Гаситель

В каком-то смысле Искры лучше, бросовая, погасшая и почти уже лишенная всякой магии «свечка» прохладно сияла себе, даже не собираясь разряжаться. Пылающий Шпиль вечен.

Пылающий Шпиль воздвигся до времени и, подобно оси мира, держал на себя континенты, моря, самую планету.

«Откуда я это…»

Айнар проснулся, задремал снова. Гарат вколола ему обезболивающего и дала мятных конфет от тошноты. В животе урчало: конфеты жгли пищевод, сотрясение или нет, сейчас бы тарелку рагу. Яичницу из четырех яиц с куском сала и жгучими, до слез из глаз, приправами.

Интересно, палачи выполняют последнюю волю осужденных? Сытный ужин, свидание с родственниками, визит симпатичной сговорчивой девочки…

Очередной мятный леденец напомнил: лучше не шевелиться. Он потратил многовато сил на импровизированную натриевую бомбу. "Замок Иф" оказался из мякины, и выбраться было бы несложно. Едва удалось убедить Гарат остаться. Но это имело смысл.

Или нет?

Вверху драный лоскут покрылся белесой молочной коркой. Небо светлело.

«Если Гарат не вернется» …

«Вернется».

Молоко выцветало. Клочок мглы расползался и линял в голубое. Заснуть больше не получалось. Айнар старался не шевелиться — ребра царапались, как будто изнутри прорасти собирались. Время тянулось с той тоскливой медлительностью, когда ты ничего не можешь поделать; так сидят перед дверями операционной, пока по ту сторону врачи пытаются спасти близкого. Так ждут результатов экзаменов или приговора в суде.

Приговор-то Айнару и без того известен. Светоч не выбирают полумер, а Кейперы постараются вытрясти из них все полезное. Можно кинуть монетку: быстрая смерть или долгие пытки в Пылающем Шпиле.

Откуда знает про пытки?

«Слышал».

«Билли Миллиган» откликнулся бодрым утренним жаворонком. Рабы сплетничали, если выпадала свободная минутка, об ужасах главного дворца-храма Светочей. Никто не возвращался из застенков Пылающего Шпиля. Оттого легенды о выжженных до сухой корки языках, пророщенных сквозь черепа пленниках собственных зубах — кости протыкают десны, щеки, все лицо покрывается наростами, — звучали реалистичнее. Каждый новый рассказчик прибавлял от себя подробности.

«Зубы и ногти потрясающие части человеческого тела, Айнар Венегас. Кость и рог, клыки и копыта. Ногти можно подстригать — ничуть не больно, да и зубы сами по себе, если не считать содержимого внутри нерва, не ощущают никакой боли. Иронично, что лучшие пытки — это»…

Блеск щипцов. На них прозрачное с красным пульсирующим фрагментом. Потом белое — тоже с багровым навершием и розовой вязкой нитью.

Айнар проснулся.

Гарат легонько хлопала его по щекам.

— Ты чего орешь? — осведомилась она.

— Кошмар приснился, — честно сообщил Айнар, спросил у «Миллигана»: это было с тобой? Тебе вырывали зубы и ногти, — и украдкой проверил, да нет, вроде все на месте, руки тоже целые.

— Ну так к черту кошмары, там уже рассвело, — фыркнула Гарат. — Прежде, чем спросишь: да, все получилось. В наилучшем виде. Скоро за нами придут, а тебе еще подготовиться… вообще-то я сама могу, ну это ты у нас Техник. Обрати внимание, я сделала все, как ты сказал.

— Это даже не совсем техника.

Он сел поудобнее. Голову слегка отпустило: тяжелая и залитая чем-то вроде морской воды вместо мозга, но боль ушла, мятные конфетки не требовались. Очень кстати, пакетик из-под леденцов показывал дно.

— Впрочем, ладно. Когда за нами должны прийти?

— Скоро, — предрекла Гарат настоящим вороньим карканьем, сходство с хмурой птицей у нее порой было невероятное. — Торопись давай.

— …так вот они, господин, вот они. Преступники-с, да-с.

Синий клочок заполнился кругом головы: сначала поменьше и желтоватый, близорукий Айнар скорее догадался, чем узнал Франа Кейпера, потом — массивный, с толстой шеей — Удо воздвигся, попыхтел, и исчез.

Гарат было задремала, свернувшись калачиком, как тощая уличная кошка, но быстро открыла глаза.

— Светоч с ними, — проговорила она скорее губами, чем голосом.

— Мда? И как он доставать нас бу…

Айнар не договорил. Его рвануло вперед. Невидимая веревка врезалась под и без того сломанные ребра, и он задохнулся, рот наполнился кислотой со слабым запахом мяты. Слюна потекла по подбородку, а сам Айнар забился в воздушном потоке, сам себе напоминая зажатую между двумя слоями стекла муху.

Такой же жестокий лифт подхватил Гарат. Она обреченно замерла.

Вещи остались внизу, заботливо спрятанные за дырой, так что оба предстали перед судьями только что не обнаженными; грязная одежда, куски соломы в волосах, кровоподтеки.

Айнара швырнуло на землю.

— Это они? — третий голос звучал издалека, незнакомый и глубокий. Как шторм на Кривом море. Холодные соленые брызги и неожиданно жестокие удары воды.

— Да-с, господин-с.

Кожаные с золотым шитьем башмаки Франа Кейпера мельтешили перед носом. Айнар пытался поднять взгляд, он никогда не видел прежде Светоча, любопытство брало верх даже над болью и тошнотворной муторью резкого подъема.

— Вот они, вор, значит, и эта… смутьянка. Ходила по домам, предлагала свои услуги-с, да-с…

— Даже ко мне сунуться осмелилась, но я-то верну служу, уж поверьте, — присоединился Удо, выкатывая каждое слово, как многотонный валун.

Айнару удалось вывернуться. Поднять взгляд.

Он едва не ослеп.

Светоч, конечно, как еще они могли назвать этого человека.

Это был юноша с чеканными чертами лица, широкоплечий, с тонкой талией. Он возвышался над Кейперами, как молодое сильное дерево над двумя старыми пнями.

Его волосы сияли серебром — собственным живым светом, текучим и подвижным; Айнар подумал о платине, о жидком металле-галлии, а то и сразу о радиации. День выдался пасмурным, и волосы сверкали изнутри куда ярче заморенного чахлого солнца.

Юноша устремил на пленников равнодушный взгляд таких же серебряных глаз: как монеты на веках покойника, только с подсветкой изнутри.

Его присутствие неуловимо меняло пространство, рябью от сильного жара. Окраина города с чахлыми бесхозными деревьями, кустарником и жесткой травой, дома где-то на линии горизонта — все померкло и выцвело до старой фотографии, даже не кинохроники. Остановилось.

«Свет».

«Свет движется… быстрее».

Айнар почти сформулировал свою полуобморочную «эврику», но Удо Кейпер пнул его слоновьей ножищей под многострадальные ребра. Айнар взвыл.

Светоч брезгливо поморщился:

— Интересные экземпляры. Прикажите отволочь их на площадь, суд состоится там.

Кейперы захихикали.

— Изволите пригласить людей? — Фран недаром выбился в бургомистры, соображал плешивый старик лучше своего брата.

— Да, — ответил Светоч. — Всех до последнего. Пусть все видят.