Коукс и Бакстер. Компиляция]

Потом вновь сосредоточился на Грине. Психиатр спустился со сцены, чтобы оказаться ближе к своим последователям. Его пышные волосы удерживала на месте гарнитура с наушниками и микрофоном. Руш вынужден был отдать ему должное — Грин был харизматичный человек и обаятельный оратор, обладал притягательной индивидуальностью, способной впечатлить даже самых бесчувственных.

— Мы очень, очень гордимся нашими братьями и сестрами, — страстно обратился он к собравшимся срывающимся от волнения голосом.

Грин принялся расхаживать по проходу, вероятно, задавшись целью заглянуть каждому из присутствующих в глаза. Какая-то женщина, сидевшая с краю, при его приближении вскочила, обняла его и в экзальтации расплакалась. Руш заметил, что один из охранников двинулся от двери к Грину, но тот махнул ему рукой, давая понять, что с ним все в порядке. Грин погладил даму по голове, взял ее за подбородок и сказал:

— А мы, в свою очередь, тоже заслужим их уважение.

Зал встретил эти слова бурной овацией.

— А один счастливчик, который прямо сейчас сидит в этом зале, сделает это немного раньше остальных, — улыбнулся Грин, наконец отстраняясь от женщины.

После этого комментария все стали смотреть по сторонам и вглядываться в лица соседей, пытаясь определить неназванного избранника. Руш воспользовался ситуацией, чтобы еще раз осмотреть зал. А когда повернулся обратно, увидел, что Грин совсем близко. Их разделяло всего два человека. Не больше двух метров.

Полиция могла ворваться в любую секунду.

Руш на мгновение задумался, удалось ли бы ему до него дотянуться.

Грин, видимо, почувствовал на себе взгляд Дамьена и посмотрел на него в упор. Потом опустил глаза на окровавленную рубашку, но даже не запнулся:

— Два дня, друзья мои. Ждать осталось всего два дня! — крикнул он, до крайности воодушевив аудиторию, под шквал рукоплесканий дальше по проходу и через мгновение оказался вне зоны досягаемости.

Глядя на светившиеся обожанием лица, Руш понял, почему Грин пошел на риск и созвал это последнее собрание: эти люди ему поклонялись. Чтобы заслужить его одобрение, они могли сделать все что угодно, даже умереть, взамен требуя только одного — чтобы их тоже любили. Им было жизненно необходимо напоследок его увидеть.

Теперь они были полностью в его власти.

— Штурм не начинать. Штурм не начинать, — пробормотал Руш, надеясь, что Бакстер его все еще слушает.

Добровольный рассказ Грина о своих планах был куда более надежным источником информации, чем вызывающее молчание или продиктованная инстинктом самосохранения полуправда на допросах.

— Повторяю: штурм… не… начинать, — немного громче повторил Дамьен.

Шелест обрушивавшегося на стеклянную крышу дождя вдруг сменился барабанным боем градин, который дополнил собой аплодисменты.

— Каждому из присутствующих хорошо известно, чего от вас ждут, — сказал Грин, на этот раз совершенно серьезно, — но вы должны знать и другое: когда внимание всего мира будет приковано к площади Пикадилли, когда люди воочию увидят нашу славную победу, когда власти поднимут на поверхность, а потом сосчитают убитых, вот тогда нас, наконец, заметят. Тогда все, наконец, поймут, что мы не «ущербные». Что мы не «одержимые». Что мы не «слабые».

Грин театрально покачал головой, воздел к потолку руки и воскликнул:

— Вместе… мы… сильны!

Зал опять вскочил на ноги и оглушительно заревел.

Чейз с горсткой агентов заняли позиции у двух выходов, примыкавших к сцене, а значит, ближайших к Грину. Чейз злобным шепотом пререкался с Бакстер.

— Чейз, ради бога, дайте ему еще буквально минуту, — сказала она.

— Отклоняю, — ответил Чейз, немного повысив голос, когда в зале грянул очередной гром аплодисментов, — он видел Грина. Мы идем внутрь.

— Но Руш сказал штурм не начинать!

— Бакстер, черт бы вас побрал, освободите эту частоту! — рявкнул агент. — Мы начинаем операцию. Внимание всем группам. Внимание всем группам. Начинаем штурм! Вперед! Вперед!

Когда три двойные двери неистово задрожали под напором тех, кто ринулся вышибать их железные замки, аплодисменты тут же стихли. Первым отреагировал Грин, попятившись к сцене, где вскочили на ноги его перепуганные коллеги. Страх на лицах предводителей распространился по залу, как чума. Едва Руш встал с места и направился к проходу, главная дверь не выдержала натиска и распахнулась.

Толпа собравшихся пришла в движение.

Его в мгновение ока пригвоздили к стене те, кто сидел в конце каждого ряда. Они двигались, как единый организм. Когда Грин подошел к сцене, двери по обе ее стороны тоже, наконец, капитулировали.

— ФБР! На пол! Всем на пол!

Толпа единым потоком ринулась к открывшимся дверям, и Рушу опять пришлось прилагать все усилия, чтобы его не раздавили. Агентов ФБР накрыла волна тел; участники собрания, вопреки ожиданиям, не бросились в разные стороны, а сосредоточились в одной точке.

Когда человеческий вал смял двух вооруженных бойцов, прозвучали первые выстрелы. Но они продолжали давить. Руш увидел, что Грин со своей свитой кратчайшим путем пробивается к двери. Сбив кого-то с ног, Руш вырвался из толпы и стал перебираться через ряды стульев, в полной уверенности, что оперативники заняты другим и не заметили приближения Грина, а если даже и заметили, то были не в той позиции, чтобы его перехватить.

Хлестнул выстрел.

Стоявший перед Дамьеном человек упал на пол, и теперь его самого отделял от запаниковавшего бойца лишь клочок пустого пространства. Полиция наверняка получила приказ стрелять на поражение, если ситуация выйдет из-под контроля. Руш увидел, что спецназовец его не узнал, и понял, что в этом хаосе, да еще с самолично изувеченной грудью, он больше чем кто-либо похож на одного из фанатичных приверженцев Грина.

Полицейский прицелился, тяжелый ствол щелкнул в предвкушении следующей жертвы.

Руш замер на месте и открыл рот, чтобы что-то сказать, но понял, что не успеет произнести ни звука…

Штурмовая винтовка плюнула свинцом в тот самый момент, когда толпа смела бойца. Выстрел пришелся в воздух. Спецназовец упал на пол. Руш попытался было помочь ему встать, но в этот момент вторая волна народа, избрав для себя путь наименьшего сопротивления, ринулась вперед, топча его ногами.

Вместе с ней Руша вынесло через дверь в коридор. Подавляющая часть участников собрания бросилась в вестибюль, но Руш успел заметить, что Грин устремился к аварийному выходу в дальнем конце коридора.

Брызнуло осколками стекло двери. Грин выбрался через зазубренное отверстие наружу, оказался на задах отеля, обогнул машину группы захвата и побежал к автомагистрали.

— Бакстер! — закричал Руш, запихивая глубже наушник. — Грин вырвался из здания. Направляется пешком в сторону Марбл-арч.

Расшифровать ее ответ, искаженный крохотным динамиком, ему не удалось.

Агент рванул вдоль боковой стены здания и выбежал на проспект, где у витрин и входов в магазины толпились люди. Ледяные капли, падая на его пылающую грудь, причиняли мучительную боль.

Руш уже было подумал, что потерял Грина, но в этот момент тот перебежал дорогу и устремился к трем сводчатым проходам. Его ухоженные волосы превратились в черные космы и прилипли к лицу.

— Оксфорд-стрит! — завопил Руш и свернул за угол, не уверенный, что Бакстер вообще слышит его сквозь стену погодных помех.

Грин все больше увеличивал разделявшее их расстояние. Тело стало подводить Руша, больше не в состоянии игнорировать нанесенный ему ущерб. Градины больше напоминали рушившиеся с неба шарики от подшипника, Дамьен опять стал задыхаться.

Грин, достаточно уверенный в своих силах, остановился, повернулся и увидел, что Руш, израсходовав последнюю каплю адреналина, перешел на шаг. Потом откинул с глаз волосы, захохотал и не спеша пошел прочь.

В тот момент, когда агент уже был готов потерять сознание, мимо него пронеслась «Ауди» Бакстер.

В нескольких метрах перед Грином автомобиль съехал на тротуар и врезался в стену здания, отрезав ему путь к бегству. Застигнутый врасплох, он застыл в нерешительности, не в состоянии сразу решить, куда бежать — на оживленную улицу или в магазин женского белья. В следующее мгновение Руш схватил его сзади и повалил на землю, порвав его элегантный костюм с отливом.

Выскочившая из машины Бакстер завершила дело: уперлась Грину коленом в затылок, пригвоздила его к тротуару и защелкнула на запястьях наручники.

Совершенно без сил, Руш перевернулся на спину и уставился в серое небо. Ледяная крупа сменилась благодатным снегом. Агент хватал ртом воздух, держался за грудь, но в первый раз за долгое-долгое время им овладело ощущение истинного покоя.

— Руш? — закричала Бакстер. — Руш?

Он услышал, что Эмили бросилась кому-то звонить.

— Скорая… Оксфорд-стрит, 521… Да, рядом с магазином «Интимиссими»… Ранен полицейский. Множественные порезы, сильная потеря крови… Поторопитесь, прошу вас.

Потом ее голос зазвучал громче:

— Они уже в пути, Руш! Мы взяли его. Взяли! Это победа!

Дамьен медленно повернул голову, увидел, что Бакстер рывком поставила Грина на колени, выдавил из себя улыбку… и вдруг вытаращил глаза.

— Руш? С вами все в порядке? В чем дело? — спросила она, когда он пополз к ним. — Что вы делаете, Руш? Вам нельзя двигаться!

Агент вскрикнул от боли, с трудом волоча тело по обледеневшему асфальту, поднял руку, рванул полу промокшей рубашки Грина и увидел вырезанное на груди врача знакомое слово: