Эдемский Маг 2

Фанатики были страшны в своих ритуалах. Фанатики до сих пор верили в Божественную силу магии. У них так и не возникло мыслей, что магия может быть настоящим наказанием для каждого из живых людей…

***

Его тело брала крупная дрожь, особенно сейчас, когда ситуация так обострилась. Война… Либерт, второй из архимагов-придателей, никак не рассчитывал на ведение серьёзных боевых действий. Да всё ещё так быстро понеслось… Либерт и не имел в голове перспективу умереть таким молодым, бодрым и, что называется, в самом расцвете сил.

Однако то самое решение всё окончательно перевернуло. Война, убийства, магия, боестолкновения, жестокость и мрак — вот во что может погрузиться весь Нижний мир по одному только слову Вальтера.

— В-вот-т-т чёрт! — стукнул кулаком Либерт, чувствуя, как постыдный липкий пот течёт со лба, шеи и предательски трясущихся рук. Глаза бегали, не зная куда и скрыться от всего творящегося вокруг хаоса. За пыльными, казалось бы, толстыми каменными стенами слышалась стрельба на тренировочном поле, чувствовалась огромная концентрация маны от порядка нескольких тысяч солдат, башня ходила ходуном, так же как и Либерт не готовая к стрельбищам, не готовая к залпам артиллерии и боящаяся магических волн от миллионов взмывающих ввысь новых, только что изученных чар и заклинаний.

Огромная устремляющаяся ввысь башня дрожала. Каменная, крепко слаженная и горделиво пронзающая небо, даже ей было неуютно и страшно осознавать страшный факт подготовки к грядущему военному противостоянию.

— В-Вальтер… Этот старый пень наконец просёк… Чёрный город таит слишком много секретов, никто не должен туда вторгаться… Никто не должен… ис-с-следовать и прочёсывать его… Там улики на всех, кто участвует в Плане… Там… Боже, да там же следы и меня, и Дамира, там сидит-пердит Эрик Мартен… О боже, как я х-хочу просто с-с-сбежать отсюда. Забыть обо всём и… и бежать отсюда без оглядки! — кулаки яростно стучали по несчастному деревянному столу, покуда тот не затрещал, не заверещал и не вернул Либерта в его трясущуюся и кажущуюся сжавшейся высокую башню.

Под белоснежными роскошными божественными одеяниями всё давно провоняло гадким липким потом. Волосы прилепились ко лбу, тощее смазливое личико всё скисло, будто уставшая висеть слива. Голубые глазки так и норовили пустить горькую не менее голубую слезу, а руки судорожно сжимали подол длинных ярко-белых одежд. Либерт сидел, словно сжавшийся ёжик, обидевшийся на весь мир, но одновременно старающийся не драться с ним, а вприпрыжку от него улепётывать.

— Да — где-то я трусоват. — крикнул в пустые пыльные средневековые покои архимаг-предатель, самый главный трус из всех трусов. — Но я не хочу помирать за какого-то Демиурга, за какой-то чёртов План… Я не хочу в этом во всём участвовать! Я… Я всё бы отдал за свою свободу, за небольшой уютный домик, где меня бы весь мир оставил в покое… И как я оказался на кресле архимага? И почему я настолько слабый, что позволяю другими людьми управлять своей жизнью и судьбой? — вслух размышлял архимаг, пока его лицо не дёрнулось в сторону входной двери. К архимагу стучались и стучались достаточно настойчиво. — Заходите, не стоит топтаться у порога! — крикнул тощий ссохшийся смазливый Либерт, наблюдая как дверь вальяжно отворилась, впуская в покои красавца командира, с пущенными в разные стороны пышными усами и густыми чёрными волосами, убранными в весёлый небольшой хвостик, змейкой петлявший у тонкой шеи.

— Простите что отрываю от дел, если вы таковыми и занимались, — несколько дерзковато отвесил прибывший военный чиновник, тут же получивший от Либерта взгляд, полный искреннего неодобрения. — Я очень надеюсь, что моя сегодняшняя речь полностью подготовлена, написана, тщательнейшим образом проверена и идеальна до малейшей запятой! — властным грубым голосом продолжал он, будто и не замечая презренных уничтожительных взглядов Либерта.

«Сколько в этом петушке спеси, горделивости и смелости? Ведь чувствует, что я молчать буду и слово ему поперёк не скажу. Ведь чувствует, что я простая трусливая безмозглая кукла… Вот гадство, сифилис и проказа!» — жаловался про себя архимаг, своими руками проверяя небольшую стопочку из пяти белых ровных листов.

Командир магического отряда вальяжно подошёл поближе, деловито протянув руки и принял текст заготовленной архимагом речи.

— Сами писали, не так ли? А то может снова кому-то эту работу поручили? Вы же у нас такой — любитель уютного пыльного кабинета…

— Я писал, я! Своей собственной рукой писал свои, вы уж не поверите конечно, личные мысли на этот счёт. Ваш язычок должен быть менее подвижен, а рот открываться только тогда, когда выше вас по должности давали б вам возможность оный открывать. Просто выполняйте свою работу, Джон Улоп. Командир — так иди речь произноси перед всей армией, да не забудь напомнить, что я захворал сегодня, — на редкость смело и без запинки Либерт отчитал своего слугу.

Тот конечно грубо подул в свои усы, несколько насупился, однако рта больше не раскрыл, покрепче схватившись за бумаги и начав движение в сторону выхода.

«Ну что, получил малость под дых? И ведь они же все чувствуют, знают и понимают каков я на самом деле. Каждый способен говорить мне всё что угодно, как если бы я был куклой. И как же я до сих пор остался архимагом?» — досадно сокрушался Либерт, явно уставший от всей этой глупой политической магической игры. Он больше не хотел быть фигурой. Он просто хотел слиться с народом, оказаться с ним одним целым и просто прожить такую же скучную жизнь, какую проживал каждый из обычных людей Нижнего мира. И что такого плохого хотел этот архимаг? Почему сам мир отказывал ему в такой посредственной непримечательной мечте?

Джон глухо стукнул дверью, оставив пыльные ковры на стенах, оставив тяжеловесные шкафы с миллионами познавательных книг, оставив одинокий стол и стулья наедине со своим дрожащим прячущимся от собственных солдат трусливым владельцем.

А ведь Либерт не мог выступить с речью даже перед собственным войском, которое должно было жертвовать собой в славной битве ради этого жалкого человека.

— Что за стыд, боже? За что будет проливаться их кровь? За какую-то непонятную бессмыслицу? За какие-то хитрые никому ненужные Планы, за каких-то давно пропавших без вести Демиургов?… Да за что вся эта игра идёт, зачем эта борьба? Боже… Если б я мог всё остановить, всё исправить…

Войско за стенами гудело как улей, а тощий смазливый архимаг закрыл своё лицо, горестно понимая что никому он и никогда помочь не сможет… Не мог себя сделать лучше, так что там до мира? И ему ничего не подарит, просто кинет, оставив на растерзание…

Ясное солнце забралось в покой, ярко освещая пыльный шкаф с книгами. Старые переплёты, слегка подорванные и искрошившиеся, внезапно не помешали названию заблестеть в ответ ласкающим его жарким лучам — «Маг-легенда — Демиург». Ярко золотое название на старой зелёной книге, пыльной и заброшенной, гордо светилось с давно позабытой архимагом полке. Название той книги, что читали не столь маги, сколь абсолютное большинство жителей Нижнего мира. Страницы, что восхваляли самого легендарного, но давно пропавшего без вести мага. Страницы, которые читал каждый человек, любящий и восхваляющий магическое общество и Орден магов.