Негодная певица и некромант за клавесином

Глава 18

Марк смотрит на меня с сомнением и осторожно уточняет:

— Не разумнее ли отдохнуть, госпожа? Простите…

— Разумнее, — киваю я. — Однако в том, что я делаю, нет разума. Кстати, ехать с незнакомой девушкой, у которой нет ничего, кроме скромной суммы, полученной в ломбарде за серёжки, тоже не самое разумное.

— Да, госпожа.

Расплачивается за наш обед Марк — я передаю ему половину имеющейся у меня грошовой мелочи. А мы с Кэрри выходим, чтобы подождать его на улице.

После еды мне гораздо лучше, и я чувствую в себе силы предстать перед комиссией, хотя от одной мысли, что я должна буду показать свои способности, холодеют руки. Но страх — не повод не идти.

Как только Марк нас нагоняет, я вспоминаю, что у мальчишки с собой огромный вещмешок, набитый старой одеждой и невесть чем ещё, за сборами я не следила. То есть по уму надо пристроить вещи в гостевом доме. И вообще мне нет смысла тащить Марка и Кэрри со мной. Но если мы займёмся поиском жилья, я опоздаю.

— Вы можете снять комнату, — предлагаю я. — А потом встретимся, например, здесь.

— Госпожа, мы вас не бросим! — вместо Марка отвечает Кэрри и испуганно оглядывается на брата.

Вещи тащит он, а она… напугана.

— Конечно, не бросим, — соглашается Марк и смотрит на Кэрри с понимающей улыбкой.

— Тогда ищем экипаж.

— Госпожа, я уже выяснил. Комиссия принимает через квартал отсюда, совсем близко.

— Предлагаешь идти пешком? — я уже усвоила, что квартал это много. Для меня, не ходившей дальше, чем от спальни до столовой, очень много.

И вообще…

Я согласна гулять по парку, но не вдоль дороги, по которой грохочут экипажи.

— Да, госпожа.

— Нет, Марк. И найми нормальный экипаж, а не развалюху.

— Да, госпожа.

По нему заметно, что он считает моё решение расточительством, но не спорит. Ещё бы он указывал мне как тратить мои деньги. Тогда уж выдать ему двойную зарплату горничной тоже расточительно.

Марк оставляет нас с Кэрри в проулке на углу и буквально через пару минут возвращается впереди обшарпанной колымаги. На облучке сидит закутавшийся в клетчатую попону кучер и уныло погоняет пегую лошадку. В нос снова ударяет неприятный запах, и я оглушительно чихаю.

Выбором Марка я категорически не довольна и впору потребовать лучше, но я сдерживаюсь.

— Забирайтесь, госпожа, — басит он.

Марк распахивает для меня дверцу в ободранный салон. Изнутри экипаж ещё хуже, чем снаружи. Отделка облезает лоскутами, всюду тёмные пятна. Я всё же забираюсь и касаюсь сиденья пальцами. Неожиданно, но рука остаётся чистой, и я сажусь.

Рядом устраивается Кэрри. Марк занимает место напротив.

Экипаж трогается.

Тьфу!

Я собиралась прихватить тетрадку с упражнениями, но из головы вылетело.

Ладно…

Экипаж поворачивает, и в следующее мгновение под оглушительный треск у меня земля уходит из-под ног. Я куда-то проваливаюсь и совершенно не понимаю, как успеваю подхватить Кэрри и дёрнуть к себе на колени.

Я ударяюсь копчиком, спиной и на секунду позже головой. К счастью, головой я не столько ударяюсь, сколько стукаюсь.

— Кэрри! Госпожа!

Треск, ржание лошади, ругань кучера.

— Госпожа…

До меня доходит, что я лежу в обломках на мостовой, а на мне лежит Кэрри.

Марк что-то ещё бормочет. Я передаю ему сестру:

— Ты сам не пострадал?

На первый взгляд нет, а на второй… на щеке кровоточит царапина.

— Я в порядке, госпожа. Только испугался, — у него вырывается нервный смех. — За вас и за Кэрри.

Не сомневаюсь, что за себя он тоже испугался.

Я не настаиваю на откровенности, выбираюсь на тротуар и бросаю взгляд на кучера, костерящего замершую лошадку, явно равнодушную к его крикам. Лошадь, по-моему, пострадала меньше всех. Кучер раненым тоже не выглядит.

— И в чём провинилось животное? — перебиваю я. — Неужели ваша лошадь на ходу выгрызла гвозди, державшие вашу колымагу? Тогда она талантлива, и её нужно определить в цирк.

— Госпожа, вы не пострадали? — спрашивают меня подоспевшие стражи.

К счастью, обошлось без травм.

— Дети испугались, а у Марка кровь.

Колымага… реально развалилась. Треснул пол, и экипаж посыпался как карточный домик. Целиковыми остались крыша и передняя стенка.

Пнув один из обломков, я вижу, что доски, сами по себе хлипкие, прогнили. А извозчик вместо того, чтобы восстановить, прятал гниль под старой обивкой.

Надо радоваться, что никто не пострадал, а я злюсь, причём на всех сразу. На извозчика — за то, что ездил на развалюхе. На Марка — за то, что выбрал дешёвый хлам, когда я сказала нанять нормальныйэкипаж. На себя — за то, что согласилась. Ведь я могла отказаться, настоять на своём. Но я подумала, что доеду на чём угодно, потерплю, лишь бы быстрее.

А получается ни капли не быстрее.

Получается в сто раз дольше.

Один из пары стражей отзывает меня и детей в сторону:

— Госпожа, представьтесь, пожалуйста.

— Каринат Тавиран.

Страж записывает и переводит взгляд на Марка:

— Дети?

— Марк Логош и Кэрриан Логош, — отвечает он и за себя, и за сестру.

Следующий вопрос абсолютно логичный и совершенно неудобный:

— Госпожа Тавиран, кем вам приходятся дети?

Я очень смутно представляю, что говорит закон. В одном уверена — дети не могут быть самостоятельными, на то они и дети. Бывает, что детей нанимают, но Кэрри для такого, как мне кажется, слишком мала.

Марк бросает на меня быстрый взгляд, улавливает мою растерянность:

— Я лакей госпожи Тавиран, а моя сестра комнатная помощница, будущая горничная.

Оу…

Я подтверждаю кивком.

Надеюсь, Марк знает, что говорит, и детей не отправят в приют?

Как я понимаю, Марк и Кэрри прятались. Возможно, они врали соседям, что за ними присматривает кто-то из родни. А возможно, соседям не было дела.

Сейчас не о том.

— Хорошо, — записывает страж. — теперь перейдём непосредственно к составлению протокола.

Это обязательно?

Видимо, да.

Время убегает. Я будто нарочно оказалась лицом на запад, и вижу, как солнце сползает к крышам домов.

Я не успеваю на экзамен?

Кажется, что страж расспрашивает меня вечность, и мне уже чудится, что он предложит пройти в отделение, но он спрашивает:

— Где вы проживаете, госпожа?

— Ещё нигде, я только приехала в город. Возможно, сегодня вечером или завтра уеду. Это проблема?

— Я не в праве вам препятствовать, госпожа, но прошу вас подумать. Чуть меньше удачи, и вы могли погибнуть. То, что все живы, чудо. Ваши живые показания в суде очень важны.

— Я учту.

Наконец-то я свободна!

Только время почти вечер.

— Ищем комнату, госпожа? Если не найти сейчас, нам, возможно, придётся ночевать на улице.

— Ищи, и встретимся там, где обедали. А я на экзамен.

Марк в ответ вздыхает:

— Экзамен так экзамен, госпожа. К чему спешка? На улице ночуем, так на улице.

Пфф!