Ку-дар

Удар оказался чувствительным: бородач на несколько секунд застыл, схватившись за причинное место и не выпуская сабли из руки. Я отошел на пару метров, давая ему прийти в себя: нельзя добивать противника после удара в такое место. Трибуны оценили мой жест, взорвавшись приветственными криками. Мелкий дождь неприятно бил в лицо, капли скатываясь по лицу, размывали изображение. Встряхнув головой, я встал в боевую позицию номер один:

— Потанцуем?

Лучше бы я этого не говорил, Джал словно взбесился: сабля мелькала в паре сантиметров от моего лица, часть ударов я успевал принять, от большинства просто уходил. Скорость, с которой сверкала сабля Джала, просто поражала. Дважды я увернулся чудом. Один раз сталь клинка даже срезала клок волос с головы, пройдя в миллиметрах от височной области. То, что мне удавалось отражать его удары и оставаться невредимым, было просто чудом. Но Джал теснил меня, я уже дошел до края ринга и, сделав странный кульбит, смог уйти в сторону дважды перекатившись по песку. Несколько раз мне пришлось ускориться, чтобы успеть отразить удары его сабли, но надолго меня не хватало. О переходе в атаку речи не шло от слова совсем. Для атаки нужно успеть сконцентрироваться, а меня перед глазами стояло десять, нет, двадцать сабель противника.

Твою мать, да он что супермен, откуда такая скорость? — мысль стоила мне пореза плеча. Пусть и поверхностный, не будь на мне доспеха, порез оказался бы куда глубже. Но даже такой супербоец как Джал не мог работать долго с такой скоростью, его удары стали замедляться, я даже попробовал контратаковать, но без успеха. После очень активного контакта мы отскочили друг от друга: в водянистых глазах бородача стояло изумление. Он устал, даже его стойка изменилась, сабля была опущена, а одной рукой Джал опирался на переднюю поверхность бедра, где я заметил следы крови. Не помню, чтобы наносил ему удар в эту область.

Устал и я, свист собственного дыхания слышался чужеродным звуком: не может человек дышать так громко. Джал поднял саблю, делая осторожный шаг вперед: до этого мне казалось, что мы сражались в абсолютной тишине, потому что неожиданно в уши ворвался шум беснующейся толпы. В глазах бородача уже нет прежней уверенности: метнув взгляд в сторону Тенкора, я заметил, что его нижняя челюсть лежит практически на песке. Значит, у меня получается! Мысль меня приободрила, с громким криком я пошел в атаку, не дожидаясь атаки соперника. Теперь роли поменялись: я атаковал, наращивая темп, а Джал отступал, виртуозно отбиваясь. Быстрее, быстрее, быстрее — на каких-то десять секунд я смог выйти на максимум ускорения, но эти десять секунд меня измотали. Грудная клетка ходила так, что трещал кожаный доспех. Джал выдержал мой напор: мы снова разошлись на пару метров и отдыхали, опустив сабли на песок. Его щека была в крови, а с левого запястья капала кровь, впитываясь в размокший песок с лужицами воды. Практически вся арена перепахана так, словно здесь резвилось стадо буйволов.

Джал безусловно великий боец: даже ускорение не помогло мне сразить его. Сирд не напитывал меня своей энергией, усталость сейчас такая, что хотелось лечь и закрыть глаза.

Пауза затянулась, каждый понимал, что следующая атака может оказаться последней. Мелкий дождик застилал мне глаза, не давая увидеть лица людей на трибунах. Протерев рукой глаза, всмотрелся: трибуны стояли, на лицах людей написано удивление, жалость, радость, целая буря эмоций. Нельзя стоять долго, дождь не в мою пользу, на сохранение своих реакций приходится тратить накопленную месяцами драгоценную энергию сирда.

— Джал, ты готов умереть? — прокричал я, перекрывая шум моросящего дождя и неистовство толпы. Бородач оскалился, отпуская оскорбления в мой адрес. А вот это ты зря, ты ведь не держал свечку для моей матери и кварка, чтобы так утверждать.

Выставив саблю так, как видел в фильмах про самураев, я ринулся вперед, пробуксовывая в мокром песке. Джал тоже побежал в атаку. Клинки выбил сноп искр, при второй атаке Джал умудрился поставить мне подсечку. Я грохнулся лицом вниз и мгновенно перекатился, успев уйти от рубящего удара сверху. Еще три удара пришлись рядом с головой: бородач просто не давал мне подняться, нанося частые и неточные удары. Докатившись до веревки, что ограждала ринг, я успел подставить саблю, но удар Джала выбил ее из рук, оставив меня безоружным. Время словно остановилось: я лежал на спине, а стоящий надо мной противник уже начинал рубящее движение. Прижатый с одной стороны к веревке, а с другой стороны ограниченный ногой Джала, я лежал, как тушка свиньи на разделочном столике.

— Сила в правде, брат, — донесся голос моей любимой женщины. Словно ошпаренный кипятком, я рванулся вверх, обхватывая Джала за талию одной рукой, а второй перехватывая его правую руку у плеча. Мне удалось отвести удар и даже отбросить бородача в сторону. Моя сабля лежала в трех метрах, кувырком перевернувшись через голову, я подхватил ее и, поднявшись на ноги, огляделся.

Сбросив с себя плащ из грубой ткани, Камисса стояла в пяти метрах от ринга, промокая под дождем. В ее глазах плескалось столько боли и надежды, что я понял: с моей смертью умрет и она.

— Ку-дар! — взревел Джал, бросаясь в атаку. Такого ускорения за собой я раньше не достигал: парируя удары Джала, успевал заметить охреневшего Тенкора, беснующуюся толпу и даже отдельные капли дождя, летящие, словно в замедленном кино. Джал выдохся, он уже практически не мог стоять прямо.

— Моя очередь, не возражаешь?

Не дожидаясь ответа, перешел в атаку. Порхать как бабочка, жалить как пчела, — вспомнилось выражение великого боксера. За пару секунд я нанес с десяток ударов, половину из которых Джал просто не успел отбить. Завершающим аккордом сделал сильный рубящий удар в основание шеи: клинок прорубил половину шеи и застрял. Падающий Джал вырвал из моих рук саблю и опрокинул меня на себя. Что-то теплое било меня в лицо, как в первый раз, когда я очнулся в Сирдахе. Надеюсь, это не моча, — мелькнула последняя мысль, прежде чем опустилась тьма.