А-Два

Глава 9. Кофе и закон.

Пушкин, Ленобласть, 18 ноября 2022 года. Здесь и сейчас.

Младший лейтенант Волков, старший лаборант Семенов.

Волков только что понял, что, оказывается, любит кофе. Именно его, кофе, ему, Волкову, не хватало во время долгих и очень скучных дежурств, когда спать ни в коем случае нельзя, а очень хочется. В Пскове, вот удивительно, кофе почти не было, или был, но не такой: лет, наверное, пять назад курсант школы милиции Сергей Волков попробовал, разочаровался в смолянистой горечи, и больше попыток погрузиться в кофейную культуру не предпринимал. Кроме того, в Пскове и вовсе предпочитали чай, завариваемый до крепости, оставляющей следы на стенках белого фарфора.

Чашка кофе, стоящая сейчас перед младшим лейтенантом, оказалась уже третьей за истекший час, и, судя по количеству напитка (оставалось на самом донышке), должна была вскоре смениться четвертой.

- Все, что мы сейчас можем — это отслеживать движения Изделия по сообщениям граждан, - все больше разочаровывал командированного милиционера старший лаборант Семенов. - По до сих пор не установленной причине, система горконтроля его не видит и не ведет, и сам он ни на какие сигналы не отзывается. Засечь его методами техническими никак не выходит, а техномагическими... Сами знаете, насколько это редакая специальность, да еще и чтобы врожденная.

- Знаешь, - рефлекторно поправил собеседника Волков. - Договорились же!

И действительно, вновь созданная группа крепких профессионалов перешла на «ты» в самом начале рабочего общения, но Семенов, покамест, робел служебной униформы и внушительных габаритов милиционера. Волкову было неприятно: казалось, что старший лаборант как-то принижает его, Волкова, значение, демонстративно выкая временному коллеге.

- Договорились, извини. - Семенов приложил запотевшее стекло (в отличие от милиционера, лаборант пил уже третий стакан холодного молока) к красному, по жаре, лбу. - Пекло.

Ноябрь в Городе Великого Ленина выдался жарким аномально: в преддверии столетнего юбилея Страны Советов, советские ученые и летчики-космонавты запустили, пусть пока и в проверочном варианте, гигантское орбитальное зеркало, как бы подсвечивающее участок земной поверхности, и создающее очень теплое лето в самое неурочное время года.

Волков улыбнулся, весело и необидно: слышать замечание о пекле от черта было, как минимум, забавно.

- Ну, если техника пасует... Я, конечно, не оракул, но определенные аналитические способности товарищи во мне нет-нет, да подмечали, - Волков и вправду знал за собой иногда что-то этакое, но относил, как и признался, на счет развитых мыслительных способностей и лучших в мире советских методов анализа.

- Давай подумаем вместе: куда бы я направился, будь я Изделием?

Вот, казалось бы: советский гражданин лоялен, чуток и неравнодушен. Собирай в одну таблицу сообщения с мест, привязывай точки, в которых видели вышедший из-под контроля робот, к карте местности и постепенно сужай зону поиска. Но нет!Именно неравнодушие и желание граждан помочь, сыграло с поисковыми отрядами дурную шутку: сообщения о том, что несколько минут назад круглую железяку видели «у магазина Океан» или «сразу за входом в метро «Проспект Лихолетова», сыпались одно за другим, даром, что первая точка находится в самом центре северной столицы, а вторая — наоборот, почти на крайнем юго-западе, перед самой Стрельной, и за пятнадцать секунд, разделяющих эти два сообщения, искомое изделие никак не могло переместиться из одной точки в другую.

«Нет, никакой телепортации Андрюша не обучен,» - почти огрызался в ответ на очередной вопрос старший лаборант Семенов. «Телепортация антинаучна, мы в нее не верим! Запределье же наглухо блокировано, да и не умеет А-Два ничего, не связанного непосредственно с техникой.».

Скоро некорректность поступающей информации стала очевидной, и от Семенова почти отстали.

