Огнем и мечом

– Позвать служанку? Она за дверью уже топталась, когда я пришел.

– И даже не постучалась…

– Тут большая часть служанок такая. Тише мыши. Снуют по замку туда-сюда, голоса еле слышны.

– Может быть, это даже очень разумно, – откликнулась я, вспоминая вчерашнюю девицу на коленях графа. – Не всем хочется привлекать к себе пристальное внимание.

Альвин промолчал, скорее всего, подумав о том же, о чем и я.

– Зови ее. Кто-то должен прочесать гнездо у меня на голове. Да и потом… я не собираюсь выходить из комнаты до обеда. Может быть, я смогу за это время вытянуть из нее что-то полезное о нашем графеныше?

Позвав служанку, Альвин откланялся.

Я вручила вошедшей девушке расческу и, прикончив суп, поделила порцию блинов на две части.

– Как тебя зовут?

– Иолли, ваше высочество. – Голос девушки был таким тихим, что мне пришлось сильно прислушаться.

– Ты давно служишь в замке, Иолли?

– Пять лет, ваше высочество.

Значит, она одна из тех слуг, что остались еще со времен герцога, хорошо.

– А чем занималась до этого?

– Помогала матери, ваше высочество. Она была в замковых прачках. Я помогала ей развешивать постиранное.

Ого, практически потомственная служанка…

– Тебе нравится тут работать, Иолли?

– Да, ваше высочество, – еще тише ответила мне девушка.

– Граф не обижает прислугу?

– Граф Стефан добрый и заботливый господин, ваше высочество, – едва слышно прошептала Иолли, и я, развернувшись, схватила ее за руку, подтягивая отшатнувшуюся девушку к себе и заглядывая в ее лицо. Она врала мне и боялась меня.

– Врешь.

– Я не… не… – Девушка затряслась всем телом, отводя взгляд, пока я рассматривала ее лицо. Грубые, простоватые черты лица, сероватая кожа, широкий нос и ямочки от оспин – все это оказалось неправдой. Продолжая удерживать Иолли, я коснулась свободной ладонью ее лица, с нажимом проведя по щеке мокрым от девичьих слез пальцем и без удивления увидела оставшийся более светлый след.

– Ловко. Ты молодец, хорошо придумала. Он ни за что не разглядит, какое твое лицо на самом деле. – Я медленно разжала пальцы на руке девушки, и та рухнула на колени, скрывая лицо в ладонях. – Иолли, я не собираюсь рассказывать графу что-либо о тебе. Хватит рыдать, и прошу, приведи мои волосы в порядок. Сама я с этим не справлюсь. А потом бери стул, присаживайся поближе, я угощу тебя блинчиками, а ты расскажешь мне, что тут происходило после смерти герцога, хорошо?

– Х-х-хо-о-ро-о-ошо, – выдавила из себя девушка, продолжая хлюпать носом.

Потребовалось некоторое время, чтобы Иолли пришла в себя, и я потратила его на то, чтобы воздать должное местным кухаркам и запить еду частью отвара.

Наконец, когда мои волосы были расчесаны до приличествующего моему положению состояния, я указала колеблющейся служанке на стул, а потом на место рядом с трюмо.

– Ваше высочество, как я могу сидеть…

«А вот вчера в зале о том, что сидеть в присутствии коронованной особы, пока она стоит, совершенно недопустимо, не вспомнил даже граф…» – мелькнула мысль.

– Можешь, потому что я тебе разрешила, – тоном, не допускающим пререкательства, оборвала я Иолли, и она с обреченным видом подтащила к моему туалетному столику стул и села на самый краешек.

Я пододвинула к ней тарелку с блинчиками, поставила рядом свой стакан, еще наполовину полный.

– Ешь, это очень вкусно.

Чтобы не смущать девушку, я занялась своими руками, втирая в них смягчающее масло из тех, что положила мне с собой Мира. Служанка ела осторожно, как маленький дикий зверек, которого легко спугнуть.

– Иолли, я ведь не только принцесса. Я защитница веры. И я тоже женщина. – Хоть где-то это должно стать плюсом! – Ты можешь мне доверять, как доверяла бы самой Светозарной, – мягко заметила я, когда девушка прожевала. – Я не буду спрашивать тебя о графе, лучше расскажи мне о покойном герцоге. Каким он был? Как он относился к вам и к сыновьям? Что говорили про его смерть?

– Его светлость был человеком строгим и справедливым. Когда герцогини, пусть хранит ее дух Светозарная, не стало, он надел траур и носил его до самой смерти.

– Как после смерти ее светлости развивались отношения с сыновьями? – Закончив втирать масло, я взяла со столика зеркало и придирчиво посмотрела на свое отражение.

«Чуть лучше, чем вчера», – отметила про себя.

– Я мало чего знаю, ваше высочество. Только если слухи да сплетни… – замялась служанка, но после паузы все же продолжила: – Герцог стал часто ругаться со старшим сыном. Он… После смерти матери, как говорили, он отбился от рук. Граф Стефан стал пить и пропадать на охоте, а потом стали приходить жалобы из деревень, что молодой граф девушек портит, а мужиков сечет плетью.

– И как герцог на это отреагировал? – Я видела, что Иолли замялась, чуть покраснев, и предвкушала эпическую развязку.

– Выпорол сына на конюшне… При всех слугах.

Я закрыла глаза и прикрыла ладонью рот, чтобы не было видно моей неудержимо рвущейся на лицо улыбки.

Такой позор не каждый смог бы пережить достойно. Судя по всему, Стефан не смог.

– И что дальше?

– А дальше герцог почти перестал появляться где-то вместе со старшим сыном. Даже на объезды земель брал графа Герберта. Пошли слухи, что и титул свой он передаст ему в обход старшего сына. А потом его светлость Осберт внезапно занемог и… умер, – закончила с грустью Иолли и опасливо потянулась за последним блинчиком.

– Ешь, ешь. Мне нужно немного подумать. – Я снова прикрыла глаза, поглядывая на девушку, но на самом деле мысли мои были далеко от нее.

«Я помню, что отец говорил об оставленном герцогом волеизъявлении насчет наследования. И тогда отец был уверен, что война братьев не что иное, как происки мелкого дворянства, ведь законный наследник – Стефан. Но откуда может знать мой отец об этом и какой давности его сведения? Если герцог быстро скончался, то он мог и не успеть сообщить королю о назначении нового наследника. Или кто-то сообщил за него, например… В любом случае, если даже слухи о смене наследующего за герцогом сына лишь слухи, Стефану титул не светит», – молча размышляла я.

Оставался еще один вопрос, который меня весьма интересовал в свете последних полученных знаний.

– А скажи, Иолли, как так вышло, что дочь прачки отправили прислуживать принцессе? Нет-нет, сиди! – Я схватила за руку тут же залившуюся румянцем девушку, что попыталась вскочить со стула, и силой усадила обратно. – Это не претензия к тебе, мне просто интересно, почему именно ты?

Девушка молчала достаточно долго, сделавшись цветом едва ли не спелого помидора. Потом, поняв, что от меня не отделаться, прошептала под нос:

– Мне дали образование. Других служанок, умеющих ухаживать за знатными особами, в поместье не осталось.

Образование? Великая редкость в это время. Интересно, почему прачка решила дать своей дочери такие дорогостоящие навыки? Хотела таким образом сделать дочь более выгодной партией в глазах мелких аристократов?

– Твоя мама, должно быть, очень любила тебя.

– Да, но… на образовании настоял герцог. Я его дочь… внебрачная! – Иолли прижала руки к груди, сказав последнее слово с таким испугом, словно за попытку «примазаться» к герцогской семье я ее тут же испепелю.

– Та-ак. А подробнее?

– Герцог был мил с моей матерью, когда еще не был женат. Я появилась на два года раньше, чем было объявлено о помолвке его светлости. Он не стал отсылать куда-то мою матушку, а дал денег на мое образование. Я была личной служанкой ее светлости, и именно она научила меня менять лицо… Ее светлость не знала, что я внебрачная дочь ее мужа, это тщательно скрывалось. Но когда я начала взрослеть, то она вызвала меня к себе и рассказала, как сделать себя непривлекательной. Наверняка не желала, чтобы кто-то из ее сыновей связался с дочерью прачки, а менять служанку не хотелось, ведь меня очень хорошо обучили, ваше высочество! Я умею считать и писать, знаю, как укладывать волосы и ухаживать за дорогими тканями, вы же… не отошлете меня? – Во взгляде Иолли было столько ужаса, что я, не удержавшись, погладила ее по прикрытой чепчиком макушке.

– Нет, не отошлю. Пока я здесь, ты остаешься моей личной служанкой. Но герцог был прав, скрывая тайну твоего рождения. Пусть так и остается во имя твоего спокойствия.

Быстро-быстро закивав, Иолли попросила у меня разрешения забрать посуду, а я в свою очередь позволила ей это сделать, сказав прийти ко мне вечером.

Теперь, когда история этой девушки была мне известна, у меня появилась идея, как сделать жизнь Иолли, быть может, сложнее, но куда интересней, богаче и, что самое главное, направить ее умения в полезное для меня самой русло.

Оставшись одна, я с удовольствием вытянулась на кровати, не забыв вытащить из-под подушки стилет и вернуть его в «тело» клинка, и встала с кровати лишь тогда, когда за дверью сменился караул храмовников, обозначая приближающееся время обеда.

Вчерашнее платье, макияж, распущенные волосы с короной поверх и все те же серьги. Я не собиралась быть оригинальной, припрятав флакон с зельем в узкий рукав нижнего платья и убедившись, что он оттуда не выпадет, а достать не составит труда, взяла в руки меч.

Поколебавшись, я со вздохом, виновато погладив оружие по рукояти, повесила перевязь на место.

Идти на приватную встречу с оружием… Конечно, это часть меня как защитницы веры. Но я-то иду туда как скучающая по обществу мужчины женщина, а меч… Жало может меня выдать, граф не похож на дурака. Скорее – на осторожную крысу с множеством мелких, но очень острых зубов.

В тот миг, когда мои пальцы отпустили оружие, в дверь постучала Иолли, сказав, что пришла по поручению графа проводить меня в его кабинет на обед.

Мельком бросив взгляд на лицо девушки, я увидела, что она обновила свою «защитную» раскраску. Волосы, и так едва виднеющиеся из-под чепчика, она, видимо, аккуратно смазывала жиром, чтобы они казались засаленными и неопрятными.

Подумать только, она ведь жила так все это время!

Кабинет графа оказался не так уж далеко от выделенных мне покоев, и меня уже ожидали. Два стражника по обеим сторонам распахнутой двери, за которой была видна часть комнаты и ходящий туда-сюда Стефан, вытянулись в струнку.

Бросив на них мимолетный взгляд, я сделала шаг внутрь кабинета.

На небольшом прямоугольном столе, накрытом узорной скатертью бело-зеленого цвета и явно принесенном сюда откуда-то из другого места, громоздилась мелкая дичь, моченые в меду яблоки и даже небольшая плошечка крупной, зерно к зерну, красной икры.

Венчал это великолепие серебряный кувшин с вином.

С торцов стола были поставлены уже виденные мною в главном зале стулья герцога и герцогини.

У противоположной входу стены скромно спрятался небольшой парчовый диванчик, игриво поблескивающий золотым шитьем на подушках.

Я довольно улыбнулась – все шло так, как запланировано.

– Ваше высочество, – одернув украшенный серебряным шитьем черный камзол, граф шагнул мне навстречу. Сегодня он был трезв и свеж. Темные волосы, чистые и аккуратно уложенные, слегка завивались, вкупе с его породистым лицом делая похожим на какого-то популярного актера из молодежных сериалов. Склонившись над моей рукой, он едва ощутимо коснулся ее губами.