Великая распря

Глава 6

На следующий день дружины родов снова пошли в атаку, но на этот раз всё получилось значительно легче. Наёмники быстро отступили, и наша сотня при поддержке сотни Солунских заняла дома вдоль на параллельный улице — те же самые, которые накануне пришлось оставить.

Вот только, как оказалось, противник предпринял обманный манёвр. Не успели мы закрепиться на новой позиции, как дома обстреляли с воздуха — прилетели вертолёты, ударили ракетами. Были разрушены несколько зданий, одна из ракет попала прямиком в дом, где мы укрылись, но в нашей десятке (которая после вчерашнего дня сократилась до шестёрки) никто не пострадал.

Забравшись на второй этаж, я обнаружил полную разруху. Потолок и стена главного фасада обвалились, горела мебель. Заметив вдалеке вражеский вертолёт — небольшую машину наподобие «Хьюи», но с более круглым носом — я обстрелял его из карабина. Имелись попадания или нет, с такого расстояния понять было сложно, но вертолёт быстро улетел.

А потом с противоположной стороны улицы из всех щелей повалил вражеские наёмники.

На нашу позицию пошли приблизительно две десятки. Устроившись за обломком стены на втором этаже, я принялся отстреливать их. Заработали пулемёт и автоматы на первом. Не пройдя и половины узенькой улицы, наёмники побежали назад, оставив девять человек на дороге. Даже раненых не забрали.

Контрнаступление, одним словом, провалилось, и наша дружины осталась на занятых позициях.

Этой ночью было особенно холодно и тревожно. Постоянно бахали снаряды. Один взорвался в соседнем доме. Спал я мало, меня то и дело будили — парням чудилось, будто враг наступает. Стёкол в доме не было, обогрева — тоже. Я в своей демисезонной военной куртке промёрз до костей. Против холода все наши способности оказывались бессильны.

Проснувшись в очередной раз, я сел в чудом уцелевшее кресло и стал смотреть в окно напротив, сломанная рама которого ощерилась осколками стекла. Ветер продувал помещение насквозь, а из небесной тьмы падали, кружась на ветру, мелкие снежинки, оседая на обломках кирпичной кладки и изуродованной взрывами дорогу.

Недалеко грохнули выстрелы. Кто-то закричал, что враг наступает. Я поднял своих. Пристроившись у окон, ставших бесформенными дырами, мы принялись работать по длинному зданию напротив. Показалось, что там мелькают какие-то тени. Минут десять неистовой пальбы — и всё смолкло. То ли враг отступил, то ли там никого и не было.

Утром нас сменили.

Грязные и уставшие, мы брели по дороге, разрытой снарядами и едва припорошенной снежной крупой — топали в тыл, чтобы собраться с силами, отдохнуть и через пару дней снова отправиться на передовую.

Разместились в том же супермаркете, где и раньше. Здесь уже заколотили досками и фанерой разбитые окна, появилась походная печка, стало более-менее тепло. После двух дней и двух ночей боёв от пятидесяти (а точнее сорока шести) человек осталось двадцать восемь. В нашей десятке убитых не оказалось, а вот в соседней один дружинник погиб и ещё одного тяжело ранило осколком в живот. Большинство же, понятное дело, выбыло из-за ранений и контузий.

Опять разгружали боеприпасы. Их доставляли регулярно, но мало. Не хватало усиленных пуль и выстрелов для противотанковых гранатомётов. Зато подвезли одноразовые гранатомёты. Они имели калибр всего три дюйма, подходили для поражения лёгкой бронетехники, ну и танк в борт могли пробить. Что-то наподобие «Мухи», только вес чуть больше. Назывались «Шило».

А на следующее утром меня снова вызвали к Мефодию. Пришлось подождать его в коридоре возле кабинета. Когда командующий явился, он сразу же повёл меня на первый этаж.

— Сообщил я руководству о твоём предложении, — сказал Мефодий. — Дали добро. Я собрал с нашей тагмы нескольких сильных парней. Попробуем применить твою тактику.

