Сакура-ян

— Более чем! — кивает НаБом. — И вот ты здесь!

— У сабонима не оказалось никаких достижений и достаточного уровня интеллекта для победы в споре. Поняв это, она выгнала меня с занятия, отправив сюда.

— Замечательно! — с сарказмом рявкает начальница тюрьмы. — Вижу, что ты никак не уймёшься?!

— В смысле, госпожа?

— Не могла промолчать, оставив своё мнение при себе?!

— Она тоже могла так поступить. Но не стала. Разве ученики не должны брать пример со своего учителя? Я повторила за ней — потребовала уважения к себе. Но меня выгнали с урока!

НаБом несколько секунд без слов смотрит на меня. Все тоже молчат, ждут, что скажет старшая.

— Хорошо, — наконец произносит она. — Пиши объяснительную, я ознакомлюсь. Потом, как закончишь, сразу садись, сочиняй текст для извинений перед преподавателями и студентами университете Ёнесай.

— Ёнесай? — удивляюсь я. — А что, мне нужно это делать?

— Да. Приставы прислали сегодня извещение о своей готовности зафиксировать исполнение приговора суда.

— Но я ведь и так в тюрьме? Какие им ещё — «извинения»?

— Преведение в исполнение наказание за более тяжкое правонарушение не означает автоматическое освобождение от других, более лёгких проступков. За любое противозаконное деяние гражданин несёт ответственность, освободить от которой может его лишь решение суда.

— Решение суда о поглощении меньшего наказания большим для тебя было? — спрашивает НаБом.

— Нет, — отрицательно мотаю головой в ответ. — Не было.

— Значит, готовь слова раскаянья.

— А если я откажусь?

— Тогда будь готова получить более суровое наказание. Судьи не любят, когда к их приговорам относятся неуважительно.

Недовольно хмурюсь.

Блин! Теперь ещё и это всплыло! Выглядит словно какое-то преследование.

— Могу я узнать, когда назначен день встречи с приставами? — спрашиваю я.

— Послезавтра. На слушанье по делу у беспорядков в «Анян», где ты выступаешь как главная обвиняемая.

Отлично… Просто отлично…

— Спасибо, госпожа НаБом, за то, что сообщили, — благодарю я, делая небольшой поклон. — Но у меня нет адвоката.

— Тебе будет предоставлен бесплатный защитник.

«Бесплатный защитник»? Звучит не воодушевляющее. А найти себе юриста за оставшееся время, как я понимаю, — дело безнадёжное. И сообщают о слушанье буквально накануне. Может, там всё уже решено? Как тогда, у вояк? Будет ли у меня защита, не будет ли — без разницы… Твари…

— Займись объяснительной, — приказывает НаБом, видя, что я молчу.

— Так точно, — отвечаю я. — Приступаю немедленно!

Время действия: двадцать второе января, утро

Место действия: исправительное учреждение Анян

— Здравствуй, ЮнМи. Я госпожа Чо СунСиль. Слышала обо мне?

Не спеша отвечать, разглядываю поздоровавшуюся со мною женщину. Средних лет, ухоженное лицо, неброского цвета деловой костюм, пошива явно кого-то из лидеров рынка моды. Брендовая сумочка, на вид тоже, стоящая не три копейки. Сегодня меня прямо с завтрака, «зарядили» на встречу «с важной персоной», — отстранили от всех занятий и отправили тупо ждать в камере. Это показывает, насколько действительно, стоящая передо мною аджума крута. Мне ведь запрещены посещения, пока не вынесено решение по поводу драки. Даже адвокат общается со мною через стекло, а документы для подписи кладёт в лоток, из которого я их забираю. А здесь общение прям так — одни в комнате и без всяких преград.

— Добрый день, госпожа, рада вас видеть, — здороваюсь я и отвечаю на заданный вопрос. — Нет, слышу ваше имя в первый раз.

— Странно. Думала, ты знаешь обо мне. Я руководитель фонда «Mir». Он то тебе известен?