- Смотри, вот если брать карту города, - Волков извлек из кобуры мощнейший концентратор, служебной модели «Автономный Предиктор Стечкина», или, по-простому, АПС, и принялся тыкать его рабочей стороной прямо в скатерть, покрывающую столешницу осенне-летнего кафе. Скатерть не отзывалась, зато прямо над ней появились отлично видимые на белом фоне линии и пятна маголографической карты местности.

- Сбежал он вот тут, - концентратор ткнулся прямо в пиктограмму, похожую на ЦТМ в профиль, его и изображающую. - Тут у нас, конечно, Парк Победы, в нем есть деревья и сеть прудов, но прятаться прямо там Изделие бы не стало: все-таки, оно довольно крупное, и не человек, пусть и частично органик. И не знает, что там к чему, или не может знать. К тому же, его достоверно засекли вот тут и вон там. - На карту легли еще две точки, одна на перекрестке проспекта Гагарина и улицы Авиационной, вторая — Гагарина и Орджоникидзе. - И вообще, это в целом логично. Уходить из города надо туда, где город заканчивается раньше.

- Это не человек же. - оппонировал Семенов, все еще переживающий за собственную научно-техническую несостоятельность. - В нем живой МОСК, но не человеческий ведь, ни знаний, ни навыка, ни опыта. Считай, как младенец, только внезапно овладевший диалектическим мышлением.

- Человек или нет - вам, товарищи ученые, виднее. А лично я бы поступил именно так, и что-то мне подсказывает, что...

Служебный УАЗик оказался на этом углу, возле самой крайней башни Тюремного Замка, неслучайно. Вернее, как: здание давно не было ни тюремным, ни замком, сохранив лишь форму и название: в нем понаделали комфортабельных квартир, и поселили командиров соседней учебной части, часто — вместе с семьями.

Причина, по которой Волков приказал остановить машину именно тут, была страшно далека от от любой рациональной: младшему лейтенанту вдруг показалось, что надо встать именно здесь и именно сейчас, а еще — на всякий случай достать не концентратор, а табельный пистолет-пулемет, называющийся, по странному стечению обстоятельств, тоже АПС, и даже сошедший с кульмана того же товарища Стечкина. Достать и дослать патрон, чтобы открыть стрельбу самым незамедлительным образом.

- Вам, милиции, конечно, виднее, - резонировал оказавшийся в той же машине Семенов, - но открывать пальбу посреди бела дня — оно такое. Ну, такое.

Оба они, и старший лаборант, и младший лейтенант, стояли сейчас возле машины, и чего-то ждали. Волков всеми фибрами милицейской своей души (которой нет) ощущал нечто приближающееся, накатывающееся, важное, а Семенов стоял просто за компанию, стараясь, на всякий случай, находиться между машиной и вооруженным милиционером.

- Не будет особой пальбы. Я знаешь, как лихо стреляю? Ворошиловский стрелок, почти снайпер! - похвастался милиционер. - Да и режим полуавтоматический. Одна пуля, много две, никуда не уйдет. А то, что стрельба, да в городе, да днем… Во-первых, вечером было бы куда хуже, сейчас-то все на работе. Во-вторых, если мы его хоть поймаем, хоть подстрелим, то есть, опять же, поймаем подстреленного, факт применения оружия будет просто рабочим моментом. Вот если он от нас уйдет...

Семенов тягостно вздохнул. Решение вопроса посредством огнестрельного оружия выглядело самым простым и радикальным, но, во-первых, было откровенно жаль умную, пусть и слегка спятившую, машинку, а во-вторых, еще никто не гарантировал, что мишень для двух пуль окажется поблизости хоть в сколько-нибудь обозримое время.

Тем не менее, находиться где-то в нужном месте и ожидать со смыслом было куда правильнее, чем бесконечно накачиваться кофе и молоком в открытом кафе, в которое товарищи переместились из душного здания районного отдела: в самом отделе крайне невовремя расклялся и отозвался восвояси воздушный элементаль системы воздухоснабжения.

Оба были напряжены, оба готовы, но действительность свои коррективы, конечно, внесла: первым Изделие заметил не Волков, до рези в глазах всматривавшийся в перспективу улицы, а Семенов, смотревший и вовсе себе под ноги. Причина была проста: милиционер просто смотрел не в ту сторону.

- Вот же он! - заявил старший лаборант громким шепотом. - Сергей, смотри!

Симпатичное кругленькое Изделие, выкатившись из-за служебного транспортного средства, остановилось в паре метров от Семенова, и, соответственно, в трех метрах от Волкова. Остановилось, подняло повыше окуляры, будто всматриваясь в лица ловцов, и, как будто, вздохнуло.

- Ну конечно! - послышался надтреснутый старческий голос. «Дед-сказочник номер Три,» - уверенно опознал Семенов про себя. - Народная милиция не спит! А почему машина не раскрашена? Что за ерунда?

- А ну, стой! - не стал раньше времени угрожать Изделию смертоносным оружием сотрудник органов. Говорил он при этом точно те же слова, которые неоднократно до того повторял редко, но встречавшимся на улицах советского Пскова бандитам и другим вооруженным хулиганам. - Нож на землю! Сдашься — будем судить, высшей меры давно не применяют, нет — так при попытке к бегству, по всей строгости!

- Врать, дяденька, нехорошо. А еще милиционер! - изделие сменило тембр голоса, и теперь говорило голосом молодым и женским. Даже юным и женским. Даже, наверное, детским. - Сам же знаешь, и этот вот, с рогами, знает, что одна мне дорога, на стол и под отвертку. Разберут вон к его, чертовой, бабушке... А я не хочу! Не дамся! Да и ножа у меня никакого нет...

- Сдавайся, - Волков зачем-то повторил уже очевидно бесполезный приказ, и принялся как-то очень медленно, будто в рапидной съемке, поднимать пистолет-пулемет.

- Ну, хорошо. - отозвалось изделие новым, на этот раз мужским и взрослым, голосом. - Слушайте. Я колобок, колобок, по амбарам метен...

Семенов вдруг понял, что вот только что прозвучало издевательское «от тебя, волк, немудрено уйти», а Изделие уже изо всех своих колесных сил стремится куда-то вдаль, и расстояние между ним, Семеновым, и почти сбежавшим роботом, становится все больше.

«Бах, бах!» - два обещанных выстрела прозвучали прямо над ухом, неожиданно и потому почти оглушили старшего лаборанта. Но источнику звука, будто, было мало.

Неслышно щелкнул переводчик огня, и следующие два с чем-то десятка выстрелов, слились в один, очень громкий, треск. «Как будто простыню рвут,» - подивился неуместному сравнению Семенов. Руки его, при этом, поднялись к лицу, будто пытаясь защитить владельца от кажущегося неминуемым рикошета.

Однако, рикошета не было: Изделие было уже далеко, да и Волков не обманул: и обе пули одиночного режима, и два десятка (на самом деле - двадцать три) режима автоматического кучно легли точно в блестящий металлический бок, если таковым можно считать спину круглого робота. Легли — и будто канули, оставшись внутри корпуса, но, по-видимому, не оказав вовсе никакого эффекта: беглый робот даже ускорился и пропал вскоре среди деревьев, кустов и прочих живых изгородей частного сектора.

- Ушел! - сообщил Волков очевидное.

Вдали, будто очнувшись, завыла милицейская сирена.

***

Ленинград, Пулково-7, 18 ноября 2022 года. Здесь и сейчас.

Старший лейтенант Лапиньш.

Если какой-нибудь иностранный шпион решит однажды разобраться во взаимоотношениях разных подразделений государственной безопасности, берегущих покой советских граждан, у него ничего не получится. Если таковой шпион решит не просто разобраться, а выстроить уверенную иерархию, вертикальную или не до конца, он скоро бросит это бесполезное занятие. Если, наконец, сотрудник иностранной разведывательной сети попытается оформить то, что удалось узнать и понять, в форме связного документа, он попросту сойдет с ума.