… по прозвищу Кобра

—… а потом, я хочу вас обоих забрать с собою, в столицу, чтобы вместе жить. Как вам предложение? Поедете со мною в столицу? — спрашиваю я вмиг замолчавших ужиков.

Через некоторое время слышу их тихий ответ: — Это сспрашшивать нужжно у принцессссы Шшуи Ссисссс… Мы бы, конешшно, хотели, Усси вссегда хотела в сстолицу, она девушшка, а там вссё крассиво и возможжноссти, молодых ужжей множжесство, но ссамим нам в сстолицу не допозти. Сспросси у Шшуи, она тебе не откажжет, а мы ссоглассны, ты жже насс не броссишшь…

— Что вы, что вы, милые ужики, — возмущённо машу я руками, — Конечно я вас не брошу, у меня кроме вас сейчас вообще никого! А родители вас отпустят?

— Мы ссироты… ужже с вессны. Аиссты… ссъели вссех нашших, не у кого нам сспрашшивать, кроме принцессссы Шшуи, — грустно отвечают ребята.

— И я сирота, а значит, мы теперь будем держаться вместе. А у Шуи, конечно, вас отпрошу, — говорю я, — Без её согласия мы никуда не уедем, будьте уверены! А потом ещё и приедем к ней, я обещал.

И всё, нырнули в дырку и нет их. Видимо, уже уползли шпионить. Какие же они славные и шустрые!

А мой медный браслет с большой буквой М всё долбит и долбит… Как раскалённый гвоздь забивает в запястье… Всё сильнее и сильнее… И что же мне с этим делать?

Глава 7. Рынок по выходным

Избавится от своего замечательного браслета с большой буквой М посередине — маг, мечтают все маги Союза. И все ушедшие маги об этом тоже мечтали. Это я знаю точно, родные-маги рассказывали, а теперь уже и на своей шкуре почувствовал. Кому же охота гулять в строгом ошейнике и на коротком поводке у государства… А ведь маги не только мечтают об этом, а изобретают всё новые и новые способы… и делают попытки их реализовать, избавиться от ненавистной обузы. Не буду перечислять все способы, их, действительно, очень много, но, в итоге, всё тщета, всё напрасно и бесполезно. Даже самый экстремальный способ — отрубить кисть левой руки, снять с культи браслет, а после, отрубленную кисть прирастить или вырастить новую, что в принципе, по силам даже серебряным магам. Да, кисть левой руки маги отрубали себе неоднократно, а дальше, всё, уже ничего не могли, магические способности попросту исчезали. Так и ходят теперь без кистей на левой руке, я их видел…

Вывод — терпи-ка, юный Экола-маг, пока терпится, а там видно будет. Пока, да, терпится, но уже с трудом.

Сегодня суббота и в нашем бестолковом городе без названия с раннего утра начинается яркий двухдневный праздник, который повторяется каждую неделю — на единственной площади города собирается рынок…

С ночи на городскую площадь заезжают многочисленные конные фуры хуторян, забитые всевозможными продуктами — куры, гуси, поросята, овощи, фрукты, молоко… Фурами управляют крепкие, загорелые и весёлые мужики — хуторяне. И всё у хуторян такое… прямо, такое… мытое, натёртое постным маслицем, аж сияет. Недорого! Лошадей своих хуторяне выпрягают из фур и уводят на отстой в конюшни городских постоялых дворов, на свежую травку, овёс и водичку. А сами, с раннего утра уже бойко расторговываются на рыночной площади прямо с колёс, громко зазывая городских хозяек, разбитных кухарок и горничных весёлыми скабрезными стишками собственного сочинения:

— А вот, поросёнок, купите его! Для баб и бабёнок, кутак о-го-го!

Женщины хохочут и поросят у хуторян покупают. А ещё домашний сыр, сладкий батат и много чего. Корзинки у городских хозяек большие и медные денежки — герры, половинки, четвертачки, восьмушки и грошики — водятся в потайных карманах длинных пышных юбок.

