Штабс-ротмистр

Глава 5

Экс-детектив полиции Нью-Йорка Питер Сэвидж переживал не лучшие времена. Заела конкуренция. Слишком многие из отставных копов сочли, что подглядывать за неверными жёнами, искать сбежавших от родительского ока тинэйджеров, добывать доказательства для адвокатов или сопровождать трусливых клиентов в роли бодигарда — просто и прибыльно. Приватный детективный промысел стал бизнесом. Возникли компании, буквально выдавливающие одиночек с наезженной колеи.

Вынужденный переезд с Манхеттена в Бронкс, из цивильной конторки в полуподвал, тоже не способствовал поднятию имиджа. Сэвидж прибрался, заменил ломаную мебель целой и почти приличной. Поставил телефонный аппарат. Остатки денег ушли на объявления в газетах. Увы, не «Нью-Йорк Таймс» или «Нью-Йорк Ивнинг Пост», больше двух рублей за каждое потратить не мог.

К окончанию «рабочего» дня, прошедшего в созерцании упорно молчавшего телефонного аппарата, хотелось надраться. Початая бутылка кукурузного виски в ящике стола звала продолжить общение.

Но Сэвидж терпел. Уже не раз видел, как спиваются и опускаются коллеги, вышедшие в отставку до пенсиона. Если ему и предстоит такое, то не сегодня. И не завтра. Силы ещё есть. И несколько десятков рублей на последние объявления.

Уставившись на дверь, гипнотизировал её взглядом: откройся и впусти клиента. Был бы Одарённым, выучил бы заклятие призыва заказчиков, но увы — всего лишь ординар, тогда как соперники владели магией во всю.

В пять пополудни, ни минутой раньше, он нацепил широкополую шляпу, больше характерную для ковбоев из южных губерний. Снял ноги со стола, где они уютно покоились последний час. Поколебавшись, достал виски и сунул в холщовую сумку. Если выпьет дома, а не на службе, это же не предосудительно, не так ли, мистер?

У двери остановился и резко обернулся. Грёбаный телефон вдруг начал трезвонить. Уж думалось, что он неисправен.

Хотя… Можно поспорить на остатки виски в бутылке, ошиблись номером.

— Хэлло!

— Детектив Майкл Сэвидж?

Голос явно принадлежал русскому. Бывший коп не любил русских, но всегда был рад их деньгам.

— О’кей, гай. Я — Сэвидж.

— Мне рекомендовали вас. Если ваша контора находится в Бронксдейл, как сказано в объявлении, я готов приехать в течение часа.

— Вообще-то моё приёмное время окончилось…

— Извините, мистер. Придётся набрать кого-то из ваших коллег.

— Нет-нет! Жду вас, сэр! Да, Бронксдейл авеню, 16, вход около цветочного магазина, там вывеска.

Русский язык, выученный в школе с горем пополам и успешно забытый, давался с трудом. Но ради контракта Питер подписался бы к приезду клиента выучить китайский.

х х х

— Что вы видите? — спросил Тышкевич, когда перешагнул порог комнаты, титулованной «Детективное агентство Майкла Сэвиджа».

— Мужчину, ординара лет сорока пяти, брившегося не позднее чем вчера, невысокого, одутловатого. Не алкоголика, но периодически пьющего. Рано лысеющего, — добавила Львова, когда сыщик снял шляпу, поклонившись. — Из последних сил старается выглядеть прилично. Готова поспорить, на нём его единственный и последний костюм.

Вряд ли Сэвидж понял весь спич русской. Иначе на улыбающейся физиономии что-то наверняка дрогнуло бы. Те продолжали обсуждать детектива, начисто игнорируя его присутствие.

— Мне рекомендовало его Третье Отделение. Служил в отделе особо тяжких. Претендовал на инспектора, но как-то упёрся, не захотев отступиться в деле об убийстве одним из мафиози своей супруги. Тут же у него в рабочем столе обнаружили кокаин. Его, не его — разницы нет, потому что иначе никому бы в голову не пришлось делать там обыск.

— Выкинули с волчьим билетом? — бесстрастно уточнила связистка.

— Да. Без пенсии и возможности снова устроиться на государеву службу. Но я другое хотел спросить. Что вы видите в тонком мире?

— В столе несколько дешёвых амулетов, разряженных практически в ноль. Бесполезных. На нём самом — примитивный оберег от ментального нападения. Блокирует плетения правды. Слабый, присмотревшись, сломаете на раз.

— Рад, что наши оценки совпали. Будьте любезны, княжна, разъяснить ему цель визита.

— Мистер Сэвидж! Мы разыскиваем персонал института П. И. П… Конкретно — профессора Линка и всех, кто причастен к необычайным открытиям последних четырёх месяцев. У нас к ним накопилось несколько вопросов. Берётесь взять поиски на себя?

По-английски она говорила чисто. С той же холодностью, что и по-русски. Наверно, чопорная британская леди позавидовала бы тому градусу холодности.

— О’кей! Я в деле. Знаете мои тарифы?

— Я знаю наши тарифы, — слово «наши» барышня произнесла с нажимом. — Тридцать рублей в день плюс подтверждённые расходы. Возможно, если люди из П. И. П. покинули Ново-Йорк, предстоят поездки. Билеты и дополнительные путевые расходы — за наш счёт.

Слова «тарифы» и «рубли» штабс-ротмистр уловил. Понял и смысл сказанного. Не понравилось, что барышня сама принялась торговаться, а не ограничилась ролью переводчика.

— Пятьдесят в день!

— Тридцать. Или мы уходим.

— Тогда… Премия по завершении дела.

— Хорошо. Сто рублей за каждого пойманного. Фигурально выражаясь. Они — не преступники.

Львова передала Тышкевичу суть разговора. Тот видел, что оглашённые суммы для экс-полицейского весьма заманчивы. Но вдобавок снедала боязнь продешевить.

— За два дня вперёд выдам аванс. Отчитаетесь о результатах.

— А если результатов не увидим, соглашение расторгается, — добавила девушка. — И прошу вас не заглядывать в моё декольте. Я — связистка. Улавливаю мысли, персонально ко мне адресованные. И поскольку нахожусь не на связной службе, могу раскрыть их содержание. Даже самые постыдные.

Острый кадык на мясистой шее судорожно дёрнулся. Похоже, с направленностью его устремлений, не ограничившихся ассигнациями с имперским орлом, корнет попала ровно в яблочко.

Сыщик бросил очередное «о’кей», протянув руку за купюрами. Но офицер предварительно заставил его расписаться в ведомости. И лишь затем на американца пролился шестидесятирублёвый золотой дождь.

Он примчался к губернаторской канцелярии уже на следующий день. Долго объяснял казакам на входе, что имеет дело к штабс-ротмистру Тышкевичу. Наконец, прорвался внутрь. Поскольку Львова отсутствовала, объяснял на пальцах, мешая английские и русские слова. Говорил отрывисто, предельно просто.

— Маккенна О’Коннор. Торговец оружием.

— Знаю. На него был зарегистрирован П. И. П. Уже допрошен. Никакого отношения к работе института не имел.

— Я разузнал. К нему приезжал родственник. Из Шотландии.

— Кто?

— Титулярный советник Вильям О’Коннор из Абердина. Он был здесь около пяти месяцев. Как раз, когда в газетах сообщалось об открытиях. Исчез. Также исчез профессор Линк. Когда вы приплыли в Нью-Йорк.

Джон Линк! О нём предупреждал офицер из охранки. Впрочем, не шевельнув и пальцем, чтоб его найти.

— Весь институт был: О’Коннор, Линк и третий. Его видели мельком. Немолодой. Больной.

Похоже, Майкл в мятых штанах, лучше подходящих ему, нежели полицейская форма, за неполные сутки узнал больше, чем все русские за четыре дня в Ново-Йорке.

— Что дальше?

Дальше был языковой барьер. Делать нечего, Виктор Сергеевич бросился на поиски Львовой. И оказался вынужден прождать целый час: находясь в губернаторской резиденции, она по-прежнему несла вахты связи и отдыхала положенные после дежурства часы.