Мефодий привёл меня в просторное помещение с рядами стульев. Тут сидели одиннадцать бойцов — все в чёрных беретах и с гербами нашего рода на рукавах. Судя по нашивкам — десятники и старшие дружинники. Рядовых не было. Присутствовал даже один сотник — маленький коренастый мужичок со смуглой кожей.

— Знакомьтесь, — объявил младший таксиарх. — Это Константин Златоустов. Константин, это Филипп Златоустов. Позывной «Шмель», — представил мне маленького коренастого мужика, который тоже оказался князем. Мы с ним пожали друг другу руки.

— Шмель возглавит особый штурмовой отряд, — продолжал Мефодий. — У вас будет две группы по шесть человек, ты будешь командовать одной из них. Пару дней отдохнёте, познакомитесь друг с другом, а потом продолжим наступление. Ваш отряд — самый сильным во всей тагме, а значит, и результат, уверен, будет соответствующий. Ближе к делу мы с вами поговорим более обстоятельно.

Мефодий ушёл, оставив меня вместе с моим новым подразделением. Настал черёд знакомств. Тут оказались два князя Златоустовых, а остальные — этайры из нашего рода, но имеющие сил чуть больше, чем среднее по больнице. Среди них даже был молодой парень, который прежде занимался бегом с препятствиями, умел прыгать по крышам и стенам и обладал четвёртой ступенью силы. Звали бойца Алексеем.

— Ну вот, господа, будем воевать этим составом, — проговорил Шмель. — У командования иногда странные инициативы, но раз приказано, значит, приказано. Похоже, будем заниматься диверсиями. Ну… дело тоже полезное, в общем-то. Константин, а ты же главный наследник, верно? Как ты здесь оказался? В дружине, я имею ввиду.

Похоже, Шмель не знал, что инициатива собрать отряд из сильных клостов принадлежит мне.

— Добровольцем пошёл, — ответил я коротко. — Идея нашего отряда в том, чтобы проламывать оборону противника и стягивать на себя как можно больше сил, чтобы на других участках фронта дружина могла наступать с меньшими проблемами. Пока нам противостоят стратионы, вряд ли возникнут проблемы. Дальше, конечно, будет посложнее.

— То есть, мы — наживка? — уточнил здоровый плечистый малый с щетиной усов, которого звали Феофил. — Весело. Как по мне, безумие.

— Отряд безумцев, — усмехнулся Лёха.

— Да… похоже на то, — закивал Шмель. — Может так и назовёмся, а?

Предложено было шуточным, но очень быстро вошло в обиход. Позже особые штурмовые отряды так и стали называть.

Мы общались, рассказывали о себе. Среди парней многие имели боевой опыт. Шмель и Феофил служили на границе с Бактрией, где приходилось усмирять местные племена. Ещё пятеро служили в войске клана и участвовали в операциях в Центральной Африке. В общем, народ оказался стреляный, что радовало.

Затем Шмель разделил отряд на две группы. Под моим руководством оказались пять бойцов: Алексей, Феофил — он был пулемётчиком, старшие дружинники Дмитрий, Прохор и Кузьма. Дмитрий являлся снайпером, имел на вооружение такой же, как у меня, карабин «Гром».

Жить нам предстояло в дальнем крыле этого же здания, в одном из офисных помещений. Столы и стулья почти все были вынесены в коридор, комнату же занимали теперь раскладные кровати и баулы с личными вещами.

Пообедали вместе со штабными в здешней столовой, а потом я забрал вещи с прежнего места, попрощался с парнями из своего первого боевого подразделения в этом мире и переехал на новую «хату». Остаток дня мы занимались личными делами.

Я сидел за столом и чистил оружие. На столе лежали запчасти от моего карабина, а на тумбочке рядом стоял маленький видавший виды радиоприёмник. Диктор вещал новости.

