Приговоренные к приключениям

Глава 11. Огонь, растворенный в воде (Часть 1)

Рим. Район Субура. 78 год до нашей эры

— Как в этом вообще можно ходить? — прошипел Варфоломей. Он повернулся к Фараону и пожал плечами, вложив в этот жест максимум отчаяния. — Как они в этом ходят?

— Дело привычки, я думаю, — валлиец неопределенно покрутил рукой. — Если ты с самого рожденья вынужден одеваться именно так, то рано или поздно привыкнешь. Сам посуди, они к галлам относятся, как к варварам, еще и потому, что те носят штаны. Так и называют те края «Галлия браката» - в штанах, мол, дикари.

— У меня все время ощущение, что я голый, — повар мрачно почесал коленку, украшенную старым узловатым шрамом, — ни о чем другом думать не получается.

— Просто представь, что ты на пляже. Вышел в длинной майке и купальных плавках к морю, стоишь и наслаждаешься ветерком, теплой погодой…

— Не могу.

— Вар, ты какой-то нервный, — безмятежно заметил Фараон. — Представляю, что будет, если мы с тобой, например, попадем в какую-нибудь древнюю Полинезию.

Варфоломея передернуло.

— Ой, вот надеюсь, что не попадем. Куда в твоей Полинезии воткнуть паб? Это здесь худо-бедно, но имеются заведения общественного питания, потому что дома готовят только богачи. А в Полинезии?

— Расслабьтесь, друг мой, — посоветовал валлиец. — И смотрите по сторонам… черт!

Фараон ловко увернулся от содержимого ночного горшка, выплеснутого с третьего этажа обшарпанной инсулы.

— Чтоб тебя ларвы освежевали, подлюга! — заорал он, прибавив к этому пару отборных ругательств. Из окна инсулы донесся неразборчивый ответный крик, явно с пожеланием чего-то такого же, а потом вылетела старая глиняная плошка. Дзынь! — осколки брызнули в разные стороны, с сухим треском отскакивая от стен.

— Ненавижу Субуру, — пробормотал Вар, аккуратно переступая калигами через вонючую лужу, на краю которой скрючилось чье-то тело — не понять, то ли уже мертвец, то ли просто пьяный настолько, что мало чем отличался от мертвого. — Здесь и днем-то не пробраться, а уж ночью…

— Сейчас будет перекресток, — сообщил ему Фараон, — я вон ту статую хорошо запомнил, — приятель повара ткнул пальцем в стенную нишу, где перед неряшливо раскрашенной статуэткой еле теплилась плошка с плавающим в масле фитилем, — это какая-то местная богиня из мелких, покровительница фонтана.

— А сам фонтан где? — заинтересовался Варфоломей. Пытаясь присмотреться в темноте к окружающим зданиям, он промахнулся мимо выщербленной мостовой и с плеском наступил в лужу. Длинная матерная тирада огласила ночную темень.

— Вон там, — валлиец кивнул в сторону полуобвалившегося каменного сооружения.

— Не уследила богиня, — сухо резюмировал повар, тряся ногой в калиге, — фонтан-то высох.

— Да, с водой тут не очень, — глубокомысленно отозвался его компаньон. — Обычно за такими перекрестками следят люди из разных братств, но тут, видимо, никакого братства давно нет, или разбежались все.

— А если пожар?

— А если пожар, — назидательно заявил Фараон, — то прибежит отряд вигилов и попытается его потушить. Поскольку воды нет, а при себе у них только одеяла, смоченные уксусом, то вигилы встанут подальше, чтобы кирпичом не зашибло, и будут наблюдать, как весело тут все будет гореть. Может быть, соседний дом разрушат баллистой. А «матрасники» — это у них так специальные крепкие пареньки называются, которые толстые матрасы подстилают всем, кто из окон прыгать собрался — матрасники побегают, конечно. Но потом все равно все сгорит дотла, эка невидаль…

— Бардак… — хмуро сказал Вар. И вдруг подобрался хищно, шепнул: — Погоди-ка, это что за птицы там впереди?

— Так-так, — валлиец прищурился, — может повернем назад?

— Похоже, уже поздно.

Было и правда поздно: их заметили. При свете немилосердно коптящего факела трое темных личностей шустро потрошили какого-то бедолагу, избавляя от ценных вещей. Жертва уже лежала на земле и признаков жизни не подавала.

— Э, там! Кто такие? Клянусь приаповой елдой, еще какие-то жирные сардины подвалили на наше счастье! — широко ухмыльнулся кривоглазый мужик, судя по всему — главарь. — Слышь, Крисп, а ну-ка, забей чушку!

Здоровенный детина с объемистым брюхом под грязной туникой, и тупой щетинистой рожей, расчерченной кривыми шрамами, разогнулся от лежащего тела и шагнул в сторону Вара и Фараона.

— Гладиатор, что ли? — спросил повар, ни к кому конкретно не обращаясь. — Да нет, скорее уж мясник. Ну давай, потанцуем… Эй, дубина! Смотри, будешь завтра лежать на прилавке Бычьего рынка, там никаким мясцом не брезгуют!

Фараон укоризненно покачал головой и аккуратно, чтобы не запачкаться, прислонился к стене. Здоровяк на подначку Варфоломея никак не отреагировал — только засопел сильнее и поднял увесистую деревянную колотушку, утыканную кривыми гвоздями. А потом, удивительно быстро для такого толстяка, рванулся вперед, замахиваясь. Но на том месте, куда должен был обрушиться страшный удар, вышибающий дух и мозжащий кости, уже никого не было. Варфоломей, точно чертик из коробочки, выпрыгнул из тени за плечом костолома и два раза, быстро и точно ударил своим сантоку.

— Кх-р-х-р… — сказал бандит, качаясь на непослушных ногах. Голова у него была развалена пополам почти до самых зубов. Из широкого разреза на шее хлестнула кровь. Колотушка вывалилась из ослабевших пальцев и упала в грязь. Следом повалилось грузное тело, судорожно елозя по булыжникам протертыми подошвами сандалий.

Главарь больше не улыбался, единственный его глаз изумленно расширился.

— Э! Ты знаешь, кого завалил? — хрипло спросил он. — Милон этому не обрадуется… — в его руку, как живая, прыгнула отточенная сика.

— Передай Милону мое почтение, — широко оскалился Вар, и в полутьме, кое-как освещаемой плящущими бликами факела, звонко и страшно скрежетнула сталь — это два сантоку обухами прошлись друг по другу.

— Чтоб тебя… — негромко ругнулся валлиец, подставив ногу третьему бандиту — щуплому коротышке, который метнулся к узкой щели между двумя домами. — Свидетелей нам только не хватало!

Коротышка взвизгнул затравленным зайцем, отмахнулся (Фараон едва успел увернуться от лезвия бронзовой бритвы, блеснувшего прямо перед носом) и покатился по мостовой. Точку поставил сам хозяин паба «Дубовый Лист» — обрушился сверху, морщась от ядреного чесночного духа и вони немытого тела, схватил бандита за сальные патлы и несколько раз звучно тюкнул головой об угол полуразвалившегося фонтана. От многострадального сооружения отвалился еще один кусок. Щуплый подергал ногами и затих.

— Внеси свой вклад в развал Вечного Города… — проворчал Фараон, оглядывая разрушения. Тем временем бывший повар и его соперник танцевали извечный танец людей с холодным оружием.

— Драл я твою мамашу в зад! — рявкнул кривоглазый, делая выпад сикой.

— Зря ты так… — выдохнул Варфоломей, по-прежнему скалясь. — Мог… бы… жить.

На каждом слове он делал взмах, и тяжелое лезвие падало, безошибочно находя цель. Хрясь. Хрясь. Хрясь. Короткий крик, бульканье, звон сики на камнях.

— А теперь валим отсюда! — рявкнул повар.

— Погоди, а тот? — оторопел Фараон, махнув в сторону жертвы бандитов.

— Тот уже труп! Еще не хватало нарваться тут на ночной обход стражи! В Мамертины захотел?

Никакого желания оказаться в Мамертинской тюрьме у валлийца не было, и он побежал вслед за Варом, который успел прихватить какую-то тряпку — похоже, кусок туники — и на бегу вытирал сантоку, очищая сталь от крови. Они, не останавливаясь, пробежали по улице Патрициев, уворачиваясь от ночных телег, громыхающих повсюду, бросив взгляд на темную громаду башни Мамилия, выскочили на Малую Субуру, и тут Фараон запротестовал.

— Да погоди ты… — прокашлял он, дыша, как загнанная лошадь. — Куда мы бежим? Кто за нами гонится?

— Никто, — с некоторой растерянностью в голосе признал его приятель, аккуратно спрятав ножи под плащом-сагумом из грубой шерсти.

— Вот и не будем суетиться. Смотри-ка, мы уже добрались до почти освещенных мест!

— Ну слава Аполлону Светозарному, или кто у них тут за это дело отвечает…

— Слушай, — замялся валлиец. — Вар… Я тебе вопрос задам, только ты не сердись, ладно?

— Я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся…

— Что?

— Да нет, это я так, — сказал Варфоломей. — Цитирую. В наш век постмодернизма и кросспостинга цитаты на каждом шагу. Хотя я опять забыл, что до изобретения постмодернизма еще две тысячи лет. Ну говори уже, слушаю.

— Вот ты опять кого-то убил. Они, конечно, бандиты, и думать бы долго не стали, что с нами делать, но…

— А. Вон ты о чем, — догадался повар. — Думаешь, откуда во мне столько неуемной кровожадности, и почему я потом не испытываю шока и стресса, не рву на себе рубаху, или тунику, к примеру?

— В общем, да.

— Друг мой Фараон, — мягко сказал Варфоломей. — Я ведь не всегда был поваром. И студентом — тоже не всегда. Я еще и в армии служил.

— Боюсь спросить — где.

— Не надо бояться риторических вопросов. Я бы и сам сказал. На острове Русском. Тебе это о чем-нибудь говорит, или я зря стараюсь сейчас, делая такое торжественное лицо?

— Что-то слышал, — неуверенно признался валлиец через минуту, наморщив лоб. — Какой-то спецназ?

— Вроде того. К сожалению, акваланга у меня нет, да и нырнуть тут не получится. А то я бы тебе продемонстрировал некоторые ухватки водоплавающих…

— Так это вроде «морских котиков»?

— Это котики вроде нас, — обиженно проворчал Варфоломей, — а мы сами по себе.

— Там тебя этому и научили?

— Главным образом, там меня научили не паниковать по пустякам. Справляться с эмоциями. Ну и, конечно, обращаться с тем, что режет и стреляет. Несколько «командировок» — ну, это у нас так называли спецзадания, не буду распространяться, оставим это, так сказать, за кадром. Так что потом, уже будучи поваром, я просто закреплял некоторые полученные знания...

— И в Японии?

— А что — Япония? Народ там, конечно, специфический, зато имеющий богатый исторический опыт по части смертоубийства. И, что характерно — чрезвычайно легко относящийся к этому делу даже сейчас.

— Ясно, — кашлянул Фараон. — Теперь как-то даже неудивительно.

— Знаешь, Бриан, — назидательно сказал повар. — То, что нас не убивает…

— … делает нас сильней?

— Нет. То нас не убивает, потому что мы убиваем это сами. И все. Вот я сейчас думаю не о том, кем был этот неведомый беспредельщик, который хотел долбануть меня дубиной, и которому я сделал трепанацию черепа. Ну был. Наверняка убивал и насиловал. Я просто поставил точку в его замечательной жизни.

— Злой ты.

— Да уж. Нечуткий.

Они помолчали.

— Холодно как-то, — наконец передернул плечами владелец «Дубового Листа». — Днем жара адская, ночью волосы дыбом.

— Рим, что тут скажешь. Не в самом удачном месте его Ромул и Рем воткнули. Нет, с точки зрения грабежа проезжих и прохожих — безусловно, удачное местечко. А вот по климату…

— Вар, — спросил валлиец, — ты говорил, что Субура «так себе район», я и сам это вижу. Тогда как вышло, что здесь поселился Цезарь?

— Вообще-то, не сам Цезарь, а его родители. Все потому, что мамаша будущего исторического персонажа — очень практичный человек. Обычно богачи предпочитают селиться в отдельных особняках, и правильно делают. В Риме это хоть какая-то возможность обеспечить себе комфорт и чистый воздух. Но если у тебя есть голова на плечах и умение ладить с людьми, то и на первом этаже инсулы можно устроиться очень даже ничего себе. Вот они и устроились.