Гаситель

— Его смерть не выход. Мертвые Гасители возвращаются, — отрезал «наставник» неожиданно резким тоном, едва не срываясь на крик, а потом снова обмакнул голос в воображаемый мед. — Ты способна подчинить его волю. Ты — Светоч, а он, в конце концов, лишь обычный человек, несмотря на зародыш великой порчи, что носит в себе.

Иванка укусила себя за указательный палец: его стянуло картофельным соком, он пах сырой землей. Над ухом шумно дышала Зоэ.

— Он не поддается. Он слишком упрям. А еще он сказал… — женский голос прервался. В этот момент Зоэ казалось, будто собственное сердце колотится так сильно, что раскаты грохота слышны во всем Пылающем Шпиле, во всем Могро, в последней приграничной деревне Глеоры.

— Продолжай, дитя, — пчелы гудели, мед загустел и засахарился.

— Что мы обычные люди. Что каждый содержит в себе Искру… нет, он выразился иначе. Что магия подвластна любому, и любой может стать Светочем!

Каблуки цокнули назад. Маленькая нога, меньше крестьянской Иванкиной чуть не в полтора раза. Похоже, девушка сейчас закрывала лицо от удара, отвернулась и сжалась.

В повисшем молчании Зоэ дышала в ухо так горячо, что Иванка не удержалась, ткнула ее локтем в живот. Та дернулась. Плечом ударилась в камень. Неплотно прилегающая плитка клацнула с пронзительным, надтреснутым звуком. Плитка треснула. Обломок зазвенел о медные изразцы.

С каждым мгновение полифония грохота усиливалась. Иванка беспомощно прижалась носом к полу: утихни, утихни, пожалуйста, пусть они ничего не услышат, — но скорее солнце упало бы с неба на землю, прямо в фруктовую вазу рядом с большим розовым яблоком.

— Что это? — «мед» превратился в обычный мужской голос. — Кто здесь?

— Наставник, я… — девчонка залепетала еще более испуганно. Туфельки заметались по мраморному полу, достигни противоположной стены, а потом она остановилась прямо напротив Иванкиного носа.

И наклонилась.

«Она меня не увидит, не увидит, не заметит, здесь темно, они Светочи, они всезнающие, или нет, или… Айнар сказал, они обычные. Айнар их раскусил. Даже здесь. Он их раскусил. Они не такие страшные. Айнар убил Гасителя. Она не заметит. Она не…»

Перед глазами Иванки взметнулось меняющее цвет пламя, а в нем открывал и закрывал рот маленький детский череп.

Девушка-Светоч смотрела на нее. Иванка всматривалась в пламя. Зоэ вонзила ногти в пальцы Иванки, пытаясь удержать, и все же та вывернула руку, схватив по дороге осколок камня и метя прямо в глаз Светоча. Глаза меняли цвет. Синий, зеленый, розовый. Волосы порой повторяли узор, порой сбивались.

Осколок с сочным звуком воткнулся в мякоть. Светоч завизжала.

Она отпрянула, зажимая обеими ладонями залитое кровью лицо. Иванка успела торжествующе ухмыльнуться, совершенно не слыша: «Дура, дура, ты убила нас!», а затем невидимая веревка поволокла вперед. Острые медные края каминных украшений царапнули щеку и порвали платье. Иванка и Зоэ оказались на полу, сверху вниз на них смотрел тот человек в балахоне, и когда он заговорил, в его голосе совсем не осталось меда: только нескончаемый рой обозленных диких пчел.

— Снова мусор нижних этажей. Пылающий Шпиль похож на дырявую лодку без единой Искры: сколь ни вычерпывай воду, все равно затонет.

Линнан скулила, зажимая глаз. Иванка заставила себя смотреть на мужчину: сейчас их убьют, но обмирать мышью под веником она не станет. «Наставник»-Светоч оказался очень высоким и худым человеком с длинными темными волосами и нездорово-бледным лицом того, кто редко покидает душные комнаты и показывается на свежем воздухе. Высокий черно-зеленый воротник под горло заставлял держать узкий подбородок вздернутым. Темные глаза не выражали даже презрения — скорее легкую брезгливость, будто на светлом мраморе вдруг обнаружился мерзкий «пылевой кролик».

Линнан подошла ближе, кровь еще стекала по лицу. Полупрозрачное платье уродовали красные пятна.

— Ну довольно, глаз потом себе отрастишь, — фыркнул «наставник» в ожидаемо-желчном тоне. — Ты поняла меня по поводу Гасителя, не хочу продолжать этот разговор. В конце концов, девочка ты способная, справишься. У тебя много времени: больше, чем у него. А пока займись этими, может быть, придумаешь, куда их использовать. Услышали они многовато, едва ли что поняли, но болтовня на улицах не нужна. Разберись.

Он развернулся, подхватил спелый персик из фруктовой вазы и ушел. Тяжелая обитая золотом дверь хлопнула.

Иванка сглотнула.

«Прости, Айнар».

Все-таки она всхлипнула.