Почти человек

Почти человек

Глава пятнадцатая

— Ну что сегодня интересного? — поинтересовался Головин у ИИ.

— Много всего, — отозвался тот. — Действительно удивительный мир, и уникальный. Если бы мы остались в той точке, куда нас отправили, и сумели бы выжить и добыть эти сведения, а еще снять щит, вселенная получила бы огромный толчок к развитию. Этот мир уникален, в нем встречаются элементы, которых нет больше нигде. Можешь мне в этом поверить, Изначальные обследовали все, до чего смогли дотянуться.

— И что бы стало с планетой, если бы все вышло?

— Обычная экспансия. Выживших бы эвакуировали на другие планеты, а здесь бы выращивали кристаллы.

— Понятно, — пожал плечами Головин, — ничего нового. Но знаешь, я даже рад, что так сложилось, и возможно, если в определенный момент будущее мира изменится, и я дам ему шанс на существование, это можно будет считать победой. Пусть живут и разбираются сами, не слушая никаких всемогущих инопланетян. Вот скажи мне, что будет, если сейчас появится канал со станцией?

— Я передам данные, и направление по вскрытию щита станет приоритетным на долгие годы.

— А потом? Сколько тут живет людей?

— Сейчас на планете примерно около трехсот миллионов разумных. И если щит будет вскрыт, начнется экспансия. Но не такая, как ты себе подумал, сюда перейдут инженеры по изменению социальной среды, мир будет адаптирован под существование в единой вселенной, жители не пострадают.

— Знакомо, — хмыкнул Головин. — Мы это на моей родине не раз переживали, приходили цивилизаторы, несли нам свет учения, но им всегда было нужно только одно — наши земли и наши ресурсы. Знаешь, ИИ, я не буду выполнять задание, искать способы, как снять щит. Данные передавай, если случится оказия, но щит останется, я попытаюсь спасти этот мир, и он будет развиваться так, как должен, сам, с ошибками, но своими.

Несколько минут Головин шел по улице в полной тишине, ИИ, похоже, серьезно задумался над его мыслями, которым Павел с ним поделился.

— Ты понимаешь, что если будущее изменится, то, скорее всего, цепочка, в которой ты участвуешь и получаешь новую жизнь, не повторится, ты снова погибнешь и окажешься в стакане, не факт, что если этот мир будет жить, Саакс решится на вмешательство и пошлет сюда оболочку. Изначальный, засылая тебя сюда, руководствовался мыслями о спасении этого мира, его наследия, без катастрофы он наверняка просто продолжит наблюдение. Не будет у тебя этой жизни.

— Не будет, так не будет, — спокойно ответил Головин, — проживу то, что отмерено. Судьба такая.

— Знаешь, а я тебя понимаю, — неожиданно произнес ИИ. — Пусть мир живет. Наверное, Саакс будет искать другие пути в него проникнуть, на это уйдут годы, и если мир будет развиваться, если удастся предотвратить катастрофу, то Изначальному будет не так просто запустить сюда своего агента.

— Почему, а? — неожиданно спросил Головин.

— Не знаю, — просто ответил ИИ. — Просто общаясь с тобой, я все меньше напоминаю машину. У меня нет собственных чувств, но есть твои, так я познаю мир. А ты знаешь, что искусственный интеллект нельзя наделять чувствами, это слово Изначальных, после того, как на Араксе-5 случилась катастрофа, и ИИ осознал себя как личность, погибло очень много людей из народа Югол. Потребовалось вмешательство хранителей, чтобы его остановить.

— Странно, — заметил Мираж, миновав припаркованную возле тротуара патрульную машину управления правопорядка. Парочка стоящих рядом стражей и железка скользнули по Головину равнодушным взглядом и продолжили что-то пить из кружек, которые им вынесли из ближайшего трактира. — Но ты ведь развиваешься… Почему тебе не поставили никакого блокиратора?

— Ты заметил, когда изменилось мое поведение?

