Семейные тайны

С водворением Ломского в монастырскую тюрьму я целиком и полностью соглашался, тем более архимандрит Власий прямо указал, что будет просить об этом суд, то есть вмешиваться в следствие не намерен. Монастырское заключение у нас, как правило, пожизненное, и для Ломского это станет вполне заслуженным наказанием, да ещё, пожалуй, даже пострашнее топора или верёвки.

Про предвидение о том, что с Ломским я поимею сложностей едва ли не больше, чем успехов, я тоже не забывал, а потому и пытался прикинуть, какими именно те сложности могут оказаться. Получалось, честно скажу, не особо. Да никак не получалось, если уж совсем начистоту! Но расслабляться нельзя — то, что я не могу представить, какие трудности меня поджидают, вовсе не означает, что их удастся избежать.

Впрочем, нашлось место и размышлениям о приятном. Теперь можно не беспокоиться за Лиду и, соответственно, мне не придётся скрывать лицо на допросах Ломского, как договаривались мы с Шаболдиным и Елисеевым. Свободу свою доктор потерял навсегда — до суда он будет под арестом у губных, а потом отправится либо на плаху, либо на виселицу, либо в монастырскую тюрьму. Навредить Лиде он уже не сможет, и это радует.

Ну и главное — всё это уже ненадолго. Помнится, я предполагал, что именно убийство Бабурова является центром запутанной и сложной конструкции с Малецким, его сообщниками и убийством Жангуловой. Уверенность в этом у меня сохранялась до сих пор, а значит, с Бабуровым всё станет ясно сегодня, в крайнем случае завтра, а там не более чем за седмицу и остальное проясним. И уже тогда я попробую покопаться в странностях с Бельскими... Вот тут-то меня и накрыло.

Это что же такое, а? Я, значит, предвижу трудности и сложности с доктором Ломским, и прямо тут же предполагаю, что делу осталось жить не более седмицы?! Вот тебе, Алёша Филиппович, и трудности — не будет за седмицу никакого триумфа следствия! Не будет! Вот к чему тебе готовиться надо! Ну раз надо, значит надо. Уже готов, можно сказать.

Время, однако, было уже обеденное, мы с Шаболдиным решили, что нечего всяким злоумышленникам отвлекать честных людей от вкушения плодов земных, да и отложили допрос Ломского на пару с половиной часов. Обедать мы отправились по домам, благо, оба жили неподалёку, отец Роман собирался зайти в храм к отцу Маркелу. Перед уходом Борис Григорьевич позвонил Елисееву — у Фёдора Павловича к доктору тоже немало вопросов найдётся. Я ещё договорился с отцом Романом относительно отпевания Бабурова, поле чего пошёл домой.

...Доктора Ломского я до того никогда в жизни не видел и как он выглядел, будучи преуспевающим лекарем, представления не имел. Но сейчас он являл собой жалкое зрелище человека раздавленного и опустошённого. Как-то даже и не верилось, что до такого можно довести одними молитвами да постной кормёжкой. Похоже, я много чего о смиренных монахах не знаю... Да и не хочу знать, честное слово! Есть, знаете ли, вещи, относительно которых лучше оставаться в неведении — жить без таких познаний легче и спокойнее.

Удостоверившись в том, что перед нами именно Игнатий Федосеевич Ломский, пятидесяти двух лет от роду, православного вероисповедания, лицо свободных занятий, доктор медицины, родившийся в Москве, проживающий в собственном доме нумер шестнадцать по Песочному переулку в Москве, старший губной пристав Шаболдин приступил собственно к допросу.

— Итак, Ломский, за что вы убили Петра Бабурова? — ходить вокруг да около Борис Григорьевич не пожелал.

— Я его не убивал, — спокойно ответил Ломский.

— Да неужели? — Шаболдин усмехнулся. — И не убивали, значит, и тело не уничтожали?

— Тело да, тело уничтожил, — всё с тем же спокойствием признал Ломский. — Но не убивал. Он мёртвый уже был, когда я его нашёл. Повезло паскуднику, что до встречи со мной не дожил.

Не врёт, подсказало предвидение. Кажется, и Шаболдин пришёл к тому же выводу, уж не знаю, из каких соображений. Хотя с его-то опытом отличить правду от лжи не так и сложно.

М-да... Вот они и трудности со сложностями, что обещало мне предвидение с доктором Ломским. Получите, Алексей Филиппович, распишитесь, и делайте теперь с этим, что хотите. Вернее, что сможете...

[1] См. роман «Жизнь номер два»