Приговоренные к приключениям

Глава 6. Смерть — это только начало

Фараон и Вар

— Слушай, это же надо было так… — Фараон долго пытался подобрать слово поприличнее, и Вар видел, как шевелятся его губы в беззвучной попытке удержать ругательство. Потом валлиец сдался и обреченно махнул рукой. — Так на-ко-ся-чить.

Слово «накосячить» Фараон произнес по-русски и даже довольно чисто, хоть и по складам.

— А чего сразу я? — вскинулся Варфоломей. Потом вспомнил и погас лицом. — Ну да, точно я… Но ты тоже хорош!

— Я? – в свою очередь изумился Фараон. — Постой-постой, с этого места поподробнее, друг мой. В чем моя вина, по-твоему?

— Мог бы меня и остановить вовремя, — угрюмо сказал повар, крутя в руках пустую стопку. Зачем-то поднес ее к носу, понюхал и передернулся.

— Хорошая текила, — укоризненно посмотрел на него хозяин «Дубового листа». — Чего ты кривишься?

— В рот ее больше не возьму. Никогда. Даже не уговаривай.

— И не собирался. А насчет «остановить вовремя» — ты хоть помнишь, каким ты был в тот самый момент?

— Как же я могу это помнить, — пробурчал Варфоломей, — если я с трудом помнил, как папу с мамой звали…

— Вот-вот. А я, знаешь ли, пока еще не совсем спятил, чтобы пытаться остановить двухметрового голема со стеклянными глазами, который рвется обслужить сразу всех сеньорит в заведении.

— Обслужить? — с ужасом переспросил Варфоломей. — Я?

— Ну да… Тьфу ты, Вар! Я в смысле — всем налить, поулыбаться и отвесить комплименты, а не то, что ты подумал!

— Аллилуйя… — обессиленно прохрипел его приятель, утирая холодный пот полотенцем. — Знаешь, мне сразу полегчало.

— По тебе как-то не скажешь, — критически хмыкнул валлиец. — Синий, как мануанус после фугу.

Повар передернулся и сжал виски ладонями.

— Не напоминал бы ты, а… — но тут, судя по резко остановившемуся взгляду, его осенила какая-то мысль. Варфоломей поднял глаза на лампу в модном стиле «лофт» и тихо спросил:

— Это ты сделал?

Лампа безмолвствовала. Фараон прищурился и хотел что-то сказать, но поднял бровь и тоже посмотрел на медный плафон под потолком.

— А ведь верно… Эй! Слушай, если это твоих рук… лап… хобота дело, то все, молись. Мы тебя предупреждали в прошлый раз.

Оба замолчали и вдруг заревели в один голос:

— МАНУАНУС, ТВАРЬ ТЫ ЩЕТИНИСТАЯ! ЭТО ТЫ СДЕЛАЛ?!?

Люстра задрожала и замигала. Потом из-за блестящего начищенного плафона высунулась тощая лапка и раздался короткий испуганный писк:

— Неть!

— Не он, — вздохнул Варфоломей.

— Уверен? — подозрительно осведомился Фараон, на всякий случай прикидывая, чем бы тяжелым запустить в лампу.

— Да уверен, уверен, — скривился коллега. — Ему прошлого раза хватило с избытком. Да и пообещал он. Нет, дружище, нет. Это мы сами. Я, в основном. Теперь надо думать, как из всей этой кучи дурно пахнущего вещества выкарабкиваться. И желательно, как можно быстрее. Иначе мало нам не покажется.

Фараон мрачно кивнул головой.

— Похмелиться бы! — по-русски простонал Варфоломей, прижимая ко лбу стакан с кубиками льда. — Но нельзя.

— Почему? — с невольным интересом спросил валлиец.

— Потому что качественное опохмеление ведет к длительному запою, вот почему. Не забывай, я все-таки из России.

— Я думал, у вас там так принято — каждый день похмеляться…

— Ну да. В перерывах между растопкой реактора, кормежкой медведя и игре на балалайке посреди бескрайних сугробов центральной улицы. Иногда меня потрясает твое знание наших старинных славянских обычаев, Бриан. Может, ты еще и любимый русский тост знаешь?

— Конечно, — уверенно сказал Фараон. — Na zdorovje, spasibo!

