Лестница власти

Мы в молчании допили сбитень. Так же молча вышли из кабинета Велимудра, оделись и отправились на улицу. Как ни странно но снова поваливший хлопьями снег и легкий морозец растопил холод между Миленой и Ильей.

— Я его говорю, Ширинка, мол, если снег идет пошел, потеплело, значит! А она такая стоит, на снег смотрит, глазами лупает и говорит “Как это, когда снег идет, значит потеплело?” — смеясь рассказывала Милена. Все еще возвращалась она мыслями к Ширин. Я вдруг вспомнил, что Ширин ни разу не смотрела мне в глаза. Мы, конечно не так много вместе были… но и во время полета на санях, и после забега на перегонки с мегамопсом. Улыбчивая тихая девушка, когда разговаривала, всегда смотрела в район кадыка. Как будто боится глаза поднять. А тут за два часа уже и в библиотеку устроилась, и с Канцлером парой слов перекинулась… А ведь библиотека тут что-то вроде святая святых, даже Мстислав знал о Лицее только потому, что тут библиотека есть, которая всесильна как гугол… Меня что-то царапало внутри, но я никак не мог взять в толк, что именно. Погрузившись в глубокую задумчивость, первый снежок от Лизы я пропустил. Но немедленно отомстил. Догнал её и бросил в снег. Без лишних телодвижений. Хотя, она кажется была не прочь. Слишком довольная упала. Тут меня толкнула Милена, и я упал рядом с Лизой в снег. А потом на нас полетела и Милена — Илья вышел победителем из этой череды подлостей и, гогоча как Велимудр в гусях на босу ногу, потряс на нас снег с ближайшей ели. Наша дружная попытка ему отомстить не удалась — мы его периодически догоняли, но в снег летел не он, а мы. Ловкий, зараза, особенно учитывая его размеры.

В общем, вернулись мы уже к ужину. Разошлись по своим корпусам. И, едва войдя с Ильей домой, тут же обнаружили, что мы тут не одни. Толпа новеньких, мечущихся по комнатам и испуганно поглядывающих на нас, несколько новых стражников, застывших на этаже в гостевом зале и беспрестанно отвечающие на потоки глупых вопросов.

Мы скинули у сторожки насквозь мокрые верхние дубленки. Пришлось ждать минут десять, чтобы найти свободного стражника и попросить его отнести их в людскую и привести в порядок.

— Так у вас же слуги в комнате! — очень не дружелюбно отбрехался служивый, опустив почти обязательное “господа школяры”. — Вот им и скажите!

— Откуда вдруг? — удивился я.

— Так смотр же завтра! Ученикам при параде надо быть! — хлопнул себя по лбу Илья — После обеда смотр, потом по всему Лицею проведут, а вечером пир. Слуг на всю ночь пускают, чтобы обустроится помогли и одежду приготовить! Я и забыл совсем. Это мы с тобой как половцы влезли, без стыда и понимания, а нормальные люди же с уважением, по обычаям, только сегодня въезжают!

Поднявшись наверх мы обнаружили у своей комнаты добродушного Оногура. В мертвой зоне вокруг него, куда боялись ступить даже вооруженные стражники, стоял с каменным лицом седобородый подтянутый воин.

— Ох ты ж. Это там что, огр? — замедлил шаг Илья.

— Не, это мой человек, — беспечно отмахнулся я.

— Ох и страшен, — фыркнул Илья нагоняя меня.

— Это ты его еще с дубиной не видел.

— Вы ему еще и оружие даете?! — поразился Илья.

Если не углубляться в подробности, стоит пожалуй только упомянуть, что камердинер из Онагура оказался как дворецкий из огра. Впрочем, он был куда сообразительней. Фактически, вручив мне парадный мундир, баул с тряпьем и маленькую сумочку со всякой необходимой мелочью, он тихонько встал в углу и прикинулся антресолями. Это было неожиданно и приятно, значит за покупками в Великом Устюге и про меня не забыли.

Дед Дарен, прибывший к Илье, так же молча взялся и за меня. Сначала он, конечно, обустроил Илью. Перестлал постель, навел порядок в шкафу и прикроватной тумбе, разложил из большого баула рубашки, белье, повесил в шкаф комплекты верхней одежды и формы Лицея. Одел Илью в парадный мундир. Одобрительно кивнул.

Я со всем этим справился сам. Ну, у меня и барахла было поменьше. Но и провозился я дольше, когда дед Дерен закончил с Ильей, я только влазил в парадный мундир. Он был сшит, надо думать на заказ, уже тут в Великом Устюге. Но слишком уж быстро это было сделано. Я поставил себе зарубку в памяти — хороший потрной по полгода костюм шьет. А тут что, магазины готового платья? Зеркала у на в комнате, естественно, не было, не считая полированной железной пластинки, среди мелочевки в сумке. Как в это смотреться — я придумать не мог, поэтому просто разглядывал себя так, как будто меня на улице машина обрызгала и я оцениваю степень своей изгвазданности.

Мундир был белый, с золотыми “разговорами” — широкие ленты-завязки с кисточками. Аж восемь штук. Чтобы с ними справиться, пришлось мне призвать на помощь всего Мстислава, что только во мне остался. И оттуда же, я извлек понимание, что не смотря на всю основательность — Илья одет хуже. Рубахи у меня из флорентийского льна. Похоже на хорошую синтетику. А него из обычного, хоть и качественного.

