Огнем и мечом

– Ваша светлость. – Я решила, что чуть-чуть подсластить пилюлю с самого начала не помешает, и «повышенный в титуле» едва вздрогнул, словно охотничья собака, почуявшая запах зверя. От графа во все стороны плеснуло самодовольством и интересом ко мне куда более явным, чем вчерашним вечером.

«Что, кобелина? Больше всего тебя сейчас, как и ожидалось, возбуждает власть? Посмотрим, как далеко ты готов зайти, чтобы получить ее», – с омерзением подумала я.

Двери кабинета закрылись за моей спиной, оставив меня, графа и… слугу.

Нет, третий тут явно лишний. Надо как-то от него избавиться…

Граф провел меня к стулу, пододвинув его, когда я изволила сесть. Потом, сев на свое место, махнул рукой слуге. Тот, взяв графин, наполнил оба бокала, после чего вытащил из поясной сумочки небольшую, с большой палец руки, рюмочку и налил себе.

Продемонстрировав налитое мне и графу, мужчина влил вино себе в рот, снова продемонстрировал мне и графу уже пустую рюмочку и сказал:

– Ваше высочество, ваша светлость, вино из напоенных южным солнцем угодий империи прекрасно, как и всегда.

Интересно, почему он называет его герцогом? По личной инициативе, из благоразумия или по прямому приказу?

– Я взял на себя смелость пригласить к нашему обеду виночерпия, чтобы вам было спокойнее, ваше высочество, – официально обратился ко мне граф, и я царственно кивнула, высказывая свое одобрение. – Якоб, ты свободен. – Взмахом руки Стефан отослал слугу прочь, и я, опустив взгляд на ближайшее ко мне блюдо, стараюсь не выдать своей радости.

– Наконец-то можно обойтись без этих «высочеств» и «светлостей», – с облегчением в голосе выдыхаю я, откинувшись на спинку стула, едва только дверь за слугой закрывается. – Стефан, здесь все такое невероятно аппетитное, что я просто не знаю, с чего начать. Поухаживаешь за мной? – Я улыбаюсь самыми краешками губ, кокетливо хлопая ресницами, и следующую пару минут он расхваливает мне то или иное блюдо, подкладывая небольшие кусочки на тарелку.

После чего я, краем глаза посматривая, что именно ест сам Стефан, пробую те же самые блюда в том же порядке, ведя неторопливую беседу. Вернее, отвечая на вопросы.

– Как дела в столице? Мне так жаль, что я не смог посетить бал в вашу честь… Боюсь, что даже мои поздравления не дошли до замка. Смотритель вороньей башни так и недосчитался тех птиц.

– Когда я уезжала, было все спокойно. Судя по письмам отца, там все так и осталось. А балы… Что ж, думаю, что когда это все закончится, бал, который устроят в честь нового герцога Фиральского, будет если и хуже, то совсем не намного. – Я пригубила вино и облизнула кончиком языка губы, глядя Стефану в глаза.

Тот немного помолчал, выдерживая мой взгляд, затем глаза отвел.

– Вы изменились, моя принцесса. Я помню вас совсем другой.

И этот туда же…

– Да, я изменилась. Испытала божественное присутствие на себе, несколько раз чуть не умерла… Ощущение опасности меняет. Будоражит кровь. – Я снова пригубила вино и, отломив половину от кусочка хлеба, положила сверху горстку красной икры, даже зажмурившись от удовольствия.

Граф молчал. Я чувствовала его интерес. Его эмоции касались меня, как едва заметные дуновения ветра, принося с собой то удивление, то настороженность, то сомнения. Но любопытство главенствовало над всем этим, и потому, когда я, откусив небольшой кусочек от своего бутерброда, взглянула на Стефана, он, подлив себе вина в кубок, отсалютовал им мне.

– За вас, моя отважная принцесса! – Граф выпил все залпом, с аппетитом заел куском мяса, вытер пальцы о салфетку.

– А что же вы, Стефан? Такой видный мужчина и до сих пор без невесты…

– Тяжело найти хоть сколько-то приличную замену невесте, если до этого она была вами. – Он расстегнул верхнюю пуговицу камзола и снова потянулся к вину.

Он так выпьет вообще все, и куда мне подливать зелье?

Я поймала руку Стефана и отвела ее в сторону от графина, выдерживая его недоумевающий взгляд.

– Воздержитесь от вина, граф. Потом… нужно будет чем-то унять жажду.

Его глаза стали чуть больше, он скользнул взглядом по моим пальцам, что все еще придерживали его запястье, потом вверх по руке до плеча, задержавшись взглядом на вырезе платья, и, наконец, в глаза.

– Вы… – Стефан даже чуть-чуть осип.

– Я думаю, что в ходе обсуждения вашего положения потребуется чем-то смягчить горло. В конце концов, и меня и моего отца беспокоит то, что происходит в герцогстве. – Я взяла чуть более деловой тон, при этом со скучающим видом возводя глаза к потолку и отпуская руку графа.

– О да. Конечно. – Чуть растерявшись, Стефан некоторое время перекладывал свою двузубую вилку с места на место, словно пытаясь подыскать ей идеальное место возле тарелки, то и дело цепляя ее длинными зубцами стоящую рядом посуду.

Я, несколько мгновений изучая его лицо, снова едва-едва пригубила вино. Потом, отставив кубок в сторону, едва слышно кашлянула, привлекая внимание задумавшегося графа.

– Ситуация такова, что в дворцовом архиве есть два письма от вашего отца о наследовании. – Разгладив ладонями складки на платье, я могла бы, даже не пользуясь своей способностью понять, что граф, мягко говоря, не в восторге от услышанного. Он хотел что-то сказать, но лишь плотнее сжал губы в итоге, чуть наклоняя голову и показывая, что слушает меня самым внимательным образом. Я продолжила: – Конечно, вес имеет только самое последнее письмо, однако мой отец отправил меня для того, чтобы разобраться в ситуации. Когда возникает такая чехарда с наследниками, решение нужно принимать осторожно и взвешенно, ведь от этого зависит благополучие королевства.

Я не сводила взгляда со Стефана, а он, словно загипнотизированный, смотрел на меня. Нервно облизнув губы, он практически отвел взгляд, но я тут же чуть сменила позу, демонстративно накручивая локон на указательный палец.

– И какое решение вы приняли, моя принцесса?

– Я же беседую с вами, Стефан, – мягким голосом намекнула я, и граф чуть повеселел. – Однако, прежде чем вынести окончательный вердикт, я бы хотела ознакомиться с некоторыми документами. Конечно, я слышала, что кабинет вашего покойного отца сгорел, и весьма опечалена этим, но, судя по стеллажам за вашей спиной, какую-то часть из последних казначейских книг вы перенесли сюда. Я хочу с ними ознакомиться.

Граф, все же сумев поднять взгляд, глупо моргнул, молча смотря на меня, а затем переспросил:

– Вы… хотите посмотреть записи о герцогской казне?

– Да. – Я кивнула, ласково улыбнувшись Стефану. – Только с начала зимы, не раньше. А еще, может быть, то письмо с требованиями от мятежников? Если оно сохранилось.

Стефан кивнул, как болванчик, и, встав из-за обеденного стола, обошел стол рабочий, подходя к стеллажам и вытаскивая с полки объемный, еще не до конца сшитый, но уже вставленный в обложку фолиант.

Я же, как только граф повернулся ко мне спиной, вытащила из манжеты флакон, вылила большую часть в графин с вином, а потом вполне демонстративно потрясла его над своим кубком как раз так, чтобы обернувшийся от стеллажа Стефан это увидел.

– Мой лекарь настаивает, чтобы я принимала свое лекарство для снятия боли от ранения каждый раз после еды. Честно говоря, жуткая гадость, только с вином пить и можно, но действительно помогает. – Я вздохнула и, снова обратив свое внимание на флакон из темного стекла, постучала по нему ноготком. С горлышка сорвалась темная капля, тут же растворившись в вине, и я с довольным видом закупорила флакон и убрала его обратно под манжету.

– Лекарь… это тот молодой храмовник, который дежурит на кухне? – уточнил граф, и я кивнула, беря свой кубок и медленно выпивая его до самого дна, благо вина в нем оставалось на два глотка.

После чего налила себе еще вина из графина на самое донышко и тут же сделала вид, что запиваю горькое лекарство, оставив все вино на самом деле нетронутым.

Понимающе покивав, Стефан разложил фолиант на столе и, полистав его, вытащил несколько листов, протянув их мне.

– Это третий и второй месяцы. Первый уже подшит в книгу, будет удобнее, если пересесть за стол или на диван.

Я благосклонно кивнула, оставшись на месте, и, приняв бумаги, тут же с самым заинтересованным видом принялась в них смотреть, для натуральности максимально медленно ведя взглядом по кривым мелким строчкам и проговаривая про себя все, что на листе написано, сопровождая процесс шевелением губ.

Граф обошел рабочий стол, сев на место. Немного поковырялся в тарелке, кидая на меня заинтересованные взгляды, которые я в полной мере могла ощущать, даже не видя его лица, потом забулькал вином, переливая его из графина в кубок.

Я вздохнула, нахмурившись и закусив губу. Подняла взгляд на самое начало, потом – снова туда, где якобы остановилась.

В отчетах не было ничего интересного. Какие-то совершенно подвешенные для меня в воздухе цифры, которые для сверки нужно было выводить самостоятельно. Да и мне, до сих пор не до конца разобравшейся в местном ценообразовании, было тяжело сопоставить доходы герцогства и отчисления в казну.

– Все в порядке? – уточнил граф, и я бросила на него поверх листа такой тяжелый взгляд, насколько могла. Он стушевался. – Прошу прощения, моя принцесса.

Я отвела взгляд, а Стефан наконец-то сделал несколько глубоких глотков из кубка. Потом налил себе еще. Когда я добралась до второго листа, он осушил третий кубок и принялся сверлить меня взглядом, далеким от дружелюбного, и уж тем более – вожделеющего.

– Кажется, что все в полном…

– Ты же тупая, как стул, на котором сидишь. Что ты из себя изображаешь?

Я молча хлопала глазами на набычившегося графа. Он лишь продолжал распаляться:

– Набиваешь себе цену? Что-то хочешь с меня поиметь?

– Граф, что вы себе позволяете?

«Так… Это вроде бы как-то не так должно было работать. Или так? Что-то там Мило говорил про впечатляющие результаты на мышах и полный снос крыши. Кажется, надо было уточнить, что именно он имел в виду…» – запоздало подумала я.

Стефан тем временем встал, резко отодвинув свой стул, прошелся по кабинету, нервно оттягивая намотанный на шею шарф, словно бы он его душил.

– Что я себе позволяю… Что я себе позволяю? И кто меня об этом спрашивает? Женщина! Существо, чья ценность определяется лишь удачной возможностью выйти замуж и рожать, пока может. Да еще и будущая подстилка драконьего прихвостня. Сидишь тут, изображаешь из себя вершительницу судеб, а сама-то ничего из себя не представляешь!

Я сложила листы с отчетом пополам и пристроила их между графином и своим бокалом. Все, что говорил Стефан, меня мало интересовало и тем более совершенно не задевало. В чем-то он был действительно прав, если бы говорил о той Эвелин, которую знал когда-то. Но все же даже частичная правдивость его слов совершенно не давала ему права так отзываться о… О нас.

Я припомнила вдруг такое далекое, полустертое наслоившимися событиями воспоминание о том, как увидела Эвелин в зеркале, а за ее спиной – ту женщину-змею и ее острые когти, которыми она была готова растерзать принцессу на части.