Огнем и мечом

До расположенной под замком тюрьмы мы практически бежали. Чувствуя небывалое возбуждение, я летела вперед, ориентируясь на подсказки Мило, руку которого так и не отпустила, но уже у самой тюрьмы, чуть не кувыркнувшись вниз по стертым от времени каменным ступеням, вынужденно замедлила шаг.

Звук ударов кирки по камню было слышно уже тут. Идущий чуть впереди храмовник прижал ладонь к сердцу, так внезапно остановившись, что я чуть не влетела носом в его спину, но уже через мгновение сделал шаг в темноту, держа над ладонью небольшой шарик света.

Перейдя на второе зрение, я с интересом глянула на светлячка, который теперь больше напоминал одуванчик благодаря тонкой ножке из Ато, идущей от руки храмовника вверх, и коротким тонким ворсинкам вокруг «головы», которые едва заметно рассеивали вокруг Ато.

Впрочем, магический светлячок был тут же забыт, стоило мне только повернуть голову вправо, туда, где, по моим прикидкам, сейчас находился Генрих и другие ломавшие стену храмовники.

– Не заходите туда! Стойте на месте! Ничего не делайте! – Я рванула в ту сторону, чуть не встретившись лбом с каменным углом, который вторым зрением был совершенно не виден, благо все тот же храмовник со светлячком успел схватить меня за плечо. Чертыхнувшись, я вернула себе способность нормально видеть и снова бросилась дальше по коридору.

Генрих и его подчиненные весьма дисциплинированно замерли возле пролома в стене, настороженно вглядываясь в темноту за ним.

– Мило, идешь за мной. Остальные остаются здесь… Ты можешь зажечь? – Последнее я сказала уже целителю, махнув рукой в сторону висящего над ладонью светлячка. Парень кивнул, и, как только над его рукой загорелся такой же шарик света, я полезла в провал, прихватив с собой кайло одного из храмовников.

Замурованная часть темницы была совсем небольшой и ничем не отличалась от той, что была по ту сторону стены. Те же клетки, та же гниющая солома на полу. Ужасная сырость и крысы, с возмущенным писком разбежавшиеся во все стороны при нашем появлении.

– Пресветлая дева! – охнул Мило, поняв, почему я позвала его с собой. В первой же клетке, закрытой намертво с помощью пропущенной через два ушка короткой склепанной цепи, лежала девушка. Она была еще живой, но, видимо, без сознания, а на ее ногах и руках виднелись следы от крысиных укусов.

А вот и пропавшая дочь барона. Какую еще девушку мог так старательно прятать от меня графеныш?

Не сговариваясь, мы с целителем в четыре руки засунули зуб кайла в одно из звеньев и, вцепившись в рукоять, на счет раз-два начали дергать на себя, постепенно размыкая его.

Когда звено поддалось, Мило тут же бросился внутрь клетки, проверяя состояние пленницы, и я увидела, как его руки начали распространять едва заметное сияние.

Оставив Мило, я подошла ко второй клетке, точно зная, кого увижу. Спутать это Ато с чьим-то еще мне было весьма тяжело.

Иршад Ат’Фаюм слабо улыбнулся мне, даже не пытаясь встать или хотя бы сесть ровно, так и оставшись в полулежачей позе, привалившись спиной к стене.

– Ты его догнала, – едва слышно прошептал он, снова улыбаясь безмятежной и от того жутковатой улыбкой. – Ut’tati beheda[11]. – Он перешел на знакомый мне по звучанию тохаимский, и я покачала головой.

– Побереги силы. Я тебя не понимаю, но главное, что меня понимаешь ты. Мы вытащим тебя из клетки, и никто больше не будет над тобой издеваться, но ты должен будешь рассказать мне все…

– Нет, – прервал меня чародей, потом показал свои запястья, испещренные тонкими шрамами поперек. – Тшш. Иршад должен молчать, так велит договор.

– Стефан мертв. – Я тряхнула головой и перевела взгляд на висящую в ушках цепь. Такую же, как была на клетке Соэнлики.