— Пожалуйста, — мрачно отозвался лысый повар. Он встал и пошел на кухню, бормоча себе под нос:

— Чай… Мне нужен чай… Много крепкого чая.

Хозяин паба остался в одиночестве. Мужчина задумчиво поерошил седую конкистадорскую бородку и прошептал:

— «Подарите мне то, чего у меня никогда не было». Интересно, сеньорита, что вы имели в виду? Или вы все-таки сеньора?

Некоторое время назад. Варфоломей

Я проснулся и понял, что кто-то настойчиво трясет меня за плечо. Приоткрыл один глаз. В комнате было уже светло, а надо мной склонилось знакомое бородатое лицо, приговаривающее: «Вставай, вставай скорее!»

— Елки-палки, Фараон! — возмутился я. — Ты бы хоть постучался сначала!

— Думаешь, я не стучался? — пожал острыми плечами валлиец. — Чуть руку себе не отшиб! Там, на двери снаружи, по-моему остались вмятины от моего кулака. А ты храпишь и даже ухом не ведешь.

— Это потому что у меня совесть чистая, — зевнул я.

— Ну да, — ехидно сказал мой работодатель, — или очень вовремя появляющаяся глухота.

— Ты меня зачем разбудил? Что, пожар? — я решил, что препираться можно бесконечно, а лучший вид защиты — это нападение.

— Почти, — лаконично отозвался Фараон.

И тут я вдруг понял, что за окном стоит грохот, который не может заглушить даже толстая двойная рама. Похоже было, что на улице идет перестрелка, будто схлестнулись две небольшие армии.

— Что за ерунда? — растерялся я.

— Мексика, Вар! — воздел валлиец к потолку длинный указательный палец.

— Да ну? Шутишь! — обрадовался я. Всегда мечтал побывать в Мексике, но до сих пор как-то не везло: то билеты подорожают, то расстанусь с очередной подругой и фью! — в трубу вылетели планы на отпуск.

— Не-а, не шучу, — хохотнул Фараон. — И не просто Мексика, парень! Это не стрельба и не разборки наркокартелей. Сегодня Диа де Лос Муэртос!

— День мертвых? — удивился я. — Это когда кругом сахарные черепа, скелеты, все поют и пьют за дорогих усопших?

— В общем, да. Поэтому вставай, умывайся и приводи себя в порядок. А я пойду, загляну в шкаф со спиртным. Чувствую, денек будет горячий…

Он как в воду глядел.

Когда я спустился вниз, Фараон уже готовился отпереть входную дверь. Фейерверк снаружи, как ни странно, притих, зато музыка орала вовсю.

— Бодрые здесь покойнички, — сказал я.

— Скорее, их родня, — отозвался валлиец, лязгая замком. — Слушай, Вар, а ты с мексиканской-то кухней знаком?

Я некоторое время размышлял, стоит ли оскорбиться в ответ на такой, явно провокационный вопрос. Потом решил, что мне лень.

— Знаком, — ответил я, надевая фартук. — Тебе что приготовить? Фахитас, энчиладас, тако, буррито, чили кон карне с какао или просто классический? Может быть, чумичанги? Или простецкую тортилью с гуакамоле? А вдруг ты фанат какао и пихаешь его во все блюда? Тогда для тебя подойдет моле «Колорадито». Могу еще…

— Хватит, хватит! — Фараон замахал руками. – Верю. Слушай, я-то всегда думал, что мексиканская еда — это всякий фастфуд, который продают на улицах. Цапнул и побежал, жуя на ходу.

— Дикарь, — с отвращением резюмировал я. — Это фиш энд чипс ваши — фастфуд!

— Не наши они! — взбеленился мой компаньон. — Это все англичане!

— А Уэльс где?

— Ну и что? Все равно мы сами по себе!

— Уэльс для уэльсцев! — продекламировал я на манер футбольной кричалки.

— Для валлийцев, во-первых. А во-вторых, это ты брось, — сказал Фараон серьезно. — Это мы уже проходили. Сначала «Уэльс для валлийцев», а потом в паб никто не заходит и сплошные убытки, потому что туристов как корова языком слизала и надписи на местном языке никто прочитать не может даже на пьяную голову.

Он даже перестал открывать дверь и облокотился на стену, рассеянно покручивая на пальце кольцо с ключами.