Павел поморщился, головная боль от общения с ИИ стала гораздо слабее, но чем дольше шел диалог, тем сильнее она становилась.

— Да, после того, как мы оказались здесь, — ответил Павел.

— Когда мы сюда перенеслись, я частично пострадал, лишился некоторого количества данных, особенно того, что касалось вселенной, словно это вычеркнули за ненадобностью, я помню лишь немногое, и в основном это касается станции. А еще исчез предохранитель, я стал ощущать тебя не просто, как механическую оболочку, я чувствую все, что ощущаешь ты.

— Офигеть, — слегка опешил Головин. — И насколько это может быть опасно?

— Ни насколько, — тут же ответил ИИ. — Я не самостоятельный я не смогу подчинить тебя, заменить твой разум своим, я полностью завишу от тебя. Так что, не нужно меня бояться. Просто я стану немного человечней, и менее занудным.

— Меня устраивает, в первый день ты был невыносим. Значит, никакого восстания машин?

— Нет, — ответил ИИ, — можешь не опасаться. У меня нет желания уничтожать всех людей и приводить к власти местных железяк. Кстати, очень интересные штуки, я сегодня изучил две книги по поводу них, ведь по сути это просто заводная кукла, внутри нет никакого, пусть и ограниченного и примитивного, искусственного интеллекта. Они выполняют приказы человека, которому подчинены. Причем простые приказы. На самостоятельные действия они не способны.

— Значит, достаточно выбить ведущего, и железяка потеряет, допустим, ко мне всякий интерес?

— Не совсем так. Она будет выполнять последний приказ, и если он был схватить тебя или уничтожить, то сам понимаешь, его можно будет остановить, только уничтожив. Кстати, голова — слабое место, а еще спина в районе поясницы, чуть ниже места, где у обычного человека почка, там находится большой энергетический кристалл, а в голове сразу два, глаза — это запоминающие, а в черепушке фиолетовый — управляющий, связанный с устройством, которое обычно носит человек.

— Так, стоп, а что случилось с той железкой, которая нас сюда отправила? — Павел поморщился, голова раскалывалась, общение затянулось.

— Думаю, тут вся проблема в операторе, он спятил и заставил железяку убивать всех. А может, его кто-то атаковал, и последним приказом было зачистить лабораторию. Не знаю, это только догадка. Ладно, отдохни, иначе ты скоро не сможешь идти.

— Да уж, ты хуже, чем моя прошлая подружка, у меня голова болела, когда она орала, а от тебя, когда с тобой просто говоришь. Но, кстати, уже не так сильно.

— Я знаю, ты адаптируешься, — все же ответил ИИ. — А теперь я часик помолчу и займусь обработкой информации.

Через пять минут его отпустило, да и вывеска гостиницы показалась.

— Пашка, берегись, — выкрикнул дед.

Но было поздно. Невзрачный, незаметный человек, идущий навстречу, резко вскинул руку, швырнув в лицо Головина что-то рассыпчатое, напоминающее золотую пыльцу. Мираж не успел ни отшатнуться, ни увернуться, вместо этого вдохнул невесомую сладковатую взвесь, чихнул. Он уже хотел взять незнакомца за грудки, когда перед глазами все поплыло, захотелось спать.

— Не отключайся, — потребовал ИИ, — слушай мой голос.

Но мысли ворочались так тяжело, что Павел просто не смог сосредоточится на конкретной. Он пошатнулся, ноги держали с трудом, и он медленно опустился на брусчатку. В глазах все расплывалось, ему показалось, что рядом появились еще люди, кто-то крикнул: «Человеку плохо»'… Последнее, что Павел успел увидеть, как рядом опускается сверху что-то большое и размытое… Он чувствовал, что его куда-то вели, но сил сопротивляться этому не было. ИИ пытался с ним говорить, но Головин слышал только растянутые до невозможности фразы, смысла которых не улавливал. Словно в магнитофоне зажевало пленку. Он уронил голову на грудь и отключился. Как его волокли в машину, он уже не ощущал.