Не поскупились на меня, значит. Хорошо, надо себе галочку поставить и отблагодарить при случае и бабушку Марфу, и Милене спасибо сказать. Однако Дед Дарен, глянув на мой мундир, остался недоволен.

Молча протянул руку. Я снял мундир и отдал ему. И тут этот суровый воин сделал немыслимое — разложил на кровати Ильи вынутые из особой сумки швейные инструменты, осторожно распустил специальным маленьким острым ножиком шов, и начал рукав перешивать у моего мундира. Работал вроде и не торопясь. Но быстро. Работы ему было много.

— А где вы спать будете? — вдруг вспомнил я про то, что они тут на всю ночь.

— В людской обещали кроватей дать.

— Надо место занять, там всегда на всех не хватает, — сказал дед Дарен, не поднимая головы.

— Да можно и не занимать, — прогудел из под потолка Онагур. Дед бросил быстрый внимательный взгляд на него и коротко кивнул.

— Тут спасть будете. Все равно, всегда как утром одеваться на смотр, так то одно, то другое, — сказал Илья. Голос у него был ровный, спокойный. Я посмотрел на него. Он сидел сложив руки на коленях. Вроде лицо обычное, но знал я, как у мужиков бывает. Держится, как настоящий мужчина. Все у меня нормально, нет у меня депрессии, а потом кааак вырвется из него. Или в окно выйдет, или бухой и голый на мотоцикле от полиции убегает. Я подсел к Илье поближе.

— Ну, что сказать. Молодец, — начал я.

— Что молодец? — вынырнул из темного омута он.

— Умудрился к сестренке моей в душеньку запасть, — протянул я недовольно.

— Что?! Так она же вроде… говорит не пара мы! — растерялся Илья.

— Эх Илья… Если бы ты ей был безразличен, то она бы с тобой легко и дальше играть могла. Вон, как в начале. А теперь не может. Душенька не позволяет, поэтому и отказалась. Отбрила тебя жестоко, как саблей, чтобы значит ни-ни. Мосты жгет. Все одно к одному…

— Я ничего я не пойму, — затряс головой Илья, но в глазах уже мелькнул блеск надежды.

Я тяжело вздохнул.

— Тут понимать не выйдет. Тут опыт нужен. Чувствовать нужно.

— А ты, значит, чувствуешь? — хмыкнул Илья.

— Раз я женщин не чувствую, бабушки Марфы внук, всю жизнь в храме поживший, то… — я развел руками. — Нет, ну можешь, конечно, у Велимудра еще спросить.

Илья хохотнул. Я подозревал, что Милена была ч ним вполне искренна. Илье нужна девушка попроще, с ясными и понятными устремлениями. Попроще и получше, если уж прямо говорить.

— И что делать теперь? — спросил Илья.

— Что сказано. Как учеба начнется, выбери красивую, умную и подходящую девушку. И начни с ней целоваться на людях. Выбрать можно с помощью Милены. Думаю, она тебе даже поможет, мне кажется.

— Это, так я ж… Я думал с Миленой… — опять растерялся Илья.

— А вот когда она тебя с другой увидит, то у неё все на место в голове и встанет, — сказал я. А про себя подумал: “Или у тебя. Сдается мне нецелованный ты, и первую встречную девушку боготворить пытаешься”. И добавил, вслух. — Не спрашивай как, не спрашивай почему, но вот так это и работает.

Идея подружиться с другой девушкой сама по себе всегда находит отклик в мужской душе. Поэтому Илья, после непродолжительного размышления, не нашел в предложенном плане изъянов. И даже преисполнился яркого энтузиазма в его исполнении. Остаток вечера он провел веселым и постоянно похохохатыающим.

Ужин принесли прямо в корпус. Поскольку пиршественный зал готовили к завтрашнему пиру. Что логично. По моим оценкам, к нам в корпус заехало человек тридцать школяров. Гостевой зал вряд ли бы смог вместить больше сорока, а ведь у каждого были еще слуги, поэтому еду разнесли на подносах по комнатам. В виде исключения. Жаль я думал познакомиться с новенькими.

Закончив с моим мундиром, Дед дарен постелил себе сумки и шубы на пол, у дверей и лег спать. Илья к тому времени уж давно спал на своей кровати. Онагур присел в углу, где стоял, не снимая своей овчины. Он скрылся в тенях, лишь его очертания смутно угадывались у стены. Засыпая, я видел отблески свечи в его глазах. То ли спит с открытыми глазами, толи вообще не спит.

Проснулся я глубокой ночью. И не я один. Пронзительный протяжный рев, похожи на звук пароходного гудка в старых фильмах, заставил меня сесть на кровати и начать наощупь искать смартфон. Левой рукой. Потому что в правой у меня уже была обнаженная сабля. Похоже, я вытащил свою “жемчужинку” из ножен у кровати еще до того, как проснулся.

— Прорыв! — сухо сказал дед Дарен и принялся расхаживать по комнате зажигая свечи. Я бросил взгляд на Онагура. Тот уже стоял, но молчал и не двигался. Видя недоумение на наших с Ильей лицах, дед Дарен неохотно пояснил:

— На Лицей напали, — и ткнул пальцем себе под ноги. — Снизу.