Исход неясен (Гарри Поттер – Женская Версия)

— Я знаю, кто это, — сказала вдруг девочка. — Я читала про него в книге. В школе, в библиотеке.

— Молодец! — кивнула ей Анна. — Но вернемся к рассказу о тебе. Вождем хороших людей был Великий Светлый волшебник, который, тем не менее, мыслит и действует как тот же Игнатий де Лойола. У него есть свое видение «блага для всех», и часто другим людям его поступки непонятны, тем более, что он никогда никому ничего не объясняет. Пока твоя мама была без сознания, он украл тебя и отдал Дурслям, сказав, что ты сирота. А твоей маме, когда она очнулась, он сказал, что ты очень сильно пострадала во время нападения и лишилась магии. И что тебе будет лучше жить в приемной семье, где тебя все будут любить, и где ты будешь такая же, как все.

— Но это же неправда! — возмутилась Хэтти.

— Неправда, — согласилась с ней Анна. — Но никто не ожидает от него лжи, потому что он Великий Светлый Волшебник. Поэтому ему верят.

— Но зачем он это сделал?

— Не знаю, — честно призналась Анна. — Я не понимаю его логику и не знаю причин, по которым он делает то или другое. Но он сделал то, что сделал, и уговорил твою мать, что тебе будет легче жить среди обычных людей, чем среди волшебников, где ты будешь изгоем.

— И она ему поверила?! — с ужасом спросила девочка, наверняка думавшая о своей матери только хорошее.

— Нет, не поверила, — покачала головой Анна. — Иначе бы тебя не было сейчас в моем доме. Видишь ли, мы учились вместе в школе волшебников: я и твои отец и мать. Я… Меня долго не было в стране. Я вернулась совсем недавно, и твоя мама сразу же попросила меня тебя найти. Сама она не может, потому что тот Добрый Волшебник, о котором я тебе рассказывала, не даст ей искать тебя, не позволит найти и будет против того, чтобы вернуть тебя в семью. Таково положение дел. Поэтому, пока заботиться о тебе буду я. У меня тоже есть дочь, но она, как и ты потерялась во время войны с Темным Колдуном. Я ищу ее, но пока не нашла. В любом случае, мой дом — твой дом. Я выкрала тебя у Дурслей так, что никто долго об этом не узнает, к тому же мы временно изменим твою внешность и сменим тебе имя. И тогда мы сможем жить открыто, никто просто не поймет, что ты Гарриет Поттер.

— Это мое имя?

— А как тебя называли у Дурслей?

— Уродкой, — совершенно искренно ответила девочка. — А в школу записали, как Эмму Смит.

«Мило! — прокомментировал Анна услышанное. — Интересно, какие еще низости совершаются для общего блага?»

— Ну, теперь-то ты знаешь, как тебя зовут, — улыбнулась она девочке. — Но это, милая, надо держать в секрете. Пока даже от мамы, когда ты с ней встретишься. Ей не надо пока знать, что ты нашлась. Она не сможет тебя защитить, а вот навредить ненамеренно может. Обрадуется, разнервничается и случайно проговорится…

***

Поход по магазинам с маленькой девочкой, в которую можно играть как в куклу, наряжая ее в разные красивые вещи, оказался более чем интересным опытом. Анне с некоторых пор и самой нравилось одеваться «хорошо и со вкусом», а теперь вполне неожиданно выяснилось, что покупать модные вещи для нечужой для тебя девочки — это тоже удовольствие. И получалось, — хотите верьте, хотите — нет, — что физиология в большой степени определяет психологию. Анна, например, никогда раньше ничего подобного не испытывала, и вдруг нате вам — у нее прорезался материнский инстинкт.

Хэтти ходить по магазинам, в конце концов, тоже понравилось. Правда, сначала она дико стеснялась, — все было очень красивое, но страшно дорогое, — однако Анне удалось ее все-таки убедить, что «тетя ангел» от этого не обеднеет, потому что Леди Энгельёэн, ух, какая богатая! Денег у нее куры не клюют и все такое, но главное, ей это в радость и в удовольствие. Не станет же Гарриет лишать своего ангела крупицы счастья? Эти доводы показались ребенку вполне убедительными, и девочка немного успокоилась, а успокоившись, начала и сама наслаждаться не столько самими вещами, — хотя они ей все жутко нравились, — сколько самим процессом. Выбором, примеркой, принятием решения. Причем, Анна не то, чтобы самоустранилась, но она намеренно предоставила Гарриет столько свободы, сколько та могла унести. Тогда-то и выяснилось, что «унести» Хэтти может очень много, только дай. Она оказалась не только толковой, — очень умной и внимательной к деталям, — но и на редкость решительной девицей. Ей только и надо было, что увидеть, как обстоят дела на самом деле, и соответственно понять — тетя Ангел ее не обманывает и не разыгрывает. Это не подстава, чтобы посмеяться над уродкой. И, как только она это поняла, все сразу же наладилось, и девочка уже не скрывала своих радости и удовольствия, причем, в той же мере, что и сама Анна.

Гарриет наслаждалась и получала удовольствие, но, как ни странно, не от самих покупок, а от процесса им предшествующего. Ей понравилось выбирать и примеривать, искать и находить, сравнивать и оценивать, но при этом она не спешила принимать окончательное решение, — брать или не брать, — и не позволяла Анне скупать все подряд. А вкус, к слову сказать, оказался у нее просто замечательный, оригинальный и явно самостоятельно развитый. Как это могло случиться с Гарри Поттер, живущей под лестницей и одевающейся в обноски, понять было крайне сложно, но Анна эту загадку все-таки разгадала.

«Она мечтательница!» — решила Анна, понаблюдав за девочкой в течении дня, и, как вскоре выяснилось, ничуть в своем предположении не ошиблась.

— Я все время что-нибудь придумываю, — откровенно рассказала ей девочка, уплетая мороженное в кафе «Баскин Роббинс»- чтобы не было так грустно…

— Придумываешь? — решила уточнить Анна. — Что, например?

— Другие жизни, — просто, как о чем-то само собой разумеющемся, ответила Гарриет.

— Что, прости? — удивилась Анна.

— Я придумываю себя другую, — объяснила девочка. — Как будто бы, я родилась у других мамы и папы, или, что они не умерли, или про то, что мои тетя с дядей хорошие добрые люди… Он профессор-физик, а она врач или адвокат… И у них, кроме меня, есть дочь, с которой мы дружим и играем… Но, если это другая жизнь, то и выгляжу я по-другому, иначе одеваюсь и веду себя по-другому…

Анна смотрела на нее и… Да, да, трудно поверить, но она умилялась и одновременно негодовала, слушая эту замечательную девочку. И, поскольку она по природе своей являлась чрезвычайно деятельной натурой, Анна не могла не думать о том, как бы ей ускорить все те дела, которые ей предстояло переделать, чтобы помочь Гарриет Поттер обрести украденное у нее счастье.

Трудно сказать, в чем тут было дело, однако, предавшись попутно планированию операции, еще и самоанализу, Анна обнаружила, — при том достаточно неожиданно для себя, — как сильно она изменилась за это, в общем-то, короткое время. Не внешне, разумеется. Тут, собственно, вообще, не о чем говорить. А психологически. Так, наверное, правильнее будет определить случившиеся с ней изменения, поскольку все, о чем она сейчас подумала, так или иначе, касалось ее поведения и реакций на те или иные раздражители. Прежде всего, она никогда, имея в виду себя прежнюю, не была такой решительной, а порою, даже излишне резкой. И эмоциональной такой она тоже никогда не была. Моментами, по-женски сентиментальной. Влюбчивой, а не любвеобильной, как это случалось с ней раньше, то есть, в эпоху «до того, как». А еще она стала обидчивой и, пожалуй, отчетливо мстительной. И еще одно наблюдение. Анна бесспорно являлась хорошим человеком. Все ее прошлое и даже короткое настоящее, все говорило за то, что она верный друг и порядочный человек. Однако, думая сейчас о том, что и как нужно сделать, чтобы спрятать и обезопасить Хэтти, она совершенно спокойно приняла среди прочего тот факт, что для обязательных в этом случае ритуалов ей понадобятся жертвы. Магия крови требовала, порой, человеческих жертвоприношений, и это был как раз ее случай. Но Анну это нисколько не пугало.

Порядочный человек в ней лишь отметил, что надо бы для этих целей использовать какую-нибудь мразь. Но она уже подумала об этом прежде и спланировала, как и где добудет необходимые ей человеческие отбросы. Имелись способы, — и о них Анна писала в своем тайном дневнике, — и, судя по всему, она прежняя, та, что существовала до войны с Волдемортом, этими особыми способами когда-то уже пользовалась. Так что дело было не только в теле, или не столько в нем, хотя, видит бог, ей досталось воистину прекрасное тело. Что-то от нее прежней все-таки перешло к ней нынешней. И это стоило иметь в виду.

***

Перед тем, как они начали обход лучших лондонских магазинов, Анна, помня, что время не ждет, сделала три телефонных звонка: два международных и один местный. Звонить из телефонов автоматов было жутко неудобно, но ничего лучше, увы, Лондон ей сейчас предложить не мог. То есть, мог, наверное, но поиски потребовали бы времени, а его у нее попросту не было. Поэтому пришлось пользоваться тем, что есть: таксофоном в красной типической будке.

Первым делом Анна связалась с фон Шухом. Секретарь адвоката ее уже знала и поэтому соединила с босом практически сразу, тем более, что, на счастье Анны, мэтр оказался на месте и у него не было сейчас посетителей.

— Здравствуйте, мэтр! — поздоровалась Анна первой. Гордость, а на самом деле, гонор и спесь следует проявлять там, где этому есть место. А в разговоре с уважаемым человеком даже графиня может «поступиться принципами», в особенности, если собеседник, как минимум, вдвое старше и оказывает тебе крайне серьезные услуги.

— Здравствуйте, леди Анна, — ответил адвокат. — Рад слышать ваш голос. Надеюсь, у вас все в порядке?

— Более или менее, — усмехнулась Анна. — Мне нужна ваша помощь, мэтр. Возникло несколько проблем, требующих разрешения.

— Всегда к вашим услугам, моя прекрасная Леди.

— Спасибо, господин фон Шух, — ответила любезностью на любезность Анна. — Есть новости по моему делу?

Она знала, что в таком вопросе, как поиск ее дочери, нельзя ожидать быстрого результата. И все-таки спросила. Не могла не спросить. Она же не каменная, в самом-то деле!

— Увы, Миледи, — сразу же откликнулся ее частный поверенный. — Нанятые мною детективы только-только начали поиск. На данный момент они удостоверились, что девочки нет в самых очевидных для этого местах. Это легкая часть работы. Теперь им предстоят поискать ее в нескольких неочевидных местах, но заметьте, на данный момент они исходят из предположения, что ваша дочь по-прежнему носит данное ей вами имя.

— Пусть попробуют поискать Кассиопею Елизавету Блэк. Отец Лизы ввел ее в род и провел обряд Имянаречения.

— Что ж, в этом есть резон, — согласился с ней адвокат, — но кто еще знал о повторном Имянаречение?

— Не знаю, но чем черт не шутит?!

— Совершенно с вами согласен. И можете быта уверены, миледи, мы продолжим поиски по всем направлениям и рассмотрим все возможности, не упустив ни одной.

— Спасибо, мэтр!

— Не за что, миледи! Я всего лишь выполняю взятые на себя обязательства.

— Уверена в этом, — продолжила Анна, переходя к новой теме. — Но сейчас о другом. Я завтра рассчитываю появится в Цюрихе. Не одна. Со мной будет девочка семи лет, которой нельзя быть узнанной. Так что отель — не вариант. Мне нужен уединенно расположенный дом. Всего на два-три дня, я не предполагаю оставаться в Цюрихе надолго. Кроме того, мне нужен хороший колдомедик, желательно с именем. Имя нужно, чтобы придать вес тому диагнозу, который он поставит. В общем, мне нужна серьезная и вызывающая доверие медицинская экспертиза состояния здоровья девочки семи лет. У меня сложилось впечатление, что в течении пяти или шести лет она не получало должного ухода. Однако, как вы, господин фон Шух, понимаете, впечатления к делу не подошьешь. Мне нужен документ.