— Сожалею, но нет, госпожа.

— Какая ты не любопытная. Ну, а президента Кореи, госпожу ГынХе, — ты по телевизору видела?

— Да. Несколько раз.

— Так вот, она моя лучшая подруга!

— Рада, что у вас есть такие знакомства, госпожа.

Хм! Это ж-ж неспроста! Чего вдруг «лучшая подруга» первого человека в стране заинтересовалась моей персоной? Причём настолько, что самолично пришла поговорить в тюрьме?

— Тебе, наверное, интересно, зачем я здесь? — словно прочитав мои мысли, с улыбкой спрашивает аджума.

— Очень, — решив подыграть, отвечаю я.

Хотя, уж если человек пришёл, то в девяти случаях из десяти он скажет, что ему нужно. Иначе, на кой ему было являться?

— Давай, присядем, — делая жест рукой в сторону стола, предлагает СунСиль. — Хочу с тобой поговорить.

Поблагодарив, усаживаюсь напротив лучшей подруги главы государства. Та, похоже, создавая напряжение, держит паузу, не спеша начинать беседу. Я спокойно, не тушуясь, терпеливо жду.

— Что с твоим лицом? — после длительного моего разглядывания наконец с спрашивает она.

Синяк у меня сейчас находится в жёлто-фиолетовом оттенке.

— Тюрьма, госпожа. Боролась за своё место в иерархии.

СунСиль осуждающе качает головой.

— Жестокое место, — говорит она. — Полное грубых, злых людей. Лучше держаться от него подальше.

Кто ж против-то? Только, как говорится, — от тюрьмы и сумы не зарекайся.

— Очень справедливое замечание, — поддакиваю я, демонстрируя лояльность.

— Я случайно познакомилась с твоим творчеством, ЮнМи, — внимательно смотря на меня, говорит СунСиль. — И была впечатлена уровнем твоего таланта.

— Благодарю вас за высокую оценку моего творчества, госпожа.

— Не скромничай. Это действительно так. По моему мнению, ты сейчас одна из первых персон в корейской музыке.

Аллилуйя! Ну хоть кто-то это ещё признал из тех, кого я не знаю! А то все только морды корчат да говорят: случайность! Но к чему эти дифирамбы?

— Знаешь, чем занимается фонд «Mir»?

— Нет, госпожа.

— Основное направление его деятельности — пропаганда корейской культуры за рубежом…

Так! Кажется, я знаю, чего от меня хотят!

… это большая структура с мощным финансированием, которая ищет лучших представителей корейского общества, с целью дать им возможность продемонстрировать свой талант и умение перед зарубежной аудиторией…

Звучит весьма завлекательно. Прямо — «как мы давно мечтали, но так и не смогли!».

— … Вот. Я нашла тебя, — произносит СунСиль, подводя итог своей длинной речи, и замолкает, глядя на меня.

Видимо, нужно что-то сказать.

— Ваши слова меня окрыляют, госпожа.

Похоже, с ответом я угадал, поскольку на лице аджумы появляется довольная улыбка.

— Я здесь ЮнМи, чтобы спросить, не хочешь ли ты присоединиться к моему фонду? — милостиво наклонив голову, спрашивает она.

— Светлая госпожа, но как я смогу это сделать? Я нахожусь в тюрьме и буду в ней ещё пять лет!

— Да, ты находишься в ужасающем состоянии. На мой взгляд, суд вынес неоправданно жестокое решение для твоего проступка и твоего возраста. Но приговор — это не закон вселенной. Его можно отменить или изменить. С моими возможностями это будет пусть не просто, но реально. Конечно, при условии, что ты захочешь стать участницей моего фонда….

Серёга! Как тебе предложение поменять пять лет тюрьмы на пожизненную каторгу, но на свободе?