Также, с раннего утра, на площадь рядами выставляются длинные деревянные столы и маленькие столики. И людская толпа плывёт вдоль них, с одной стороны, пробуя, нюхая, ругаясь и покупая. А с другой стороны столов стоят продавцы, перед которыми на столы выложены товары, и они их громко расхваливают:

— А вот, зелень-мелень, хлеб-млеб, перец-мерец! А вот, ножи, типа, кого зарезать, скажи! Покупаешь горький хрен и не будешь убиен! Семечки жареные, солёные, в дело произведённные! Покупайте! Покупайте! Покупайте!

Торгуют все и всем — мужчины, женщины, юноши и девушки!

Шум, визг, хохот, плач, проклятия, свист и ор… Свитские патрули следят за порядком и не вынимая длинных мечей из ножен лупят ими самых наглых и зазевавшихся. Контролёры собирают положенную мзду с продавцов. Бродячие артисты представляют. Музыканты музицируют. Певцы поют. В общем, шумно и весело!

Но, толкаться на рынке я не собираюсь, хотя, наверное, мне было бы интересно посмотреть представление настоящего бродячего кукольного театра. Со стороны я отмечаю, что высасывающей жизненную энергию нежити на людях в толпе хватает. Прилипалы, барабашки, москиты… обычный набор, все здесь и все очень заняты. Рынок для жителей «Тонкого мира», это тоже праздник, людей и энергии много, эмоции льются через край… вку-у-усно! Но, каких-то совсем уж жутких энергетических упырей, например, монстров с крыльями, я не вижу. Ну, и хорошо, сейчас не до них.

В сторонке, на специально выделенных для них местах стоят огромные фургоны на больших мягких колёсах с рессорами. Настоящие дома на колёсах! И здесь, слава тому, кто Имя, не так громко орут. Хозяева фургонов — заезжие негоцианты из других окум, народ серьёзный и состоятельный.

Четвёрки гигантских геррских четырёхрогих буйволов, таскающие эти фургоны по всей стране, сейчас вместе с их возничими и лошадьми хуторян также находятся в стойлах городских постоялых дворов. Буйволы отдыхают и лакомятся сочной зелёной травой и осокой, которые без счёта задают им в кормушки их возничие. Лето, зелени в пойме много!

Такой фургон — это, по сути, конфекцион-вагон, состоящий из трёх неравных частей. Меньшая часть — это, собственно, конфекцион. С торца фургона, красивое откидное кованое крылечко с гладкими дубовыми поручнями. Входная дверь из дуба с ярким наборным витражом и серебряным колокольчиком. Над дверью, небольшая вывеска. Внутри, красивый прилавок, два мягких кресла с низеньким круглым столиком для дорогих гостей-покупателей, стеклянное оконце и примерочная со шторкой и большим зеркалом во весь рост. Большая часть фургона — склад, где находится товар. И ещё — вполне комфортный жилой отсек на четверых, с небольшим общим холлом, двумя двухярусными опочивальнями и малюсенькой кухонкой с выходом на облук и скрепу буйволинной упряжки. Туалета нет, да и зачем он, когда в дороге вокруг один лес, да кусты. На боках фургона — надписи и рисунки — одежда, обувь, украшения… но бывают и другие, по профилю торговли. Название, имя владельца и город приписки. Всё, как у хорошего речного судна.

Такой фургон и сам дорог и, конечно, он только для «чистой» публики с деньгами. Порядок такой — взоходишь по крылечку, открываешь витражную дверь, внутри звякает колокольчик и чуткий внимательный хозяин тут же встаёт за прилавок и делает всё, чтобы ты ушёл от него покупателем, с покупками, а не праздно шатался по рынку, отрывая от дела занятых людей. Обслуживают такой фургон, минимум, два человека — сам хозяин, он же продавец и т. д., и возничий, основная забота которого — буйволы. В дорогу, бывает, берут и охранников, но редко. В Союзе на дорогах шалят только свитские, а им только деньги давай, плати, да проезжай по их территории. К тому же, и сами хозяева фургонов не робкого десятка и при оружии, случись разбой, отобьются. В обычные дни эти фургоны стоят на тихих улочках города, а по выходным их затаскивают на рыночную площадь. Приезжают такие фургоны в город не на один торг, а обычно, на сезон, а то и два. И это всем выгодно!

