Князь Рысев 4

Глава 12

Жизнь пошла на лад. Сначала письмо, теперь обед… Или это был завтрак?

Мне было все равно. Организм требовал калорий и вкуса — и чтоб никаких пирожных!

После радостных новостей разыгрался аппетит: сначала я давился скепсисом, спрашивая в никуда, что же такого особого можно приготовить из простых грибов?

Как оказалось, девчонка была богата на фантазию. Выставленное на тарелках передо мной будто так и говорило: поживи в этих каменных кущах с десяток лет, научишься и не такому.

Мой живот умолял лишь о том, чтобы я не налегал слишком сильно — нормальных сортиров в ближайшей округе днем с огнем не сыщешь.

Но как же я, черт бы всех побрал, был рад, что с Майкой все хорошо!

Жива — мне хотелось повторять это раз за разом, словно чародейскую мантру. Жива, в порядке, продвигаемся — волнение желало испортить мне лекарство. Разыскивало в Алискиных каракулях намек, что все очень плохо, скверно и на самом-то деле…

Я гнал эти мысли прочь

Дожидаясь, когда Вита закончит с готовкой, я несколько раз попытался позвать Биску — она не отзывалась. Это было и странно, и обыденно — дьяволица брала манеру с кошек и гуляла сама по себе.

Голод трепал нервы до тех самых пор, пока Вита не окликнула меня — я и сам был горазд уже идти на манящие, аппетитные запахи.

Сладкое она не приветствовала, да и не откуда было взяться здесь сахару. Весь ее урожай состоял из нетребовательных к солнечному свету овощей, приправ и грибов.

Слепыми глазами она дивилась моему аппетиту — ей казалось, что я готов проглотить лошадь. Наверно, в этом она была права.

Разговор меж нами лился сам собой легко и непринужденно — охмелев от нахлынувшего на меня счастья и сытости, я почти забыл про осторожность. Осторожность только ничего не забывала и была настороже. Уйдя в глубокую оппозицию, она плела сеть одного неудобного вопроса за другим.

Будто читая мысли не хуже самой Биски, Вита спешила ответить наперед, пряча хитрость за милой улыбкой.

Но, словно от удара плети, она вздрогнула всего от одного вопроса.

— Откуда ты здесь?

Отвечать она не спешила, нырнув куда-то в пучины воспоминаний. Я отрицательно покачал головой.

— Нет, не пойми меня неправильно, но все же подумай — девушка, неплохо разбирающаяся в медицине, способная в такой… в таких условиях провести операцию по ампутации руки и не дать старому, потерявшему немало крови человеку умереть… Такую, как ты, точно не ожидаешь встретить в подземьях Петербурга.

Я зачерпнул ложкой омлет из паучьих яиц — мне почему-то казалось, что у него будет мерзкий привкус, но все вышло наоборот.

— Верха тоже нечасто здесь в гостях, — словно обидевшись, буркнула она в ответ. В руках у нее была миниатюрная, подвижная, словно только что сошедшая с ножа резчика по дереву фигурка. Блестели промасленные шарниры, бликовал в тусклом свете невесть откуда взявшийся лак. Я мог бы поклясться, что видел таких на базаре, когда мы заглянули туда с Кондратьичем за кортиком.

Было ведь почти неделю назад, а начало казаться, что успела минуть целая вечность.

— Верха — это ты называешь так тех, кто пришел оттуда? — Я ткнул пальцем в потолок над собой. Она кивнула. Мозг достраивал все нужные ответы, опираясь на резную рукоять трости логики. Девчонка едва ли старше меня, плохо социализирована, но владеет русским языком. Может быть, не в совершенстве, ну так это почти каждому можно поставить в вину.

А еще она четко и точно знает принятые в обществе жесты.

Либо передо мной точно сектантка, либо решившая уйти от жестокого, не понимающего ее мира отшельница.

Ага, крякнул, угорая от хохота сарказм, и с дипломом хирурга. А что? Здесь каждый гриб готов какой угодно диплом выдать на пару с умениями, верно?

