Земля разбитых грез

* * *

Морвин еще долго пытала меня на предмет земных достижений, в какой-то момент даже Илэр начал проявлять интерес, но усталость все же взяла свое и они наконец-то успокоились.

Я поднялся и вышел из круга огня, взяв в руки подзорную трубу. Хотелось проверить одну вещь.

Магическое зрение в очередной раз разукрасило тьму миллионом оттенков, оно вообще неплохо справлялось с функцией прибора ночного видения, а потому я навел трубу на город и принялся работать окуляром, стараясь добиться максимального приближения. Когда картинка стала четче, сумел различить костяных тварей, замерших на краю города. Два монстра ходили взад-вперед, не смея ступить с асфальта. К ним присоединились два-три десятка зомби, которые, на наше счастье, не успели к дневной погоне.

Да, за прошедшие века мертвяков явно стало меньше, однако с такими друзьями им еще долго нечего бояться. Думаю, даже пулеметы вряд ли возьмут этих тварей, тут потребуется хорошая такая зачистка, желательно, с применением тяжелой артиллерии и танков. А у королевства Куимре, как я понял, с бронетехникой дела обстоят неважно. Да и не только с нею. Сколько тут живет людей? Пятьдесят тысяч? Сто? Двести? Ну, может, полмиллиона. Вряд ли больше. И в основном они селятся на западе страны, где пытаются бороться с вездесущими лесами и тварями, их населяющими. Каждый километр дается с боем и оплачивается кровью, а потому они так охотно откупаются золотом, нанимая всех желающих поучаствовать в охоте. Ничего удивительного: когда людей не хватает, они — самый ценный ресурс. Вот только… Они же — и расходник. Цена жизни в этом чертовом мире — копейка. Или меньше.

Я непроизвольно почесал бок, в который пришелся удар крестьянского ножа. Подумать только, с какой легкостью самые простые обыватели готовы всадить тебе перо под ребро, стоит только отвернуться. И это — окрестности как бы цивилизованного осколочного королевства. Что же творится на востоке? На юге? По дороге к Ойлеану? И осилю ли я этот путь?

В очередной раз вздохнув, я опустил подзорную трубу.

Справлюсь, потому что должен. Нет, не так — обязан! Я доберусь до этого треклятого острова с гребаной библиотекой и найду там сведения о порталах в наш мир. Не знаю как, но найду!

Слова Морвин проникли в душу куда сильнее, чем рассчитывал, их не получалось просто так выкинуть и забыть. А действительно, как быть, если и там ничего нет? Идти к паладинам? Ой они будут рады, ой счастливы. Прямо-таки вывесят над воротами замка транспарант: «Велкам бэк диар френд», а потом догонят и вывесят еще разочек.

- ***, - прошептал я, сжав кулаки.

От одной только мысли о том, что придется остаться в этом гаденьком мирке навсегда, кишки скрутил такой страх, которого, наверное, я не испытывал, даже улепетывая от костяных монстров.

— Нет, не думай о плохом, выход есть, он обязан быть, точно есть…

Чтобы успокоиться, снова достал Душу Леса и фотографию семьи.

— Я выберусь из этого ада, обещаю, — прошептал я супруге, затем нежно провел подушечкой пальца по гладкому боку драгоценного камня, — а ты поможешь мне в этом.

— Не спится? — Айш-нор приземлился на плечо.

— Думаю.

— О чем ты грезишь? Мне поведай.

— Да обо всем. Об этом треклятом мире, о том, как вернусь домой, о монстрах в городе. Скажи, что это вообще такое было?

— То ужас костяной, творенье некромантов, что смерть способны воле подчинять.

— Но в музее же, кажется, говорили о том, что этот город был разрушен во время Последней Войны.

— Он не один такой, — архидемон чуть-чуть подвинулся, взмахнул крыльями, коснувшись моей щеки, затем продолжил. — Я помню земли те, что мертвецы забрать решили. Наследье страшных дней, безумья грозный рок. Война смела людей, их кости растащили, а магия и яд лишь подвели итог.

— Яд? Погоди, хочешь сказать, что город был превращён в могильник с зомбями не магией, а… оружием?

— Как слышал я, с огромных птиц на землю пал огонь. Иль яд, что плоть бессмертьем наделяет. Иль порошок, способный пробудить рабов машин. Их ярость мир испепеляет, а на руинах… — архидемон замолк и тяжко вздохнул. — Те, кто выжил, новых жертв уж выбирают.

— Вас…

Да, все это он рассказывал мне еще в лесу, но далеко не так подробно. Говоря начистоту, я думал, что местные обменялись ядерными ударами, из-за чего, собственно, элементали с бесами, запертые в электростанциях, генераторах и двигателях, обрели свободу. Похоже, реальность оказалась куда страшней.

Подумать только, зомби-бомба. Вот уж биологическое оружие так биологическое оружие. Наши генералы, наверное, обосрались бы от радости, заполучи они такое. Мечта любого военного: скинуть бомбу, которая не только уничтожит живую силу противника, но и заставит ее же пойти против него же.

— Кстати, а почему эти костяные твари не могут покинуть город?

— Черта вокруг него. То символ древний, мощный. Пробиться костякам вовек не хватит сил.

— А что насчет обычных мертвяков? Или эти защитные чары тут не универсальны?

Айш-нор кивнул, давая понять, что я угадал.

— Стало быть, после войны, когда местные начали восстанавливаться, они и понаделали этих защитных барьеров, против чего смогли. Решили, что если уж все не получится, то хотя бы самых опасных задержат, — сам себе пояснил я. — Так?

Очередной кивок.

— А руны на деревьях, их тоже тогда поставили?

— Нет, было то уж после, на излете демонов войны. Мы побежали, до тех пор, как в мире руны были рождены.

— Как это? — удивился я. — Ты же говорил, что у каждого человека с детства есть какая-то магическая школа, с которой он живет. Стало быть, раньше рунных магов не было, а потом они появились? Это возможно?

— Возможно, коль решит так бог, — без особого удовольствия отозвался Айш-нор, которого что-то потянуло на откровенность. — Карчун, владыка смерти, льда и хлада. Правитель дикарей из северных лесов. Он дал Дамхейну руны, получив награду.

— Какую?

— Жертвы. Веру. Власть. Любое божество живет людской любовью. А если небожитель жаждет править всласть, спасать он должен верных, укрывать собою.

— А от его щедрот досталось и остальным? — догадался я.

— Все так, — согласился ворон.

Я покачал головой и вернулся к костру, присев возле огня. Положил подзорную трубу на траву и протянул к пламени озябшие руки. Ночи тут были на удивление холодные для начала лета. Как там говорили гейские паладины — Белтейн, верно? Если память не изменяет, на Земле его отмечают в начале мая. Кстати…

Никогда не задумывался, но почему эти парни отмечают кельтские праздники, молятся Морриган, да и имена их смахивают на ирландские? Хотя, жители Изумрудного острова, как говорят, подобрее будут. По крайней мере, до первой бутылки виски, и если ты не англичанин. Спросить, что ли, птаха? А какой смысл? Что это изменит. Нет, сейчас мы поговорим о более важных вещах, раз уж он сегодня такой болтливый.

— Айш-нор, как думаешь, мы оторвались от преследователей?

— Все может быть, — осторожно ответил тот.

— Может, возобновим магически уроки?

Демон замялся, перелетел с плеча на рюкзак, приземлившись возле дрыхнувшего ллинга, нахохлился, скосив алый глаз на хомяка-экстрасенса, затем как-то неуверенно произнес.

— Еще не след. Час не пришел.

Ага…

Я еще на привале в окрестностях Саола ощутил незабываемый аромат сладкого хлебушка, тянущийся от речей моего партнёра, сейчас же он лишь усилился.

— Значит так, пернатый Пахом, говори, в чем проблема, почему я не могу учить новые заклинания? Три штуки плюс магическое зрение, знаешь ли, негусто.

— Еще леченье есть, — напомнил тот.

— Ну да, ну да, моя регенерация крепчает, чтобы я мог выдержать побольше звиздюлей. Просто замечательно. Ответь, пожалуйста, на вопрос. Что не так? Или я плохо выучил те два заклинания, что ты мне дал? Так, вроде, нет. И щит, и Длань Мертвых уже делаю за секунды, не задумываясь. В чем проблема?

Я старался не распаляться особо и говорить тихо, но в какой-то момент едва сдержался и пустил петуха, тотчас же прикрыв рот ладонью. Покосился на близнецов, но те спали, обнявшись и укрывшись одним одеялом.

Кажется, пронесло.

— Ну? — повторил я. — Давай, колись уже. Как-будто, узнав правду, я с воплем убегу. Если ты не заметил, то за нами гонится Геральт из Хренивии с серебряным и стальным дилдаками. И он явно собирается насадить меня сразу на оба. А я не хочу такого опыта, значит, должен стать сильнее, что не так?

— Не выдержишь, умрешь, сила лишит души. Ты слишком слаб, замедлись, не спеши.

Ну просто истории одна охренительнее другой!

— И что сделать, чтобы стать сильней?

— Ты должен убивать зверей, есть их сердца. С людьми и монстрами сражаться. Ведь преуспеет тот, идет кто до конца. Бороться, побеждать, не сметь сдаваться!

— А вчерашние мертвяки считаются?

— Конечно, враг есть враг, победа есть победа.

Сказано это было таким тоном, что мне в душу закрались подозрения, но их, как известно, к делу не подошьешь. Ворон опять чего-то не договаривал, но и того, что я узнал, было в принципе достаточно.

— Дай-ка догадаюсь. Как только я стану сильнее, то опять отправлюсь на встречу с твоей супругой?

— Да.

— И на этот раз испытание окажется еще сложнее?

Айш-нор вдруг заклекотал, что у него обозначало смех.

— Испытание? Сложней? О смертный, ты не знаешь ничего. Всего один удар ты получил моей супруги. Иль думаешь могущество — лежит и ждет тебя лишь одного? О нет, поверь, на сем пути тебе терпеть придется много боле муки.

— Просто замечательно, — буркнул я.

— А как же ты хотел? Все получить сполна, не заплатив? Ничем не жертвуя? Легко и просто? Так не бывает, уж тебе ль не знать. Лишь боль — всему цена, а тяжкий труд — единственный путь роста.

Я вздохнул.

— Черт. Ладно. Найдешь по дороге какую-нибудь крокозябру на убой?