Игра втемную

Дикарь, у которого я лежал на плечах, сбросил меня вниз без всякого почтения. Я упал на землю, ударившись бедром.

Потеряно 6 хитов

Здоровье: 822/860

Но сделать ничего не мог, руки и ноги были накрепко связаны лианами. Поэтому просто лежал, снизу вверх наблюдая за пленившими нас существами.

Они были очень похожи на Клару, но шерсть отливала рыжиной. Ростом походили на обычных людей, из всей одежды — набедренные повязки из шкур. Волосяной покров разнился от особи к особи, некоторые больше выглядели как заросшие животные, другие имели лишь легкий пушок и напоминали скорее обычных косматых бомжей. Почти у всех были пожелтевшие зубы и длинные, острые ногти. Какие-либо надписи над головами отсутствовали.

Бум-с. Рядом со мной на землю повалился Лотрес, а следом за ним и Клара.

— Совсем охамели, — послышался недовольный скрип Заразы. — Кидают, как хотят.

Аборигены стояли толпой, размахивая руками и, если так можно выразиться, переговариваясь:

— Коу… Гу-гу коу…

— Хе…

— У-у-у… Огой…

— Хе…

У меня сложилось впечатление, что они слегка спорили, но быстро пришли к общему мнению. В любом случае, не было сомнений, что они хорошо понимают друг друга. Этот лающий язык содержал немало звуков и явно представлял собой остатки человеческого.

Один из дикарей показался мне главным. Он был самым высоким, и в голосе его звучали командные нотки. Он махнул в сторону леса рукой с зажатой в ней дубиной, и несколько особей рысью помчались в том направлении. А вскоре вернулись, таща какие-то палки, ребристые дощечки, большие рыжие плоды, напоминающие тыкву. Все это хозяйство сложили на вытоптанную площадку метрах в двадцати от меня.

Вскоре стало понятно, что зверолюди к чему-то готовятся. Поначалу они взволнованно угукали, заламывая руки и указывая на нас. Один из них наклонился надо мной, заинтересованно потыкал острым ногтем в шею, в щеку. Вдруг зарычал и хищно облизнулся. Я прекрасно понимал, что не умру, возрождения в Мидкоре никто не отменял, но клянусь, мне стало не по себе при мысли, что меня могут разорвать на части и сожрать.

Однако агрессивную особь быстро отстранили две других. Подхватили меня под мышки и поволокли к центру поляны. Обернувшись, я увидел, что другие так же тащат Клару и Лотреса.

Нас донесли до шестов, поставили на ноги и стали привязывать лианами.

С тех пор, как меня схватили, я лихорадочно пытался придумать, как выйти из ситуации. Но на ум ничего дельного не приходило. И сейчас, понимая, что время уходит, я решил пойти привычным путем. В конце концов, если Клара так радовалась обычным бусам, может, и у меня найдется что-нибудь привлекательное для них?

— Мужики, хорош, а? Подождите, давайте договоримся.

Но «мужики» договариваться почему-то не пожелали. Быстрый удар дубиной по голове — и я в очередной раз отключился.

Очнувшись, я обнаружил себя привязанным лианой к шесту. Попробовал дернуться — бесполезняк. Повернул голову и увидел Лотреса и Клару, примотанных к соседним шестам. Губы Рыжего были крепко сжаты, сухие глаза встревожено блестели. Его мохнатая подружка тихо рычала, высоко вздернув подбородок. Им, в отличие от меня, грозила самая настоящая смерть. Я не испытывал особых чувств ни к одному, ни к другой, и все-таки считал своим долгом их спасти. Вот только не знал, как.

Сзади раздался стук, похожий на барабанную дробь. Тут же к нему присоединились гудящие звуки, какой-то треск. С трудом обернувшись, я увидел, что, кроме пары наших охранников, вся стая зверолюдей собралась на вытоптанной площадке посреди поляны. Я насчитал двадцать семь особей.

Дюжина дикарей изображала оркестр. Они держали в руках то, что в их понимании, видимо, было музыкальными инструментами. Четверо усердно лупили палками по полым чурбакам, похожим на обрубки стволов крупного бамбука. Еще четверо через тонкие трубки дули в плоды, те, что чуть раньше я принял за тыквы, создавая громкий, монотонный гул. Оставшиеся «оркестранты» водили короткими, похожими на толстые карандаши колышками по ребристым дощечкам. Получался звук, напоминающий тот, что издает трещотка. В целом это оказалось почти несносной какофонией. Никаких представлений о ритме, долготе звука, да и вообще о гармонии у дикарей не было. Но выглядели они крайне торжественно и старались они изо всех сил.

Остальные члены стаи бесновались в диком танце. Они то носились по кругу, то, подпрыгивая, бились друг о друга грудью, словно те петухи на рыночной площади, то падали на землю и тряслись всем телом.

— Эй, хозяин! — требовательно проскрипела Зараза. — Не вздумай позволить им себя пытать, уж лучше пусть сразу убьют!

— Вот спасибо тебе за добрый совет.

— А что такого? И ты возродишься подальше от этих извергов, и меня не помнут.

— Заткнись, а⁈ — рыкнул я. — Зар-раза!

Лотрес посмотрел на меня и нахмурился.

— Это кто?

Ответить я не успел. Земля вдруг слегка дрогнула, в тот же миг те, кто не был занят в горе-оркестре, повалились на колени и, на секунду воздев руки к небу, уткнулись лбами в траву. Барабанная дробь стала учащаться.

Снова слабый толчок, потом еще и еще. Землетрясение? Но тут же пришла другая мысль: тинароллы! Неужели они в дружбе со зверолюдьми? Хотя, судя по поведению дикарей, они скорее почитают тинов, как хозяев. Или даже богов. Немудрено: разница в уровне цивилизованности очевидна.

Вспомнив об отрубленной голове Става, болтавшейся на поясе шамана Бурлехуна, я поежился. Если со мной случится то же самое, большой вопрос, смогу ли возродиться.

Земля снова дрогнула, на этот раз сильнее. И опять, и еще раз. Нет, тинароллы не при чем. Это больше походит на шаги огромного существа, которое неумолимо приближается.

Я покосился на Лотреса — он с нарастающим отчаянием смотрел куда-то вдаль, вглубь леса — и прошептал себе под нос:

— Блин, невидимость откатилась.

— Инвиз не поможет. Нам теперь ничто не поможет, — горько усмехнулся Рыжий, и меня поразила безнадежность, звучавшая в его голосе. — Он ориентируется на звук и запах.

— Он? Кто «он»?

— Сейчас увидишь, — Лотрес с видимым трудом сглотнул слюну. — Смотри вон туда, в глубину леса.

Я посмотрел. И действительно увидел.