— Знаете старую шутку, штабс-ротмистр? — проворковала она сонным голосом, на ходу потягивая кофий из маленького костяного стаканчика. — Подходит к курятнику лисица и начинает кудахтать, словно курица, желающая случки. На плетень взлетает петух в ожидании любовных утех. Лиса — цап его и унесла лисятам. Те едят, а она приговаривает: как полезно знать иностранные языки.

— Вам известны…

— Шесть в совершенстве. И несколько с пятого на десятое. Не может же связистка отказать в приёме депеши из-за незнания языка. Показывайте, что откопал наш туземный самородок.

При виде Львовой сыщик расслабился и начал трещать, в подробностях рассказывая о своих открытиях.

Пересказав Тышкевичу основное, княжна вдруг заметила:

— Американцы лгут об изобретениях. Если Сэвидж прав, шотландец и этот Линк только выкачивали откуда-то сведения. Ни сил, ни больших денег у них не имелось. Создать аппараты по беспроволочной телеграфии или телефонии… Не слишком разбираюсь, но, думаю, нужны какие-то специалисты, оборудование, материалы… Наш сыщик уверяет, что троица вела уединённый образ существования. Каких-то контрактов на передачу изобретений он не обнаружил. Только патенты-лицензии.

— Спасибо, сударыня. Стало быть, это чистой воды реклама. Поиск финансистов, готовых к ассигнованиям в немагические технологии, коль Маккенна О’Коннор не взялся оплачивать опыты и производство. А как только обнаружили, что привлекли внимание не только акционеров, но и Торжка, сбежали, не дожидаясь неудобных вопросов. Только — куда?

Львова чуть наклонила голову набок.

— Майкл уверен, что Маккенна выложил ему далеко не всё. Предлагает допросить жёсткими методами.

— Как штурмовиков на яхте? Но этот делец — не преступник. Хоть и покрывает, наверно, опасных для империи людей. Анастасия! — он впервые назвал княжну по имени. — Там же на яхте я попробовал своё плетение. Деликатное. Оно дало почувствовать, говорит ли человек правду. Почти незаметное.

— У меня нет активных плетений. Зато по чувствительности готова с вами состязаться. Берите Искрова и едем, — она вдруг одёрнула себя, посмотрев на часы. — Простите. Не сразу вспомнила, что ординары живут по распорядку. Уже вечер, а мы — не полицейские следователи, чтобы вламываться в дом и потрошить мозги.

— Да. Завтра с утра. В конторе этого Маккенны, — согласился Тышкевич.

Сэвидж удалился с гордо поднятой головой. Он теперь был уверен, что шестьдесят рублей — не последние деньги с этого контракта. Жизнь налаживается. Пусть благодаря грёбаным русским, но налаживается.

Его мысли были очевидны для обоих Одарённых.

— Прибил бы, — вздохнул граф. — Но не сейчас. Пусть приносит пользу.

х х х

Дирижабли до сих пор оставались самым скоростным видом транспорта, хоть против ветра, бывало, плелись медленнее поездов. Зато непрерывно, без долгих стоянок на заправку водой и углём.

Воздухоплавание возникло в России за счёт несложного плетения, позволявшего делать наполнявший оболочку воздух невесомым. Потом открыли другое, позволяющее выделять природный лёгкий газ, бесцветный и негорючий. Если его вдохнуть, человек с минуту говорил комическим голосом.

С распространением аэростатного газа гелия дирижабли принялись строить везде и много. Особенно, когда появились бензиновые моторы. К сожалению, билет на дирижабль стоил дорого: огромная надувная махина брала в гондолу столько же пассажиров, сколько единственный вагон поезда, поэтому окупалась медленно.

Монах Фёдор, щедро снабжённый чеками Тверской митрополии, мог позволить себе полёт до Абердина с пересадкой в Лондоне. И когда в Ново-Йорке наступила ночь после рапорта частного сыщика о хозяевах зловредного института, агент церкви спустился с причальной мачты в Шотландии.