Я заскрипел зубами — и в самом деле не сходилось.

Столкнувшись в местных глубинах с странным храмом, я как минимум ожидал величественной архитектуры утраченных поколений.

А встретил лишь грибную поляну, ездового жука и пауков-несушек…

— Давно ты здесь живешь?

— Сколько себя помню, — отозвалась Вита. Врет, уверенно заявило мне ясночтение, врет и не краснеет. Я же, в свою очередь, ощущал себя не в своей тарелке, читая ее характеристики. Как будто мальчишкой подглядывал в замочную скважину девчоночьей раздевалки.

Стыд не унимался — как, мол, я смею? Она вытащила нас с Кондратьичем, выходила, накормила! Желай она твоей смерти, у нее был с десяток возможностей отправить тебя на длительные беседы с местными ангелами. А ты отвечаешь ей недоверием? Если она и лжет, то всему есть свои причины — кто ты таков, чтобы она перед тобой раскладушкой раскладывалась?

Сомнения били в бубен, звали на помощь неудобность вопросов — хрупкая девка, на голову ниже тебя самого, едва ли способная поднять и с десяток килограмм, вдруг берет и в одну харю вытаскивает двух здоровенных мужиков? А чего так скромно? Могла бы и те мраморные изваяния с собой прихватить — чего они там весят-то?

И вдруг испарившаяся Биска — дьяволица все никак не шла из головы. Да, она приходит когда захочет и когда ей только вздумается, но…

— Мимо тебя не пробегала девчонка? Пепельноволосая такая? Примерно одного с тобой роста, с клинком…

В мыслях было добавить еще деталей к описанию, но я махнул рукой — как будто здесь всякий день перед ней пробегают десятки тысяч человек.

Она задумалась, прежде чем ответить, и мне это не понравилось. Она вновь замотала головой, а я закусил язык. Знать бы еще только, кто кого раскусил — она меня или я ее? Ясночтение отказывалось читать язык ее тела. Пускай словами говорит, мрачно бубнило оно, и вот тогда разберем, что, как и где…

Здравый смысл спешил ко мне с затрещиной наперевес — нашел что спрашивать! Видела ли⁈

Ты сам-то ее глаза видел?

Признаю, сплоховал, сыпал голову пеплом, но все еще не унимался. Подозрительность спешила вбить клин в наши только начавшиеся отношения. Вита же проявляла все, что присуще женственности. Осторожно, словно невзначай, касалась руки, стремилась огладить мое плечо, убирала крошку, прилипшую к уголку рта. После этого кто-то еще будет убеждать меня в том, что она слепа? Да все она прекрасно видит.

Или чувствует, она же отвечала.

Смущение пробивалось едва заметным румянцем на бледных щеках — словно время, проведенное в этих подземельях, выжгло из нее все остальные цвета. Недостаток солнечного света нехорошо сказался на ее коже.

Кук-ло-вод.

Ясночтение разве что не цокало языком, указывая мне на ее класс. Пещерная девчушка была не столь проста, какой хотела казаться. Все ее способности были насквозь пропитаны какой-то странной манией к игрушечным фигуркам. Мне доводилось видеть в способностях людей всякое, но эта умела что-то за гранью моего понимания.

Способности скакали от одной крайности к другой. Они обещали ей умение говорить с куклами — интересно, как выглядит их беседа? О чем может рассказать деревянный истукан? За этой же пассивкой шло совершенно жуткая возможность связывать человека с куклой.

Кукловод.

У меня по спине пробежал холодок — знала ли Вита о том, что умеет? Хотелось верить, что нет, но паскудник-опыт говорил об обратном.

худшее, заверял он, что может случиться с тобой, внезапно оказывается не самым худшим, а лишь преддверием к настоящему аттракциону еще только предстоящих неудач.

Воображение спешило облечь Виту в дряхлые одежки вредной, старой колдуньи. Котел, зеленое кипящее варево, сотканные из соломы и человеческих волос куклы…

Гнал эти мысли прочь, вопрошая самого себя — да с какого хрена я взял?

