Хроника лишних веков

3. ЧУЖИЕ БЕРЕГА

ЧУЖИЕ БЕРЕГА

Харита, планета воинов Белого Круга - сотый, или около того, век после конца света

Жгучая белая мгла объяла меня. Я сгорел в ней сразу весь - до последней искорки-мысли... и все же искорка долго-долго вилась, не затухая.

"Догнали! Сжигают!"

И был удар - и бытие стало убийственно-твердой плоскостью боли.

Я был наг под ослепительным черно-синим небом. Я вскочил, сменив плоскость самого сильного ожога - со спины на ступни.

Я стоял на льду, съехав перед тем на нестерпимо горевших теперь лопатках с очень крутого, ледяного же склона... Лес под сдвинутым в сторону куполом ночи обрывался наверху, и отблески варварского костра мерцали как бы в застекленном мраке.

- Свободный! - услышал я позади себя и над собой гулкий глас. И повернулся.

Передо мной в пяти шагах стоял великан, облаченный в глухую черную броню, словно залитый ею, броней, с темени до ступней. Мои глаза приходились на уровень серебристой пряжки его символического пояса.

...И все же это был не бог Один. Я рассмотрел его всего, кроме лица. Лоб, глаза и частью щеки были скрыты черным матовым шлемом - но без глазных прорезей! Статичный поворот головы - от меня чуть в сторону и вверх - казалось, выдавал человека слепого!

А руки-то! До чего были страшны кисти рук - черные, трехпалые клешни-щипцы с яйцевидными наростами на суставах фаланг. Черная с металлическим отблеском броня - я был уверен, что это панцирь - напоминала по фасону френч без пуговиц и лацканов, со стойкой воротника под самый кадык. Под левой ключицей платиново блестела "нашивка" - кольцо с пальмовой ветвью внутри. Штаны великана напоминали мягкую броню, на ногах были низкие массивные сапоги.

Мир великана ослепительным светом и нестерпимым холодом напоминал Манчжурию.

И я вновь услышал голос, хотя великан не открывал рта.

- Сигурд-Омега, воин Белого Круга, преклоняется перед Свободным. Сигурд-Омега призван служить миссии Свободного. Нужно спешить.

Я невольно сделал поклон и заметил, как трясутся мои голые синие коленки.

- Нужно спешить, - как я догадался мысленно, телепатически повторил великан.

В его трехпалой руке появился прозрачный цилиндрик. Он навел его на меня. Из цилиндрика вырвалась струйка дыма. Я ощутил порыв жаркого воздуха - дым обволок меня и превратился в бесцветное одеяние-кокон. С рукавами-штанинами! Теплое, как бобровая шуба и легкое, как купальник. На ногах штанины стянулись внизу и обхватили ступни...

"Наверно, я все-таки умер в Манчжурии..." - грешным делом мелькнула мысль.

Сигурд-Омега указал страшной клешней куда-то в сторону и в даль. Там, на льду, лежала огромная замерзшая капля.

Но не успел я моргнуть, как мы оказались внутри нее - этой капли - и взмыли в небеса.

Подо мной, в двух верстах, никак не меньше, раскинулась ровная ледяная пустыня... Я стоял на совершенно прозрачной мембране, чувствуя сильное головокружение.

Посреди пустыни, на просторе полярных льдов, вздымался сказочный город, хрустально сверкавший на солнце башнями и сферами титанических объемов, - и часть города была как бы срезана по неестественной границе дня и ночи, рассекавший мир арктического света извилистым потоком. Вплотную к арктическим протокам и небоскрёбам, местами как бы растворяя их формы и объемы, стояли леса, окутанные ночной тьмой. Граница ночи поднималась незримой мембраной-занавесью до самого свода небес... Плоть сумрака за ней казалась бархатом театрального занавеса без складок, а на небесах, в пронзительно-синем сиянии дня темнела огромная, растянувшаяся за горизонт ночная клякса-полынья, усеянная звездами.

И я увидел внизу, на самой границе застывшего ночного потока, искорку того самого, "нашего", гуннского костра.

- Рим Четвертый, - раздался надо мной глас атланта. - Был самым большим и красивым городом на Харите. Осталось меньше трети. И пуст, покинут. Только Свободный способен пройти через границу, сохранив свое бытие... Потеря - лишь одежда. Мы, рожденные в Сфере, при столкновении с границей, исчезаем. Без возврата в Исток. Да, безвозвратно...

Ворох, лавина новых загадок!

Мы теперь летели в небесах, стремительно удаляясь от гибнущего города атлантов, рожденных в некой для меня немыслимой и не вообразимой Сфере, удаляясь и от маленького гуннского огонька, последнего маяка, что еще намекал на мои координаты в чужой Вселенной.

"Гунны взошли на небеса... в сферы богов".

Появилась тень догадки.

- Они взошли, - подтвердил атлант, услышав мою невысказанную мысль-догадку. - То, что видишь ты, Свободный, происходит теперь на всех завоеванных планетах высшего, Белого Круга. Они сжигают наш континуум, наше пространство и наше время. "Пёс Гарм сорвется с цепи", - вот слова Предания. Они сбылись.

"Почему же оттуда, из гуннской ночи, я не видел полярного дня этой планеты, а отсюда земную древнюю ночь вижу? Она как будто за стеклом", - думал-спрашивал я.

Но атлант по имени Сигурд-Омега не отвечал.

Я думал, и жгучие мысли отгоняли страх высоты. Либо здесь совсем далекое прошлое, какая-нибудь эпоха Атлантиды теософов и оккультистов, либо совсем далекое будущее... Но вероятнее всего, это некий призрак простанства-времени, раз наше натуральное время, эта кислота темных варварских веков, так легко сжигает все титанические усилия, все завоеванные пространства атлантов.

Сигурд-Омега не откликался на мои размышления. Возможно, радиоволны моего мозга проходили вовне некую божественную цензуру. "Еще один признак Свободного", - предположил я.

Итак, в реальном, пятом веке м о е й эры мне можно было идти, плыть и скакать на все четыре стороны, не замечая ни ледяных просторов, ни улиц далеких и чужих миров. В глубинах космических сфер и сил началось непостижимое и ужасное явление: время из года нашествия на Европу гуннов стало изливаться магмой в некую иную эру, в иной эон и распространяться там смертельным потоками инородного пространства. Гунны, сами того не подозревая, сделались плотью и кровью этого извержения времени. Один всадник на лохматом, низкорослом жеребчике мог, не ощутив и не заметив вокруг ничего нового, необыкновенного, проторить сквозь иную, высочайшую цивилизацию страшную просеку...

"Вот таким образом, - сделал я вывод, - поток гуннов разливался сразу в двух временах, губительный для обоих".

Кто-то совершил это неслыханное колдовство. Нет такого героя, нет такого мага в древних мифах... И выходило, что я и был послан найти его. Какая простая загадка! Какая простая задача!

- Да! - эхом донеслось до меня. - В этом твоя миссия, Свободный. Потребовалась энергия семи Сверхновых звезд, чтобы открыть для тебя поток времени. Откровение Последнего Дня гласит: Свободный найдет и встретит Мага на путях низших уровней Войны. В Зеленом Круге, на Планете Истока. Я избран твоим проводником, Свободный. Таков выбор Одина.

Все сходилось. Один, война, страшный пес, рвущийся в Валхаллу.

Я невольно любовался ледяными радугами чужой страны, а из-за горизонта, навстречу нам, поднимался циклопический кристалл - великая хрустальная пирамида, увенчанная фиолетовым сапфиром триллионов карат. Египетский Хеопс казался в сравнении с этой пирамидой детской настольной безделушкой.

Я не успел спросить даже мысленно, как Сигурд-Омега ответил:

- Вход в Исток.

Наша "капля" стремительно неслась прямо на "сапфир". Фиолетовая глубина раскрывалась перед нами.