Снова басилевс сделал заявление с очередными требованием прекратить огонь и подчиниться законному правительству. Архонт Мономахов попросил убежища и переехал куда-то за Алексеевский канал, бросив собственный акрополь на произвол судьбы. Про кантоны больше не упоминалось — скорее всего, их сравняли с землёй. Сводки с фронта подробностью не отличались: якобы бои идут на улицах нескольких районов и агема ведёт успешное наступление. Даже про нас не сообщалось.

В свою очередь, Амвросий Птолемей — архонт филы Красного быка, тоже выступил с заявлением. Обвинил басилевса в политической слепоте и неспособности отличить правду от лжи, и в том, что тот поддержал клан, якобы развязавший войну.

Феофил сидел рядом и зашивал китель.

— Если агема ведёт наступление, то почему мы до сих пор воюем? — задался он вопросом. — У них народу что ли мало?

— Потом что агема никакое наступление не ведёт, — устало пояснил Дмитрий, что лежал на раскладушке и читал книгу. — Она слишком малочисленна, а Птолемей собрал целое войско. Сколько полагается клану? Десять тысяч? А у Амвросия — сорок или пятьдесят.

— И когда же он их собрал? — недоверчиво покосился Феофил на боевого товарища, а тот лишь плечами пожал.

— Амвросий уже давно готовил переворот, — объяснил я. — Несколько лет. Времени у него был вагон, пока мы все в носу ковырялись. А сейчас он ударил по всем направлениям. Аэропорты Птолемеи захватил, ПВО, наверняка, тоже. Среди князей есть много тех, кто поддерживают приход к власти Амвросия. Поэтому он постарается как можно скорее разбить агему и дорваться до дворца, а потом объявит себя басилевсом.

— Вот же скотина! — фыркнул Феофил. — И что нам делать?

— Загнать этому Амвросию в глотку большой и толстый, — хмыкнул Дмитрий.

Все, кто находился в комнате, угрюмо посмеялись. Однако, моральный дух, как я заметил, был у парней не на высоте. Да я и сам не знал, как мы переломим ход боевых действий, когдапротивник имеет и численное, и техническое превосходство.

— Созвать все кланы и ударить по мятежнику, — сказал ещё один Златоустов, который, сидя на раскладушке, чистил форму. — Как ещё-то?

— Не пойдут, — покачал головой Дмитрий. — Пока у них самих задницы не подгорят или пока басилевс их пинками не погонит, не пойдут. Кому оно нужно-то?

Весь вечер рассуждали о политике. Гадали, что происходит в Византие, что скрывают официальные СМИ, каким образом может закончиться противостояние, не выльется ли это в войну всех против всех и развалу Византийской политии. И пусть не все бойцы имели позитивный взгляд на будущее, но все, как один, жаждали надрать Птолемеям задницу. Это нас и объединяло.

На следующий день после обеда Мефодий вызвал в свой кабинет всех двенадцать человек и объявил задачу. Та оказалась проста, как три копейки — занять многоэтажки на возвышенности и перерезать проспект Святой Седмицы, по которому шло снабжение птолемеевского войска. Разумеется, командование не ожидало, что это сделает наша дюжина: нам требовалось лишь продвинуться как можно дальше, провести разведку боем и попутно нанести как можно больший ущерб технике и живой силе противника, а в идеале — закрепиться на возвышенности и дождаться подхода основных сил. В случае же, если враг окажет сильное сопротивление, отряду полагалось отступить. Работать нам велели двумя группами по шесть человек.

Весь вечер прошёл в подготовке. Изучали карту, отмечали пути передвижения и места возможной дислокации противника.

Мефодий ушёл в отставку раньше, чем началась война в Лао, но он всё равно кое-что знал по поводу применения разведывательно-штурмовых отрядов в джунглях. Их тактика напоминала тактику танковых войск времён Второй мировой — прорвать оборону противника в самом слабом месте, а затем наводить хаос в тылу. Вряд ли тактика боёв в джунглях могла нам сильно пригодиться, но всё равно опыт своих предшественников не мешало изучить на досуге.