— Добавки, Федя? — вдруг спросила она, а я понял, что последний кусок встал мне поперек горла.

Ну все, воскликнула осторожность, это было уже слишком!

Я вскочил из-за стола. Рука тянулась под полы куртки — схватиться за привычную рукоять пистолета. Вторая искала на поясе клинок.

Ни того, ни другого при мне не было.

Она усмехнулась моим внезапным переменам. Еще мгновение назад мы мирно болтали ни о чем, теперь же все разом изменилось.

Здравый смысл велел мне успокоиться — еще чуть-чуть, и он обязательно всему сыщет разумное объяснение.

Я жаждал неразумных, и у Виты они были.

Поправив волосы, будто осознавая, что я никуда не денусь, она медленно и осторожно встала из-за стола.

— Откуда ты знаешь мое имя?

Словно на что-то надеясь, я искал в недрах ее умений родовой дар ясночтение — ну а вдруг?

Не вдруг, говорил мне весь ее фальшиво дружелюбный вид. Словно волк, доселе одетый в овечью шкуру, она скидывала один слой маски за другим, наконец, обнажая клыки.

— Рысев. Федор Рысев. Как же я была наслышана о тебе, ты не представляешь. Сколько раз представляла нашу встречу с тобой — кто бы в самом деле мог подумать, что она состоится?

Глаза Виты вспыхнули голубым, словно предлагая мне детскую наивность веры, что зеленое с голубым мерцание — признак добра и справедливости…

— Да что ты, черт побери, такое несешь? — успел спросить, прежде чем татуировки на ее теле ожили.

Мне приоткрылась тайна ее плавных, почти змеиных движений. Сверкнув белоснежной улыбкой, она принялась раскачиваться в танце — люминесцентный рисунок с ее кожи потянулся ко мне вытягивающимися щупальцами.

— Кричи, — усмехнувшись, требовала она. — Визжи от ужаса, проси перестать — быть может, у тебя получится пробудить во мне хоть остатки сострадания?

Мы сцепились с ее щупальцами, словно борцы. Тень с моей спины, чуя ночь снаружи, спешила мне на помощь. Трехрукая, она отчаянно и зло, будто в тщетных надеждах задушить противниц, хваталась за мерцающие отростки.

— Сопротивляешься? Молодец, верха. Мне нравится, когда вы сопротивляетесь.

Я звал на помощь всех демонов Ада. Казалось, еще чуть-чуть — и даже буду рад изгнанному внутреннему. Дьявольская эгида готова была встретить любой урон, я же поспешил влить в себя свежие силы.

Взбухшие, словно от яда, мышцы помогли мне одержать победу. Теперь уже не ее татуировки давили на меня — я держал их в крепком хвате.

Резко дернув на себя, я заставил Виту вскрикнуть, повалиться наземь — она никак не ожидала от меня подобной прыти. Взгляд невидящих глаз скользнул по мне, словно лезвие бритвы. На лице Виты отразился устрашающий, полный ненависти оскал.

Моих плеч тут же коснулся тяжелый, могучий захват — миниатюрная деревянная куколка обещала раздробить мне руку, если я продолжу обижать ее хозяйку.

У ужаса были глаза.

Совсем недавно я сказал бы, что они выглядят, как многоокая крысиная броня, кишащий живой поток. Теперь я был совсем иного мнения.

Заливаясь поддельным смехом, на меня из недр мглы, под тусклым светом мерцающих грибов вышагивали нестройные ряды «Машенек». Словно решив воздать мне за тот разгром, что мы учинили в «Сплюше», мертвыми, неестественно дергающимися чудищами они шагали ко мне.

Стеклянные глаза хлопали, будто обещая заглядеть меня до смерти, кукольные ручонки сжимали крохотные, но способные молоть камни кулачки.

Одна из них рванула ко мне с невероятный прытью. Миниатюрная человекоподобная фигурка блестела свежим лаком, мокрой пощечиной в прыжке опрокинула меня наземь.