— Ладно, — сказал я примирительно. — А что у вас входит в традиционную кухню?

— Э-э… — старик почесал висок и завис на некоторое время. — Ну… вот лук-порей у нас любят…

Я подавился глотком холодного чая, который поспешно допивал из большой фаянсовой кружки с гербом Уэльса на боку.

— Чего? Это же приправа!

— А я и не говорю, что порей у нас основное блюдо! — огрызнулся смущенный Фараон. — Просто любят его… Вот нарцисс у нас когда-то принято было на десерт подавать, еще при римлянах.

— Сам видел? — ехидно полюбопытствовал я.

— Иди ты…

— Друг мой Фараон! — вдохновенно обратился я к пустому залу. — Цветы надо дарить женщинам или ставить в вазе на стол. Для красоты. А не есть!

— Сам я не ел, — отрезал валлиец. — Вот же ты прицепился! Ну, гуляш у нас едят. Каул называется. Из баранины, с картошкой, морковкой…

— Пореем… — невинно вставил я.

— И пореем! — зыркнул на меня Фараон. — Между прочим, баранина у нас просто шикарная, куда там ирландской. Под ячменную лепешечку да по тарелочке каула… эх!

— надо бы приготовить, — задумчиво отозвался я.

— И на десерт, — не слушая меня, продолжал хозяин паба, — добрый кусок Бара Брит.

— Это я знаю, — обрадовался я, — это кекс такой с изюмом!

— Значит, ты все-таки не безнадежен, — резюмировал Фараон.

Я хотел было ответить, но он уже лязгнул засовом и распахнул дверь. Теплый ветер дунул внутрь и принес с собой несколько леденцовых оберток и смятых ярких афишек. Музыка звенела и переливалась, и я вдруг почувствовал, что внутри тоже что-то откликается на этот гитарный перезвон.

— Карнавал, — крикнул Фараон из глубины зала. — Пора выставлять текилу!

Он не успел договорить, а на порог паба уже шагнула разномастная компания — несколько усатых мужиков в расстегнутых почти до пупа цветастых рубахах, с ними две женщины, весело пересмеивающиеся между собой. Одна из них грызла «калаверу» — сахарный череп на палочке.

— Ага! Хосе не дурак, Хосе привел вас в нужное место, ребята! — приветственно потряс кулаком пузатый мужик с седыми висками. Выглядел он крепко поддатым, как, впрочем, и вся его компания, но не было в нем ни капли агрессивности, сплошное дружелюбие. Он увидел Фараона и радостно заголосил: — Друг, можно нам выпить? В горле сухо, как в пустыне!

— А то! — не менее радостно отозвался валлиец. — Милости просим!

Компания заголосила еще веселее, и всем скопом бухнулась за стол.

Я уже не удивлялся тому, что прекрасно понимаю все, что они говорят. Если уж окунулся в чудеса, так давай, делай это по самую макушку, без оглядки на скучную реальность.

— Давайте выпьем за моего деда! — пузатый мужик тут же взял инициативу в свои руки. Литровая бутылка мескаля нарисовалась перед ним практически из воздуха. Ай да Фараон, настоящий кудесник.

— Чтоб меня! Это же мескаль Дель Магве… — благоговейно прошептал пузатый. — Бутылка сорокового года. Нет, синьор, — он покачал головой, стирая ладонью пыль с пузатой бутылки, — эта штука нам не по карману, несите чего попроще.

— За счет заведения, друзья! — царственно отмахнулся старина Бриан. На секунду мне даже показалось, что вместо клетчатой рубахи на нем вдруг образовался ослепительно белый костюм.

— Ого, — ошеломленно крякнул приятель пузатого, — вот это да!

— Сегодня можно, — успокоил его валлиец. — Сегодня такой день. Так что, синьориты и синьоры, давайте-ка выпьем за дедушку этого достойного человека, хоть я и не имел счастья его знать.

— Для меня это слишком крепко, — пропищала миниатюрная брюнетка, принюхиваясь к мескалю. Этого я уже не мог выдержать.

— Позвольте-ка, — сказал я, подходя к столику, — я смешаю вам чудесный коктейль «Гусано Рохо». Не ту попсу, которую подают туристам-гринго… кстати, мы тоже гринго, только не американо… а настоящий коктейль, сладкий, как поцелуй!