- Закрой глаза, Свободный, - услышал я глас, словно доносившийся из глубин моего собственного мозга. - Так легче перенести вход.

Я повиновался. Был резкий порыв холодного ветра в лицо. Заложило уши.

ЧУЖИЕ БЕРЕГА - Планета Истока

Четыре тонких стеариновых колонны поддерживали легкий свод "Беседки ветров".

Новый величественный пейзаж открывался с пологой и чистой горы, на вершине которой мы очутились под этим легким сводом.

Бескрайний ало-золотой океан осенних лесов, сиреневая тонкая дымка на окоеме тверди, а над горой по-земному синий купол небосвода и солнце... настоящее земное солнце, а не слепящий магниевый сгусток. Чудесно пахло прелой листвой и подогретым октябрьским простором.

- Где мы? - обрадовался я.

- На Планете Истока... - был ответ.

Вдруг я заметил рядом, над собой, руку с тонкими музыкальными пальцами - великанскую, но нежную дворянскую руку. Куда же девалась страшная клешня?! Она пугающе чернела на полу беседки и не шевелилась...

Открытой рукой Сигурд-Омега освободил лицо - и его шлем съежился вдруг, показавшись мне легкой маскарадной тряпочкой.

Глаза!.. Но веки еще были опущены несколько мгновений. Я затаил дыхание. Веки поднялись.

Обычные, серые, настоящие человеческие глаза увидели меня, слава Богу! О, как мне сразу стало тепло и уютно, я вспомнил Чагина... Тот же лик с резкими, мужественными и печальными чертами уставшего воина. Это мог быть и спартанец, и викинг, и русский дружинник... если не считать отсутствия боевых усов и густой бороды...

- Свободному тяжело оставаться в Круге? - со странным, скупым сочувствием спросил Сигурд-Омега, его тонкие, сухие губы чуть шевелились, но не так, как если бы он действительно произносил слова на русском языке. - Здесь как в клетке?

Я попытался дать ответ:

- Вернее определить так: Свободному непонятно. Ему непонятно, почему он "свободный", непонятны законы вашего мира... Впрочем, в противном случае я, вероятно, был бы уже окончательно мертв.

- Мертв?! - изумился Сигурд-Омега. - Свободный?!

- Я ведь не знаю, как вы определяете смерть... - заметил я в свое оправдание.

- Кольцо, - непонятно сказал атлант. - Но ты вне Кольца. Поэтому ты - Свободный.

- Жителям той планеты, с которой я взят, кажется, что они знакомы со смертью... С Кольцом.

- Свободные вне Сферы. Вне Кольца, - как будто пытался меня успокоить атлант. - Цель воина в Сфере - разрыв Кольца.

"Эта игра посложнее "русской рулетки", - только и подумал я.

- Воина, разорвавшего Кольцо, ждет награда?

- Валхалла! - был ответ.

"Прямое попадание!" - обрадовался я.

Догадка прояснялась.

- Все погибшие воины восходят в Валхаллу? - рискнул допытаться я.

- Протопредание, - кивнул надо мной атлант. - Протопредание, рожденное вне Сферы. В Эоне Свободных. В Сфере наоборот- только всепобеждающий воин разрывает Кольцо и восходит в Валхаллу.

- Из Валхаллы не возвращаются? - рискнул я еще раз.

Видом атлант стал очень суров:

- Мне не известен ни один воин, взошедший в Валхаллу. Есть легенды...

- Слишком много препятствий?

- Каждый воин должен пройти все три Круга. На границах высшего, Белого Круга - последняя Война. Слишком бесконечное усилие... Я замыкал Кольцо в Белом Круге более сорока раз... сорок три усилия... и возвращался в Инкарнаполис, на Планету Истока.

- Инкарнаполис и Валхалла не одно и то же?

Ответ, впрочем, угадывался. Как я и ожидал, Сигурд-Омега проявил изумление:

- Инкарнаполис - начало пути. Вахлалла - конец пути.

"Инкарнаполис - Град Воплощения..." - сделал я себе перевод на заметку.

- А бесконечная война?