Семейные тайны

— Ломская? — переспросил дядя. — Что-то такое припоминаю... Тебе-то зачем?

— Она арестована по делу сообщников бесчестного вымогателя Малецкого, — пришлось мне пояснить.

— Вспомнил! — дядя явно обрадовался просветлению памяти. — Наталью мою она тоже пользовала. Вот как раз в самом начале девятого года Наталья той Ломской от нашего дома и отказала. Или в конце восьмого этого было?.. Нет, кажется, всё-таки, в начале девятого...

— Отказала? — зацепился я. — А что так?

— Да вроде говорили, что Ломскую поймали на чём-то неблаговидном, — не особо уверенно ответил дядя. — То ли обманула она кого-то из пациенток своих, то ли с её целительскими методами не всё чисто было... Я уточню у Натальи, — пообещал он.

— Уточни, будь так добр, — сказал я. — Ещё мне бы узнать, с кем из своих пациенток Ломская первый раз попалась и кто первая в Москве о том рассказала.

— Хорошо, — кивнул дядя. — Всё узнаю, уточню и тебе расскажу. Кстати, в Кремлёвский архив ты когда собираешься?

— Да хоть завтра, — с готовностью отозвался я.

— Вот и чудесно, завтра и пойдём, — дядя довольно усмехнулся. — Ты тогда прямо утречком, часам к девяти и подходи домой ко мне, вместе отправимся.

— Алексей, ты же говорил, что пропавшего мужа Лидии ищешь? — вклинился отец. — А теперь, смотрю, у тебя и Малецкий, и его сообщники, и целительница...

— Там столько всего одно за другое цепляется, — я даже рукой махнул. А что, и правда же, цепляется! Боюсь, вот-вот ещё что-то прицепится... — А мужа Лиды я нашёл уже, — продолжил я. — Мёртвого. Осталось только найти того, кто его убил.

— Даже так, — покачал головой отец.

— Даже так, — повторил за ним и я.

Больше мы о моих делах не говорили. Пообедали, побеседовали о делах наших общих, я рассказал о сделанных мною сегодня подарках и о предстоящем визите Бориса Григорьевича, дядя забрал себе несколько стволов тоже для подарков, прежде всего полковнику Хлебовичу из Военной Палаты, с которым знакомил меня на том приёме у Бельских. Да, Константина Афанасьевича уважить надо, тут не поспоришь — подавать в Военную Палату прошение об испытании наших винтовок и револьверов мы собирались уже через седмицу-другую. На том дядя нас и покинул, а уже через полчаса после того пришёл Шаболдин.

— Ты, Борис Григорьевич, сына моего совсем уже в свои сыскные дела затянул, — встретил отец пристава незамысловатой шуткой. — Жалованье-то ему в твоей управе платить будут или как?

— Так, Филипп Васильевич, не получится никак Алексея Филипповича к нам в службу принять, место заведующего управою занято уже, — отшутился в ответ Шаболдин. Растёт человек, растёт... Раньше я за ним умения шутить как-то не замечал.

Посмеялись чуть-чуть, больше из вежливости, обе шутки всё же так себе оказались. Стрелять отец с нами не пошёл, занявшись работой с бумагами, и мы с приставом спустились в подвал вдвоём.

Пальба из револьвера Бориса Григорьевича очаровала. В особый восторг его привела точность стрельбы, которая достигалась при ручном взводе.

— Да, так я, пожалуй, и в руку, и в ногу вору попасть смогу, — оценил Шаболдин. — Не будет ножом махать и не убежит. — Профессионал, что вы хотите, сразу сообразил!

— А так можно и сразу от многих отбиться, — заключил пристав, попробовав стрельбу с самовзводом. Ну да, и тут он прав. Но потом я дал ему карабин со скобой-рычагом...

— Страшная штука, — впечатлился пристав. — Ежели такими вооружить подстатных чинов, можно смело брать любую разбойную шайку — такая пальба просто головы поднять никому не позволит...

Ну да, кто бы спорил. Значит, и Палате внутренних дел надо карабин предложить. Тем более, патроны у него с револьвером одни и те же...

Мы ещё посидели потом втроём, пока Бориса Григорьевича не отпустили домой. Поговорили, пристав обещал, если понадобится, подать наверх свои впечатления от нового оружия, старое вспомнили, так, не всё... Уже когда провожали гостя к дверям, в кабинете зазвонил телефон, отец отправил меня послушать. Получилось удачно, потому как звонок предназначался именно мне — звонил дядя Андрей.

— Алексей? Хорошо, что это ты! Поговорил я с Натальей, — всё-таки здешние телефоны довольно сильно искажают голоса. — И знаешь, что она сказала?

Я, разумеется, не знал, но предвидение услужливо шепнуло, что вот сейчас я услышу нечто ну очень интересное. Что ж, разве я против?

— Первой говорить, что Ломская — обманщица и шарлатанка, стала княгиня Елена Бельская! — выдал дядя.

— Спасибо, дядя Андрей, буду знать, — только и смог ответить я.