— Очень внезапное предложение, госпожа, — говорю я, желая немного потянуть время с целью придумать не обидный для подруги президента отказ. — Но, как понимаю, требования в «Mir» к своим претендентам высочайшие. И все, сумевшие пройти отбор, — это люди экстра-класса. Смогу ли я быть с ними на одном уровне? Смогу ли соответствовать? Мне будет неудобно разочаровать вас.

— А ты — скромная, — негромко рассмеявшись, говорит СунСиль. — Не ожидала от тебя такого. Это хорошо. Плохо, когда людям в голову ударяет звёздная болезнь. Насчёт своего уровня не беспокойся. Обладательнице премии «Грэмми» и «Хьюго» совершенно не стоит волноваться о том, на каком месте она находится. Она сама по себе уже ценность.

Угу… Вот и награды «всплыли». Похоже аджума решила загрести меня в фонд и использовать в качестве доказательства его крутизны и себя в том числе. Не, ход с её стороны совершено нормальный, на её месте я поступил бы так же, здесь без обид. Остаётся понять — нужно ли мне это? Обещает освободить от отсидки, но обещанного, как говорится, три года ждут. Хотя, для таких как я президент в этой стране почти что бог. Может сотворить со мой всё, что захочет. По настроению. Вот если бы я был чоболем, тогда бы она не могла действовать по воле настроения: хочу — милую, хочу — казню. А с семьёй, владеющей всего лишь маленьким ресторанчиком, это можно делать. Стоит ли связываться с такой могучей тёткой?

— Всё-таки, что именно будет представлять моя деятельность? — спрашиваю я, ожидая, пока мозг на пару с подсознанием наконец родят совместное решение.

— Ничего сложного для тебя. Станешь, как и раньше, заниматься творчеством, а я побеспокоюсь о том, чтобы его результат увидели в мире как можно больше людей.

— А на каких условиях будет осуществляться взаимодействие между мною и фондом?

— Сказать честно, пока конкретно над условиями я не думала, — признаётся СунСиль. — Узнала, в какую ты попала беду и поспешила встретиться, чтобы сообщить, что на твоей стороне есть такой человек как я. Знаю, насколько порой бывают хрупки творческие люди, и как важно вовремя оказать им поддержку, не дать погаснуть горящему их внутреннему огню. Думаю, условия будут не хуже тех, что были в твоём агентстве.

«Твоём агентстве»?! Словно с помойки вонью пахнуло! Пф… Чёрт принёс сегодня эту аджуму! Слов для необидного отказа в моей голове так и не появилось. Придётся говорить так, как есть. Эх, получается же у меня обзаводится недоброжелателями!

— Прошу прощения, госпожа СунСиль, — извиняюсь я. — Но я отказываюсь от сотрудничества.

Аджума удивлённо распахивает глаза.

— Почему? — помолчав несколько секунд, спрашивает она и делает правильную попытку догадаться. — Тебе не понравились условия?

— И это тоже, но не только. Последнее время я много размышляла, почему всё в моей жизни сложилось так, как сложилось. И пришла к выводу. Дело в высоком уровне моих способностей. У людей, с которыми я взаимодействовала, он был гораздо ниже. В результате, окружающие превращались для меня в оковы. Неспособные понять мой замысел, не видящие результата, который вижу я, они спорили, чинили препятствия, создавали кучу тупых, ненужных проблем. У меня ушла просто масса сил на преодоление их сопротивления. Если принять ваше предложение, госпожа, то история повторится, пойдя на второй круг. Вы же не сделаете меня самой главной в своём фонде, ведь так?

— Желаешь быть первым лицом?

— Если не хочу впустую тратить свои силы, то да.

СунСиль несколько секунд оценивающе смотрит на меня.

— Не забыла, где сейчас находишься? — спрашивает она. — Неужели не жалко пяти лет жизни?

— Почему же? Жалко. Но если откажусь от своего решения быть лидером, на воле меня ждёт такая же тюрьма. Говори это, делай как сказали, будь вечно благодарна за то, что на тебя хотя бы смотрят. Зачем мне такое? Я не для того родилась, чтобы всё время бороться с идиотами.