Носорог

* * *

— Гер, ты не перестарался? — удивлённо протянул вошедший в полутёмное помещение высокий, затянутый в чёрный камзол, мужчина, черты лица которого терялись в тени широкополой шляпы с медной бляхой на тулье. Мужчина пнул мыском сапога ногу расплывшегося в кресле, сладко сопящего во сне синего гиганта, и повернулся к следующему за ним, опирающемуся при ходьбе на элегантную трость с серебряным набалдашником, худощавому невысокому трау, наряженному во франтоватый костюм-тройку, привычного для этой расы траурно-чёрного цвета.

— Ничуть, мессир, — губы ушастого изогнулись в намёке на улыбку, а в чёрных без малейшего намёка на белизну склеру глазах мелькнул огонёк довольства. — На такую тушу, меньшая концентрация могла не подействовать.

— Что ж, пусть так, — протянул его собеседник и перевёл взгляд на равнодушно застывшего в кресле хафлинга. — А ты чего сидишь?! А ну, подъём, толстозадый. Вперёд, на выход, хафл… Карета ждёт.

— Да, мессир, — безразличным голосом произнёс Уорри, поднимаясь с кресла и, не обратив ни малейшего внимания на распластавшегося в кресле турса, потопал к выходу из гостиной.

— Может, всё же, оставим синего здесь? — проводив взглядом шаркающего по полу тапками хафлинга, трау повернулся к своему командиру. — Зачем он нам сдался?

— Зачем? — усмехнулся тот и, крутанув рукой, заставил бессознательное тело гиганта воспарить над креслом. — Да ты только посмотри на этот образчик! Великолепное тело. Сила, мощь! Из такого получится замечательный абордажник, друг мой. И кто я такой, чтобы отказываться от таких подарков Судьбы? Не-ет, всё же я был прав, что решил дождаться посыльного.

— Как скажете, мессир, — равнодушно пожал плечами трау. Не в его привычках было спорить с начальством, тем более, когда то вновь заводит свою шарманку о судьбе и предопределении. Ну, к драхху! Ещё примется читать лекции о своей вере. А старому Герраду хватает воспоминаний о подземных храмах трау.

— Именно, Гер… как скажу, так и будет, — посерьёзнел командир. — Собирай товар, и уходим, пока нас здесь никто не увидел. Нечего гневить Удачу своей медлительностью.

Обшарпанная, но вместительная повозка с глухими бортами и полотняным верхом, запряжённая четвёркой чаберсов, тяжело тронулась с места и, развернувшись на пятачке крохотной площади в окружении старых каменных домов, медленно покатилась вниз по склону Граунд-хайл, чтобы уже через пару минут затеряться в переплетении улочек и переулков где-то меж складов и мастерских Дортмутских доков, увозя с собой тела трёх пребывающих без сознания хафлингов и одного сладко посапывающего во сне синего гиганта.

А спустя ещё час, живой груз был переправлен на древний побитый баркас, доставивший его и хозяев к борту стоящего на внешнем рейде франконского трампа. Старенького, ничем не примечательного, но от того не менее шустрого и… способного неслабо огрызнуться в случае необходимости.

— Мессир, мы готовы к выходу, — доложил подскочивший к поднявшемуся на борт мужчине, старпом.

— Тогда не будем терять времени, Левве! Передай капитану моё разрешение. Уходим отсюда, — кивнул тот и, проводив взглядом удаляющегося к надстройке старпома, повернулся к поднявшемуся следом за ним на борт трау. — Гер, проследи, чтоб наших «гостей» устроили в подобающих условиях. Если понадоблюсь, я в своей каюте.

— Сделаю, мессир — кивнул Геррад и, жестом подозвав сновавших по палубе матросов, принялся за исполнение приказа командира. Морячки с завидной сноровкой подняли на борт тела хафлингов и синего гиганта, и, повинуясь приказу трау, тут же потащили «гостей» в трюм. Точнее, в один из отсеков, где у предприимчивого хозяина трампа был оборудован небольшой закуток специально для таких вот… целей. Там матросы покидали бессознательные тела на деревянные шконки, намертво привинченные к переборкам тесного не освещённого помещения и, заперев массивную дверь, исчезли в переходах судна. Но стоило стихнуть гулкому эху их шагов, как в темноте «гостевой каюты» зажглись два алых словно угли огонька.

— Говорила же Алёнушка: не пей Ванечка, козлёночком станешь, — прошипел на неизвестном здесь языке очнувшийся обладатель огненного взгляда. — И ведь стал… козёл!

Обведя взглядом стальную коробку карцера, в которую его запихнули похитители, так, словно окружающая темнота ему вообще не мешала, синий гигант поднялся со шконки и, с хрустом потянувшись, обратил своё внимание на пребывающих без сознания, сваленных одной кучей хафлингов. Покачав головой, он осторожно взял на руки белобрысую девчонку и осторожно переложил её на освободившуюся шконку. Чуть подумал и, сняв с себя куртку, укрыл ею хафлу. Рука гиганта наткнулась на широкую кожаную ленту, обвившую горло девчонки, и он зарычал. Метнулся к телам двух других хафлингов, рванул ворот сорочки старшего, сорвал франтовской платок с шеи младшего… И, наконец, догадался ощупать собственную шею.

— А вот это вы зря-а…

Часть 3. У носорога плохое зрение, но это не его проблемы