– А договор жив, – тоскливо прозвучало мне в ответ.

– Ты преступник, ты это понимаешь? – Я гневно посмотрела на лежащего чародея, и тот снова улыбнулся. Беспомощно.

– Я гярун. Гярун чтит договор или умирает.

– Ты и так умрешь, если не скажешь, что произошло на самом деле! – почти рявкаю я, не понимая, к чему такая принципиальность теперь.

– Защитница, у тебя все в порядке? – прорезался сзади голос Мило. Я отмахиваюсь.

Чародей кивает и устало закрывает глаза.

Да чтоб тебя черти драли! Харакаш, как мне тебя сейчас не хватает…

– Ты можешь хотя бы пообещать мне, что не причинишь вреда ни мне, ни моим людям? Не будешь пытаться забрать нашу Ато?

– Клянусь, что ничего из этого я не хотел и сейчас не буду делать. – Шепот чародея где-то на грани слышимости.

– Мило, помоги, надо открыть еще одну клетку! – Я поднимаю кайло и втыкаю ее зуб в звено цепи. Подошедший Мило смотрит в клетку и отшатывается в сторону.

– Это же…

– Да. Помоги открыть.

– Но он же…

Я поворачиваюсь к лекарю и смотрю ему в глаза.

– Помоги. Мне. Открыть. Клетку, – тихо и проникновенно, выделяя каждое слово, повторяю я, и целитель, нервно задергав щекой, вцепляется вместе со мной в рукоять кайла.

Когда мы выходили из пролома в стене, глаза моих храмовников приблизились по размеру к блюдцам.

Мило нес на руках девушку, на удивление под бело-красными одеждами лекаря оказался вполне выносливый парень, способный на такой маленький подвиг. Я же чародея буквально тащила. Он был так слаб, что мы с трудом подняли его на ноги. Обхватив Иршада за пояс и перекинув его руку себе за шею, я доволокла чародея до проломленного участка стены, встретилась взглядом с совершенно обалдевшим от увиденного Генрихом и ядовито поинтересовалась:

– Мне кто-нибудь поможет или всем страшненько?

Помогли. С опаской, но бережно чародея подхватили под руки-ноги, перенесли через остатки кладки и замерли, не зная, что с ним дальше делать.

– Девушку в гостевые покои, это дочь барона Каддора. Чародея… – Я задумалась, потом махнула рукой. – Тоже в гостевые покои. В другие, естественно. И охрану из храмовников к дверям обоих.

Генрих махнул рукой, и его братья по Ордену во главе с Мило вышли из тюрьмы, унося обессиленных пленников.

– Могу я спросить, зачем защитнице этот чародей? – Генрих интересуется очень вежливо для человека, который явно в курсе, кто это и что он натворил в деревне.

– Сложно сказать. Он не такой уж и невиновный, но он скорее орудие, чем верный исполнитель. Над Иршадом сильно поизгалялись, да еще и навесили кровный договор. Тем более чародей после побега пытался помочь мне в меру своих сил…

– Что с ним будет? – Генрих собрал оставленные товарищами кайла.

Хозяйственный!

– Я не знаю. Он виноват во всем произошедшем, но меньше всех. В какой-то степени он такая же пострадавшая сторона, как и я. Мне его жаль. Наверняка его не ждет ничего хорошего в Андарии, но я не знаю, как ему помочь. И хочу ли я. И надо ли… – Вздохнув, я потерла лицо ладонями.

– Защитнице нужен мой совет? – Я оборачиваюсь на храмовника, который нежно прижимает к груди шесть кайло, и, помедлив, киваю.

– Нужно научиться слушать сердце…

«…Меня оно за всю жизнь всего два раза подвело». – В памяти всплыли, продолжая фразу, слова, когда-то сказанные Харакашем. В носу вдруг защипало, и я, вскинув взгляд к темному потолку, глубоко вдохнула.

– Благодарю. Это стоящий совет. Идем, сегодня нужно сделать еще много дел.

– Да, граф Бернард отправился писать письмо Герберту Фиральскому сразу после вашего ухода. Я взял на себя обязанность по проверке всей замковой стражи и отправил письмо в Алую крепость для Безымянного. – Генрих отчитывался о запланированной и уже проделанной работе обстоятельно, поднимаясь за мной по лестнице, ведущей из подземелья.

– Хорошо.

В коридоре мы разделились. Генрих тут же назначил мне сопровождение из первых попавшихся ему на глаза храмовников, и мы дошли сначала до кабинета Стефана, где я взяла интересовавшие меня записи о состоянии дел в герцогстве, чистую бумагу, что нашла в столе, чернила и перо, а потом – до главного зала, возле которого я встретила Альвина и графа Бернарда.

Граф отчитался об отправленных письмах, сообщив, что, учитывая небольшое расстояние, ответ можно ждать уже к ужину, а Альвин, забрав у меня мою ношу, понес все в зал, на ходу спрашивая, хочу ли я что-нибудь еще.

Я хотела.

– Альвин, сядь и внимательно меня выслушай. – Указав на свободное место возле тронов, я села на тот, что был предназначен для герцога. Телохранитель, сгрузив все принесенное на стол, сел, настороженно глядя на меня.

– Я нашла чародея, который… СИДЕТЬ! – рявкнула я, стукнув кулаком по столу. Альвина, уже успевшего вскочить на ноги, словно ударом молота вернуло на стул, и он смотрел на меня очень большими округлившимися глазами.

Мгновение царила полная тишина, как оказалось – сели вообще все: Альвин, убиравшиеся в зале слуги, только вошедший Мило…

В груди гудела разбуженная храмовым наречием струна. Я, вздохнув, потерла лицо. Как и почему я использовала тайный язык Ордена – мне было неизвестно.

«Я просто устала… Как бы ни храбрилась и не пыталась отрицать очевидное, это все… Оно давит на меня. Я хочу домой», – с грустью подумала я.

– Прости, Альвин. Прости, Мило. И вы тоже… Хм. – Я оглядела зал, где снова начали, пусть и немного нервно, шевелиться слуги, и закрыла лицо руками, уперевшись локтями в стол.

– Это было весьма… ошеломляюще, – наконец выдавил из себя Альвин. – И, признаюсь, весьма своевременно. Итак, нашелся чародей, который… – Он вопросительно посмотрел на меня.

– Который напал на нас в деревне. Вернее, оборонялся от всех сразу. Покойный связал его кровавым договором, а когда тот стал не нужен – замуровал в подземелье. Вместе с дочерью барона Каддора…

– О которой я как раз и пришел поговорить! – вклинился в мою речь Мило.

– С ней что-то не так? – обеспокоенно уточнила я, прикидывая в уме все самое худшее. Альвин сделал сложное движение бровями в сторону навострившей уши прислуги. – Оставьте нас. Немедленно, – отчеканила я, и всех посторонних как ветром сдуло.

Вот и думай, то ли это мой непререкаемый авторитет работает, то ли Стефан запугал людей до дрожи. А может, и все вместе…

– Девица практически не помнит ничего из того, что с ней происходило после похищения. Кроме того, она явно пережила насилие… известного характера. Но и этого не помнит. А следы ушибов и укусов на теле выглядят странно, словно кто-то пытался ее лечить и не смог это закончить.

Два взгляда скрестились на мне.

Она может не помнить по причинам как магическим, так и чисто психологическим. С «лечил, но не долечил» все как раз понятно – у Иршада сил было крайне мало. Помог ей, чем смог. Интересно, если это он стер ей память, значит ли это, что Соэнлика видела что-то очень важное или даже опасное для заговорщиков?

– Не донимай ее расспросами о произошедшем. Пусть придет в себя. Стоит внимательно понаблюдать за ней, чтобы понять, не является ли ее забывчивость лишь последствием пережитого, и… в своем ли уме она вообще.

Мило согласно кивнул и заговорил снова: