Князь Рысев 4

Глава 6

Мне снились мамины большие и теплые руки, мягкие объятия, радость улыбки. Я тянулся к ним, не ведая иных забот — смех звонким колокольчиком вклинивался в приятную, вязкую тишину.

Сну не нравилось, что я доволен. Ему хотелось, как и прежде, травить меня гончими кошмаров — а то чего я такой довольный? Старый Хвост, Франц, тот самый эльфианец — все они спешили навестить меня, одарить мрачным, вопрошающим взглядом. Словно желали устыдить за прежнюю жестокость — со мной, говорили их глаза, они бы так никогда не поступили.

Я отмахивался от таких снов, гнал их прочь и был рад, когда открывал глаза.

Сейчас я тоже был рад. Можно умирать сколько вздумается, а судьба, кажется, так и будет пихать ко мне полуголых девиц.

В этот раз была абсолютно голая. Сжавшись калачиком, она спала у меня на груди, словно на мягкой подушке. Маленькие, изящные ладони стискивали мою руку, словно любимого медвежонка.

Я, наверное, умилился бы, если бы не головная боль.

Интересно, у мигрени могут быть градации? Если высочайшим уровнем считают легендарную, то моя как минимум превосходила все остальные на три ступени и была разве что не космических масштабов.

Словно голова целиком и полностью состояла из теста, а трудолюбивый пекарь раз за разом разминал ее в сильных руках.

Маленький, уютный свет стеклянной лампы был слаб, наверное, ровно настолько же, насколько и я сам. Он лишь касался собой смутных очертаний, но не больше.

Кондратьич сидел ко мне боком. Пирожное в его руках было съедено лишь наполовину. Как будто бы старик терпеть не мог сладкого.

Он предавался тому же самому, что и я сам парой минут назад. Склонив голову набок, приоткрыв рот, Кондратьич клевал носом. По крайней мере, мне отчаянно хотелось в это верить.

Рядом с ним лежала винтовка.

Девчонка была пленницей гмуров. У меня накопилось к ней немало вопросов. Я хотел взглянуть на нее ясночтением, дабы понять, что за фрукт свалился мне в руки.

И не смог. Здравый смысл бежал впереди с предупреждением, страх жадно потирал ручонки. Ну, говорил он, призови свой разлюбимый интерфейс, взгляни, что сталось с твоими девчонками. Познай крайние глубины отчаяния, ведь ты же хочешь…

Я не хотел. Одна лишь мысль о том, что их всех раздавило этим обвалом, была страшнее.

Горе, готовое взять меня за руки, обещало оплакивать кончину девчонок вместе со мной. Оно и обнимет, и платок у него постиранный есть, и патрон поможет в Подбирина загнать.

Чтобы застрелиться.

В какой-то миг мысль об этом показалось столь притягательной и желанной, что стало жутко. Страх же гоготал — тебе легко жилось в мире айфонов и ноутбуков. Один, почти никого нет, никакой ответственности! Сейчас же ты попытался проглотить кусок куда больше, чем мог бы влезть в твою зевалку, и получил то, что заслужил.

Потерял почти все, чего смог достичь.

Сатана воистину мог бы радоваться — я еще никогда не ощущал себя настолько сломленным.

Мягко отстранил девчонку. Она была маленькой, словно Алиска, но не такой коренастой. Худенькая, слабенькая, будто единственным хобби в ее жизни было недоедать.

Почти точеная, хрупкая фигурка непрозрачно намекала, что она изрядно преуспела в этой гнилой затее.

Старик оказался джентльменом. Будто не желая взирать на обнаженную девчонку, он укрыл нас своим большим, толстым кафтаном. Я сложил рукав этой одежки, чтобы получилась плотная подушка, мягко опустил на него голову девчонки.

Встать получилось не сразу. Опираясь на острые края булыжников, царапая руки в кровь, я превозмогал слабость, боль и извечную усталость. Не хватало здесь разве что Биски — вот уж кто не удержался бы от ядовитой шутки даже в такой прескверной ситуации.

Моя сумка лежала рядом с Ибрагимом — я развязал тесемки, выудил пирожное, жадно вгрызся в него зубами. Есть не хотелось, меня мутило, но надо было.

Избежать ясночтения оказалось сложно. Словно воочию, одной лишь силой воображения, я нарисовал полоску здоровья. Обвал меня не пощадил, утащив с собой всю выносливость. Мана болталась почти что на нуле — то ли в бескрайних просторах своих сновидений я отчаянно творил одно заклинание за другим, то ли сегодня Биска решила меня наказать за то, что проснулся не в ее объятиях.

Нещадно кололо ступни, каждый шаг отдавался так, будто я гулял по острой стальной стружке. Ноги слушались плохо, глазам и носу не хватало света. Усмехнулся — вот же ж! Никогда бы не подумал, что на себе смогу испытать ту хохму про «дышать темно».

Чуть не споткнулся о торчащую из-под камня руку — один из гмуров, обращенных нашими стараниями в жмуров.

В воздухе стоял мерзкий дух слежавшейся пыли и свежей мертвечины — некоторых Кондратьичу пришлось уложить после случившегося.

Или это был я?

Ничего не помню с того момента, как начался обвал.

Боль отступила, когда я сгрыз яблоко. Мана, которой резко стало лучше, вернула если и не бодрость духа, то хотя бы желание жить.

С яблоком вытащил одну из свечей — ухмыльнулся, вспомнил, что у меня даже не было спичек. Будь рядом Алиска, — наверняка бы смогла управиться с магическим предметом. Я потеребил подбородок — а ведь у меня самого такой опыт был, когда я чуть не залил нутро Менделеевой огнем. Может, и сейчас получится? Не должно же оно, в самом деле, быть сложно, как ракетные техноло…

Получилось.

Пламя откушало пару единиц маны, вспыхнуло едва ли не из огнемета, струей ударив в потолок — я чуть не выронил свечу.

Свет можно было регулировать маной же — а торгаш-то умолчал, что его игрушки столь требовательны.

Зато света давали куда больше, чем фонарь Ибрагима или птенец Майки…

Майка…

Я набрал побольше воздуха в грудь — рано или поздно надо принять мерзкую правду. Надежда жила во мне одним лишь честным словом. На что можно надеяться, если Тармаева была обречена.

Я ждал сообщения о ее гибели сразу же, как только растянул перед глазами окно интерфейса. Ясночтение, словно желая нагнать побольше жути, прискорбно и загадочно молчало.

Я глянул лог — тот был полон сообщений о полученном мной уроне, о крупицах опыта, что падали мне на счет… Система отдавала должное моим умениям, не забывала напомнить о текущем состоянии…

Дебаффы злыми псами грызли мои характеристики, словно вопрошая — что, дружочек? Думал, что прерванное проклятие изыдет прочь, как сраная бздень? Дунь, плюнь, ногой притопни — и поминай как звали? Нет уж, лови, родимый, обратку.

Страшно даже представить, что должно было быть, если бы на нас обрушилась не эта урезанная альфа-версия, а полноценный релиз.

Я покачал головой — на ум шли какие-то странные, неуместные сравнения.

Вскоре дошел до тех сообщений, где лог предупреждал о том, что Майя отравлена. Закусил губу, ничего не понимая, но беспокойство решило уняться. Надежда лыбилась во весь белозубый рот. Может быть, открывать шампанское и радоваться еще рано, но было хотя бы за что зацепиться.

Я пробежался глазами по логу еще раз и еще, чуя, что упустил нечто важное.

И в самом деле упустил.

Катька Менделеева в ходе успешных действий получила следующий уровень. Знать бы еще, что за действия. За то, что вытащила Майку с того света, я готов был бы и сам ей навалить: уровней, опыта, что там еще дают?

Лишь бы они все были живы.

Интерфейс словно нарочно, чтобы меня подразнить, не показывал полоски их состояний. Наоборот, отмечал, что они по-прежнему состоят в моей группе, вот только поведать хоть какую-то информацию о них не желал.

Я стиснул зубы, поднял небольшой булыжник — мысль о том, чтобы разобрать лежащий передо мной завал, была столь же нелепа, как и притягательна. В фильмах герой в отчаянии и желании спасти любимых начинал разбирать булыжники, а режиссер с оператором пели осанну его отваге, упорству и самопожертвованию.

Мне же петь было некому.

Было кому упрекнуть.

— Глупо. — Я услышал голос и на миг подумал, что попросту спятил. Обращать на него внимание или не обращать?

Галлюцинации не желали быть лишь слуховыми, они перерастали в визуальные.

Биска, ежась, пыталась сохранить насмешливый вид на холодных камнях.

Сквозняк брал от нее свое — адская дева покрылась гусиной кожей мурашек. Грудь словно сжалась, и лишь торчащие точки сосков не уставали говорить о том, как же ей на самом деле, холодно.

Но в рекламе спрайта Биска бы выбрала вместо жажды имидж.

— Удивлен? — Она отвернулась от меня, легла поудобней, уставилась в потолок. Игривый хвостик змеей вытянулся промеж ног, раскачиваясь в дивном, манящем танце.

Я не знал, чему дивиться в первую очередь — внезапному появлению или появлению вообще? Не знал, а потому решил сойти за умного и промолчать.

Тишина была Биске не по вкусу, тишина ее раздражала. Задорная и веселая, она жаждала смеха, приключений и восхищения — конечно же, ее нескромной персоной.

— Ну же, это так просто! — На ее лице отразились недоумение и обида. И беспокойство: словно она пыталась прочесть мои мысли, а натыкалась лишь на вязкий комок липкого ничего. — Ты открываешь рот, блямкаешь языком — из этого получаются звуки. Иногда даже слова. Что с тобой случилось, живчик?

Мне стоило лишь на миг моргнуть, чтобы она исчезла.

И сразу же появилась у меня за спиной игривой дьяволицей. У нее были на редкость горячие, почти огненные руки — словно она только что вырвалась из самых адских пучин и спешила поделиться со мной теплом.

Жар ее тела побежал по мне, разламывая озябшие кости — а мне-то ведь парой секунд назад думалось, что холодно здесь именно ей. А оказалось наоборот — это я за крохотную крупицу тепла уже горазд был продать ей душу.

— Как грубо, — недовольно буркнула она и отстранилась. Я повернулся к ней лицом, а она зябко обхватила саму себя руками. — Как будто ты мыслишь, что твоя душа размером с Гулливера. Она, может, и правда именно такая, но только из его второго приключения.

— Биска, ты мне видишься. — Мне казалось, что я констатирую факт. Копнув, наконец, мои мысли поглубже, она принялась натирать рога: видно, там и в самом деле было из-за чего начать беспокоиться.

Словно пава, она продефилировала ко мне, взяла из моих рук булыжник, повертела его.

И ударила им мне по голове. Несильно, но мне хватило.

— Это, я так полагаю, тебе тоже показалось?

Я хотел было ввернуть сомнение, что мне мог просто камень на голову упасть, но не стал испытывать судьбу лишний раз. Кто ж его знает, что она решит сделать в следующий раз.

Потер ушибленный затылок. Биска стояла в уверенной позе, уперев руки в бока. Словно миниатюрная буква «Ф». Где-то в ее озорных мыслях было желание повторить фокус…

— Ладно, ладно. — Я поверженно выставил руки перед собой, чуя, что она готова повторить. Не знаю, как там моя даже не дрогнувшая от такого фриндли фаера полоска здоровья, а я вот точно упаду от следующего раза.

— То-то же. — Дьяволица наставительно подняла палец, швырнула булыжник прочь к собратьям. — Я жаждала увидеть почти все что угодно, живчик. Кроме того, что пришлось.

— Завал, потеря девчонок, абсолютное незнание того, что мне делать дальше?

Она отрицательно покачала головой, будто говоря, что это-то все здесь в порядке вещей. Мол, чуть ли не каждый второй проходит через нечто подобное.