И я иду в один такой фургон-конфекцион с названием «Столичный шик». По рисункам и надписям на боках ясно, что фургон, действительно, прибыл из столицы Союза, города Мана, и принадлежит негоцианту 1-й плеяды (гильдии. Авт.) баричу (господину. Авт.) Заи Орсс и в нём торгуют всем, что меня интересует — модной одеждой, обувью и аксессуарами.

Увидев меня в лохмотьях, вышедший на звон колокольчика хозяин конфекциона барич Заи Орсс сперва немного кривится и напрягается, но увидев на прилавке мой серебряный герр, сразу выпрямляется, расслабляется, собирается с духом и начинает работать. А через два часа из конфекциона «Столичный шик» выходит немного усталый, но ужасно довольный и о-очень прилично одетый и обутый по последней столичной моде юный барич, в руках у которого изящный новый ренцель (мужская сумочка. Авт.) и узел со старыми лохмотьями, который он тут же попросту выбрасывает в ближайший ящик для багасс (отходов. Авт.). Ещё три больших сумки с разнообразной модной одеждой, обувью, головными уборами и ремнями юного барича на любой случай и погоду остаётся в фургоне. Почему?

А потому, что я есть тот юный барич Ник Личч и я… только что купил «Столичный шик»! Весь! Вместе со всем товаром, буйволами и возничим, который сейчас находится с теми буйволами на постоялом дворе и ещё ничего не знает об этом. Кстати, недорого! Всего за 50 золотых герр, ровно в два раза больше, чем хотел выручить за свой фургон его хозяин, барич Заи Орсс, который ещё и любезно согласился побыть со мною и поработать продавцом уже моего конфекциона, аж до прибытия оного в Ман.

Где я взял деньги на покупку? А мне их в гораздо большем количестве вчера вечером по одной монете в зубах откуда-то натаскали мои два ласковых змеиных солнышка, Уси и Щус, даже без вызова и просьбы с моей стороны:

— Как жже ты нищщим на площщадь пойдёшшь, Кобра? Щасс, натасскаем, пока нашши ещщё шшпионят… — неожиданно услышал я в голове под вечер и сразу посмотрел на дырку под умывальником. О, привет, ребята!

И натаскали. А сейчас, эти многочисленные, оставшиеся от покупки фургона золотые герры приятно позвякивают у меня в ренцеле. Дело в том, что пока хозяин фургона работал — обмеривал меня, подбирал вещи, я… внимательно слушал его мысли.

Странно, но в отношении себя я не услышал от барича Заи Орсс ни одного худого слова. Вот, что значит, профессионал, думает только по делу. Заи уже под 60. Он из Мана. В юности получил хорошее столичное образование. Тёртый, битый жизнью мужчина, бывал в заварушках и переделках. Прекрасно владеет мечом и кинжалом, но при его работе по-другому и нельзя… Работа ему нравится, всегда в дороге, новые впечатления, новые люди. Так, потихоньку, скопил на собственный фургон-конфекцион, в котором сейчас живёт и работает. Очень удобно, многие завидуют! Вот, только в последнее время стало сдавать здоровье и уже пора на покой. Но, семью так и не завёл. Дети? Есть, наверное, много городов изъезжено, много дамочек одето и обуто. Раздето, тоже. Но, оставить дело некому, значит нужно его продавать. Решил, что это всё, последний сезон! Приедет в Ман и продаст фургон. Будет просить за него 40 золотых, но, если дадут хотя бы 25, согласится. С такими деньгами легко приобрести хороший уютный домик в провинции, где-нибудь на берегу речки, и в нём спокойно доживать свой одинокий век, удя рыбку на речке и копаясь в огороде… красота! А может там и какая пожилая селянка прибьётся, всё не одному куковать…