Стоп. Снято! Фотограф СССР [озн.фрагмент]

Не живут в нашем роду мужики. Не знаю, особенность характера это, или проклятье какое.

Бабушка "поднимала" отца одна. Молодая, но перспективная актриса областной филармонии бросила сцену и уехала в глушь. Сельским ДК требовались сотрудники, и тем, кто соглашался работать, сразу давали жильё.

Так семья и оказалась в Берёзове. Не то город, не то большой посёлок. Один детсад, одна школа, два вытрезвителя. Последняя деталь особенно запала в память, отец часто любил шутить на эту тему.

Я машинально завязываю галстук свободным оксфордским узлом, смотрю на маму и понимаю, что снова косячу. Ловкое движение пальцев и узел распадается.

— Мам, завяжешь?

— Иди сюда, горе луковое, — мама улыбается. — Вот поступишь в институт... поедешь в город. Кто тебе будет галстук завязывать? Учись уже.

Она затягивает мне узел плотным треугольником и вдруг порывисто обнимает.

— Всё, иди уже. — машет она. — А то без тебя фотографию сделают. Срамота.

Общественный транспорт в Берёзове не появился даже в двухтысячные. Всё потому, что пройти городок из конца в конец можно за полчаса. Так что опоздать мне трудно. Путь от дома до школы быстрым шагом через дворы занимает минуты три.

Райцентры бывают разные. Есть вполне себе солидные города в несколько заводов с приземистыми хрущёвками и панельными девятинами. Есть "жемчужины зодчества" где каждый дворник может рассказать вам про то, как Пётр Великий мутил на этих улочках с Екатериной Второй, а население состоит из музейных дам бальзаковского возраста.

Есть города-спутники, прилепившиеся к мегаполисам, так что даже непонятно где заканчивается один и начинается другой, с дешёвым жильём и особо злобной местной гопотой.

Так вот, это всё не про Берёзов. Городом его способен назвать только тот, кто никогда в Берёзове не был. Дом в три этажа считается здесь небоскрёбом и несусветной глупостью. Какой нормальный человек станет жить в этаком скворечнике?

До революции Берёзов был обыкновенным посёлком в составе Кадышевского уезда. Неугомонные большевики всё делали по-своему и нарезали несколько гектаров чернозёмных полей, холмов, перелесков и болот в отдельную административную единицу.

Зная местных, никто не горел желанием возглавить эту мутную затею. Мне всегда казалось, что депутат от Берёзова проспал то самое памятное собрание, поэтому не смог откреститься от почётного права высоко и гордо нести трудовое знамя. Были в округе сёла и покрупнее, и народу там было побольше. Но поезд истории прошёл мимо и остановился в Берёзове.

Глушь, конечно. Но глушь уютная, солнечная и ромашковая. В детстве, которое пришлось на голодные и недружелюбные девяностые, я это место вообще обожал.

Вот и сейчас мои тревожные и путаные мысли словно тают под ласковым солнышком самого конца весны.

Замечаю и разницу с тем, что осталось в памяти. Домики вокруг проще и беднее, но симпатичней, чем в моё время. Нет одинаковых безликих стеклопакетов и вездесущих металлических заборов. На многих окошках резные наличники, наружу развиваются кружевные занавески. На подоконниках дремлют или зыркают глазищами наглые коты и кошки.

Успеваю удивиться чистоте вокруг. Потом соображаю, что главных "загрязнителей": пластиковых бутылок и полиэтиленовых пакетов из "Пятёрочки" в Россию ещё не завезли. А если бы вдруг такая яркая и интересная штука и оказалась выброшенной, её бы моментально пристроили к делу, или хранили бы для красоты.

Топот за спиной не услышать невозможно. Кажется, что по моим следам бежит носорог. Поскольку, замедляться неизвестный топтун не собирается, я просто делаю шаг в сторону и, на всякий случай подставляю ногу. Просто, чтобы выиграть время.