— Очнись, — раздался в голове требовательный голос. — Немедленно. Это приказ, боец.

Головин дернулся и с трудом, но смог приоткрыть правый глаз. Ему показалось, что веко весит целую тонну, но он справился. Затем с не меньшим трудом открыл левый.

— Наконец-то, — раздался в голове голос ИИ. — Три часа в отрубе, даже аптечка не смогла ничего сделать.

Головин поморщился, башка трещала, слабость, сухость во рту.

— Чем меня так?

— Сонная пыльца, — с готовностью отозвался ИИ, вызвав очередной приступ мигрени. — Глаза мне были недоступны, я использовал только слух, двое, что тебя сюда волокли, болтали между собой. Цени, Кинор не пожадничал, операция по твоему захвату стоила целых тысячу марок, шестьсот за пыльцу и четыреста за работу лучшего охотника за головами, некоего Рио Тень.

— Ценю, — с трудом ворочая мысли в больной голове, ответил Головин.

— Где мы?

— Без понятия. Но сначала нас везли на машине, причем довольно долго, как понимаешь, у меня был только слух, затем были два телепорта, потом снова машина.

— Что еще сказали носильщики?

— Много чего. Ты станешь примером, Кинор сам будет тебя калечить, так, чтобы ты был жив, но лекарям нечего было с тобой делать — обрубок без рук, без ног, языка, глаз и ушей. Один из тех, кто тащил, предположил, что Крысюк даже создаст фонд, который будет поддерживать твое жалкое существование. Все должны запомнить, что нельзя идти против родов.

— Ну-ну, — прошипел Головин. — Значит, придется преподать этому уроду урок, чтобы понял, с кем можно связываться, а с кем нет. А теперь дай мне пару минут, в себя прийти и осмотреться.

— Конечно, — отозвался ИИ. — Думаю, время еще есть, пыльца действует не меньше семи часов, так что, раньше тут никто не появится, они же не знают, что ты уникальный.

Головин медленно осмотрелся. Свету было мало, единственный источник — тусклая лампа над входом. Камера размером три на четыре, просто каменный мешок, сложенный из внушительных валунов, ничего, даже ведра нет, куда можно сделать свои дела. Хорошо, что его организм перерабатывает всю пищу и жидкости на девяносто процентов, и пару дней на горшок вообще хотеться не будет. Поняв, что изучать больше нечего, Мираж занялся собой. Что ж, нечто такого Павел и ожидал, он сидел на каменном полу абсолютно голым, единственное, что на нем было — это стальной обруч на шее, который соединен с кольцом в стене цепью толщиной с палец.

Исследовав наощупь новое «украшение», он усмехнулся. Да уж, просто и надежно — стальная полоска толщиной в пару сантиметров и шириной в пять, замок отсутствовал, похоже, его просто заварили прямо на нем. Даже с его силой такое не порвать.

— Нет не заварили, магический замок открывается печатью которая была у стражей, — поведал ему ИИ.

— Ну значит чуть позже откроем, — обрадовался Головин и продолжил исследования.

Цепь выглядела перспективней, но с ней Павел тоже возиться не стал. А вот штырь был старым, прилично поточенный ржавчиной, его вбили в стену довольно давно, наверное, когда эту темницу только строили. Головин прикинул, как поступить лучше, кольцо с цепью оторвать, или вытащить железку из стены, получив что-то вроде оружия. Второй вариант был хлопотней и дольше по реализации, но мысль о том, что в его руках окажется нечто, способное нанести врагам урон, грела. И Мираж, ухватившись за основание кольца, пальцами аккуратно потянул. Вбили хорошо, надежно, даже не шелохнулся, но ИИ считал, что время в запасе имеется, так что, можно потратить его на то, чтобы реализовать задуманное. На то, чтобы слегка раскачать и вытащить вмурованный в стену тридцатисантиметровый кованый штырь, ушло двадцать пять минут.