Незримые часы

Глава 2. Зеркало

Книги. Аниме. Дорамы.

Все это прекрасно подходит, чтобы подготовиться к ситуациям, что с вероятностью, близкой к гарантии, не произойдут с тобой никогда в жизни. Полученные знания будут висеть мертвым грузом, не помогая в жизни, но и не мешая. Зато уж если когда-нибудь случится так, что ты совершенно случайно попадешь в другой мир, ты будешь к этому готов...

Только вот у таких методов подготовки есть один большой недостаток. Тот же самый, что и у учебников самообороны, штудируемых на случай нападения на улице и не подкрепленных тренировками хотя бы в спортзале.

Если такая ситуация и вправду произойдет, все полученные таким образом знания вдруг выветрятся из памяти.

Если однажды ты очнешься в другом мире, то сколько бы попаданческого фэнтези ты ни прочел, первая мысль в любом случае будет о дурке.

Очнувшись, Дан первым делом почувствовал, что чего-то не хватает. Не в обстановке: кромешная темнота, окружавшая его, элементарнейшим образом объяснялась тем, что он до сих пор не открыл глаза. И не собирался их открывать, пока не поймет, что именно в его ощущениях отличается от привычного.

А затем его вдруг осенило. Не было боли. Боли, ставшей уже настолько обыденной, что он о ней даже не задумывался. Не сказать, чтобы сейчас он чувствовал себя так уж хорошо: казалось ему, что он перетрудил все мышцы и в таком состоянии валялся обессиленный. Но, — и это было совершенно невероятно, — даже в таком состоянии сердце билось ровно и четко.

Он лежал на чем-то мягком, укрытый одеялом. Лежал он на спине, а к его руке, кажется, кто-то прикасался в районе запястья.

Пульс, что ли, прощупывали?

Дан все-таки открыл глаза. Он постарался сделать это осторожно и не слишком заметно, но его усилия пропали втуне: в следующую же секунду звонкий женский голос провозгласил:

— Молодой господин очнулся!

Странно воспринималось все это. В отличие от общения во сне, где Дан просто не осознавал, на каком языке к нему обращались и на каком он отвечал, на этот раз он четко слышал, что речь девушки не была похожа ни на русский, ни на какой-либо другой из известных ему языков. Но в то же время он понимал каждое слово, как будто говорил на этом языке с рождения.

Между тем, в ответ на возглас девушки поднялся шум, наглядно показавший, что она не была единственным человеком в помещении. Понимая, что скрываться нет никакого смысла, Дан приподнял голову, чтобы удобнее было оглядеться.

Он лежал на чем-то вроде матраса круглой формы, обитого мягкой, шелковистой темно-синей тканью. Насколько мог судить юноша, это все-таки не был шелк, а было что-то совершенно незнакомое. Впрочем, не сказать чтобы он обладал такими уж глубокими знаниями в области текстильной промышленности, чтобы опознать хотя бы редкие ткани родного мира, не говоря уж об иномирских.

Матрас был расстелен прямо на полу, а вокруг возвышались шесть деревянных столбиков, и вот как раз породу дерева Дан опознал легко: бамбук мало с чем можно спутать. Эти столбики служили опорой для навеса, с которого свисали плотные черные с золотым узором занавески; видимо, эта конструкция служила аналогом балдахина для отдыхающего. А может, это и был балдахин.

Сейчас занавески были отдернуты, и Дан мог видеть часть просторной комнаты, украшенной панелями из резного дерева. К сожалению, детально рассмотреть узоры или внимательнее изучить обстановку не удавалось из-за загораживавших обзор людей.

Всего их было четверо. Три девушки-азиатки в одинаковых розовых платьях с зелеными поясами выстроились в рядочек в трех шагах от Даниила. Все три, как на подбор, невысокие, молодые — лет шестнадцати-семнадцати на вид — и очень, очень миловидные, с лучистыми карими глазами и даже на вид мягкими темными волосами, уложенными в сложные прически.

Азиатом был и мужчина, державший его за руку, но этот отличался разительно. Крупный, плотного телосложения; на вид ему было лет пятьдесят. Сосредоточенное лицо слегка хмурилось; кажется, шум и суета его совсем не радовали. Одет он был в просторный восточный халат бледно-фиолетового цвета, а голову украшала странная четырехугольная шапочка с какими-то висюльками по углам.

Пятый зритель несколько терялся на фоне остальных и воспринимался как-то фоново. Невысокий, худощавый, в свободном синем одеянии, на вид ему было лет двадцать с небольшим, но черты лица совершенно не запоминались: кажется, именно такие люди породили стереотип о неразличимости китайцев для европейца. Обращали на себя внимание лишь две черты. Во-первых, он был совершенно лыс: не было даже бровей. И во-вторых, он единственный в комнате был вооружен: изогнутый меч он, на корейский манер, носил в руке за ножны, не пытаясь повесить за пояс.

— Что... произошло? — спросил Дан, решив, что раз он «очнулся», а не «проснулся», значит, он не просто лег спать, а неожиданно потерял сознание, и следовательно, его недоумение не будет выглядет подозрительно.

Лысый выступил вперед и низко поклонился:

— Молодой господин, вас нашли в вашем ритуальном зале. У вас в руках был сгоревший свиток с символикой Королевского Архива. Я взял на себя смелость запретить информировать королевский двор об этом происшествии до ваших распоряжений. Без сознания вы пробыли больше полутора суток. Что касается вашего здоровья... пусть лучше расскажет почтеннейший Хо.

Мужчина в фиолетовом кланяться не стал: он продолжал щупать руку Дана. Юноше отчаянно хотелось вырвать ее, но он прекрасно знал, насколько бесят пациенты, мешающие врачам проводить обследование, и потому терпел.

— Телесно вы полностью здоровы, — сообщил предполагаемый врач, — Ожоги на ваших руках зажили в первые часы. Однако ваше энергетическое ядро практически опустошено. Что-то высосало из вас всю накопленную вами энергию.

— Чем мне это грозит? — машинально спросил юноша.

И судя по взгляду врача, этот вопрос все-таки показался странным.

— До тех пор, пока вы не наполните свое ядро, вам будет тяжело практиковать заклинания, — напомнил он, — Кроме того, возможны вялость, приступы апатии, головокружение и спутанность сознания.

Даниил никакой апатии не чувствовал; напротив, такой жажды активности, как сейчас, он не испытывал, пожалуй, никогда в жизни. Но вот спутанность сознания — удобная штука: на нее можно многое списать, особенно когда не узнаешь окружающих людей, не помнишь собственного имени и не ориентируешься в своем доме.

— Я... мне трудно вспомнить, — признался он, — Мысли в голове путаются. Я не уверен до конца в своих воспоминаниях и не помню, что было в свитке, чем я занимался перед тем, как потерять сознание, и куда делась моя энергия.

Хотя он подозревал, что энергия либо ушла на обмен телами, либо законный хозяин тела прихватил ее с собой.

Так странно было думать об этом. Он в другом мире. В чужом теле. Эта мысль постепенно занимала свое место в голове юноши. А по ассоциации он подумал кое-о чем еще.

Он внимательно осмотрел собственную руку. Очень хотелось потребовать зеркало, но пока что Дан не мог сообразить, как это требование обосновать. Впрочем, и рука была совершенно явно чужой. Никогда у субтильного и болезненного юноши не было столь литой мускулатуры. Человек, чье тело он сейчас занимал, не походил на культуриста: он был строен и изящен. Но вместе с тем, каждая мышца его была прекрасно тренирована. Такое бывает лишь у тех, кто активно занимается чем-то, требующим комплексного приложения мышц; азиатская внешность окружающих и стереотипы западного представления просто призывали предположить, что хозяин тела владел кун-фу.

Между тем, почтеннейший Хо отпустил его запястье и, поднимаясь, ответил:

— Полагаю, воспоминания постепенно восстановятся. Я дам вам рецепт тонизирующего чая; однако в целом, моя работа здесь закончена. Главное, что вам нужно делать, это практиковать предпочитаемые вами методики наполнения энергетического ядра.

Легко сказать, особенно когда понятия не имеешь, о чем речь!

— Может быть, вы посоветуете, какая методика лучше всего подойдет в моем состоянии? — попытался закинуть удочку Дан.

В ответ Хо поклонился, сцепив руки перед собой:

— Я не смею, Ваше Высочество. Советы скромного лекаря о практиках совершенствующихся недостойны того, чтобы давать их заклинателю восьмого ранга.

«Я еще и Высочество?» — мысленно переспросил Дан.

Но вслух этого говорить, разумеется, не следовало.

— Что ж, благодарю вас, почтеннейший Хо, — сказал он вместо этого, — За все, что вы сделали для меня.

— Служить вам — мой долг, Ваше Высочество, — откликнулся лекарь, не поднимая головы.

И замолчал. Несколько секунд Дан раздумывал, сколько он может так стоять, и заподозрил, что долго.

— Полагаю, вы можете идти, — сказал юноша.

«Или мне следовало сказать об оплате его услуг?» — мысленно засомневался он, — «Только я понятия не имею, какие тут деньги и платят ли вообще принцы лекарям».

— В таком случае, я удаляюсь. Прощаюсь с Вашим Высочеством.

К выходу из комнаты почтеннейший Хо шел, пятясь назад. Открылась дверь; судя по звуку — раздвижная.

И лишь после того, как она закрылась, мужчина с мечом негромко спросил:

— Мне распорядиться?..

Судя по тому, как это было сказано, естественным ожидаемым ответом было «Да, конечно», но Дан все-таки уточнил:

— Распорядиться о чем?

Ответ заставил его ненадолго забыть о мимикрии:

— Об устранении почтеннейшего Хо.

— Устранении? — переспросил Дан, — За что? Что он сделал не так?

Здесь уже собеседник посмотрел на него с удивлением:

— Почтеннейший Хо все сделал правильно. Однако он знает о том, что случилось с вами, знает о вашей уязвимости. Почтеннейший Хо не принадлежит к дворцу Чиньчжу и может рассказать о том, что вы лишились накопленной энергии. В преддверие назначения наследного принца это может быть губительно для вас.

Дан упрямо мотнул головой:

— Я не собираюсь убивать из-за того, что он «может» мне навредить.

Кажется, для местных убить врача, который явно находился в местной социальной лестнице значительно ниже принца, было нормой; однако Даниил считал иначе.

Впрочем, секундой позже он придумал убедительное объяснение своему решению:

— Если пойдет слух о том, что я убиваю людей, сделавших мне добро, кто станет делать это впредь? Не решит ли следующий врач, помощью которого мне потребуется воспользоваться, что неблагодарного пациента лучше отравить, чем лечить?

— Молодой господин, — возразил лысый, — Если кто-то из ваших врагов нанесет удар, когда вы уязвимы, то поддержка врачей не сможет помочь вам.

— А чтобы я не был уязвим, это твоя работа, — рискнул Дан, — Я хочу, чтобы ты выяснил все о происшествии в ритуальном зале. Что за свиток я взял из Королевского Архива. Чем я занимался перед тем, как потерять сознание. Действительно ли там не было никого, кроме меня.

Кажется, он не ошибся, делая предположение о роли этого человека.

— Я займусь этим немедленно, Ваше Высочество, — поклонился тот.

— Тогда иди, — сказал Дан, — И... не информируй пока королевский двор. Я хочу сперва сам во всем разобраться.