Приключения ДД. Стрела Амура

Глава 44

Привычное окружение умиротворяло Диму. Хоть небо и начинало хмуриться, но в безветрие солнышко благодатно пригревало, и такая погода тоже способствовала хорошему расположению духа. Друзья собрались во дворе дачи Степанцевых, устроившись на плетёных креслах, и с охотой делились пережитым. И вот всё рассказано. Призадумавшись, все умолкли. Глеб что-то изучал на дне кружки. Маша отпустила Моцарта и спрятала руки в карманы плаща. Паша понуро грыз зубочистку, а Дима безотчётно блуждал взглядом, не веря, что можно наслаждаться спокойствием. Вдруг Паша хлопнул в ладоши.

— Вспомнил! Маш, как там Оля? Она тебя к юнармейцам уже сводила?

Упоминание о Лагорской сразу оторвало Глеба от дум. Он смешно по-гусиному вытянул шею, чем «подстегнул» Машу на баловство.

— Оля? Так вот же она!

Глеб забавно завертел головой, сродни голодному птенцу, перед которым затрясли червячком. Маша и Паша дружно захохотали, даже Дима заулыбался. Сначала Глеб порозовел, но потом вдруг разоткровенничался, и Дроздову стала ясна истинная причина веселья.

— Откроюсь вам шутники, мне пришлось кое в чём самому себе сознаться. Я перестал отрицать, что мне нравится Оля. Позвонил ей. Пообщались немного. Мы друзья. У нас много общего. Подумываем куда бы вместе сходить. Легко как-то стало. Теперь меня не задевает подобное подтрунивание. Перерос, знаете ли.

Маша посмотрела на Пашу и многозначительно проговорила:

— Я думаю, что Оля понимает, что вы не просто друзья. Девушки такое чувствуют.

— Может быть…, — отозвался брат и хотел что-то ещё добавить, но Паша его перебил.

— А вы знаете, что серия пенальти — это одно из самых напряжённых действий в футболе. Я думаю, что любовь — это как бесконечный пенальти. Трибуны скандируют, члены команд орут. Но их как бы нет. Есть только двое. Вратарь и нападающий. Они сцепились взглядами. Каждый удар может привести к победе или поражению. И оба это прекрасно понимают. Вратарь должен достать любой мяч, иначе крах. И у нападающего такая же ситуация — он обязан забить. До жути трясёт адреналин. Я когда пробиваю ворота или ловлю мяч, то счастлив безмерно. Я победитель!

— Ооочень сумбурно! — фыркнула Маша. — Я совершенно ничегошечки не поняла. По-твоему, девушка — это ворота или мяч? Или может быть вратарь или кто там ещё, нападающий?

Паша раскатисто рассмеялся. — Девушка — это тренер команды. После матча обязательно каждому расскажет, кто, что сделал не так. Короче, отругает однозначно и если повезёт, похвалит.

— Оёёюшки! Зачем же одной девушке столько парней? — возмутилась Маша.

Степанцев замахал руками:

— Я не это хотел сказать!

Глеб растянул неуклюжую улыбку, а в глазах Димы поселилась грусть. Паша и Маша, продолжали игриво перебрасываться задорно-вздорными оборотами, поддразнивая друг друга. Дима намеренно отвлекся, и вопрос Маши застал его врасплох.

— А ты что думаешь? Что такое любовь?

— Я? Ну, это… Любовь — это как травы лечебные собирать. Проси разрешение, что сорвать хочешь. Проси прощения, что сорвал. Видимо разговаривать надо с тем, что зарождается в душе. Не блокировать чувства и самому в начале разобраться. Не спешить. Ещё не пытаться себя обманывать. Ну, или там приукрашивать и не замечать шероховатости характера. Любые сглаживания потом как снежный ком же свалятся. Только острее всё станет. А если разладится союз? Так же бывает. Шарах полюбились. Шарах разлюбились. То, наверное, надо как с новогодней ёлкой обращаться. Как наставник говорит после праздника деревце, что отрадой служило, не следует выбрасывать. Использовать для дома лучше. Так и с чувствами. Было благостно, поблагодарить, стало быть, надо. При расставании лучше оставить после себя в памяти нечто хорошее. Зачем ссориться?

Оторопев, Маша наморщила лобик:

— Не ожидала… Твои рассуждения ещё путаней! Эх, мальчишки! А вот девочки раньше взрослеют! Девочки…

В этот момент вернулся Моцарт с палкой в зубах, с настырным намереньем поиграть. Ребята радостно переглянулись, догадавшись, что только что пёсик спас их от неминуемой лекции сравнительного анализа о превосходстве полов.

Маша уклонилась от любимца:

— Не-не, Моцарт, только не я, у меня маникюр.

На выручку пришёл Паша. Он схватил палку и высказал условия:

— Я помогу в обмен на порцию сладкого.

— Так и быть, — усмехнулась Маша.

Она ушла в дом. Дима окинул взглядом Пашу и Глеба.

— Спасибо ребят. Я тут подумал. Ваша наука о любви пригодилась. Вообще всё, что вы «нарыли», пригодилось.

Не забывая, забрасывать палку щенку, Степанцев кивнул на Бойченко:

— Это всё наш Глеб. Опять всем доказал, что мускулы не всегда побеждают. И со скамьи запасных помогать можно, — он кашлянул и обратился к однокласснику, — ты извини, не надо было на тренировке выпендриваться. Я не со зла или чтобы перед ребятами красонуться на новичке. Я хотел тебя задержать, пока Маша книжки эти колдовские перебирала.

Глеб щёлкнул пальцами:

— Я так и знал, что без тебя не обошлось! Кстати, Маша тогда тебя не выдала. Защищала.

— М-м-м моя девочка, — расцвёл Паша, крепко обняв щенка.

— Вообще-то Моцарт мальчик, — послышался насмешливый голос Маши, и друзья прыснули от хохота.

Маша незаметно вернулась с полным подносом сдобных плюшек. Хотела дальше иронизировать, но не смогла, так как запищал мобильник. Парни напали на угощение. А Маша в поиске телефона вывалила всё из карманов на столик. Среди прочих вещей выпали и два клочка бумаги: красный и белый. Быстро прослушав голосовое сообщение, Маша оповестила:

— А вот и новости от Оли. На следующей неделе заглянем в штаб «Юнармии», — она кокетливо посмотрела на Пашу, — ответ на твой вопрос. Доволен?

Паша молчал. Его взор был прикован к красной бумажке в форме сердечка. Той самой, на которой он написал слова признания. Маша заметила куда смотрит Паша, смутилась и потащила разбросанные вещи к себе. Но тут Степанцев схватил её за руку и, отложив сдобу, глядя прямо в глаза спросил:

— Что в белой записке?

— А что в красной записке тебя не интересует? — ехидно поинтересовалась Маша.

— Я знаю, что в красной! Дай сюда белую!

— Это моё!

— Что там?

Почувствовав наступательный напор ревнивца, Маша сдалась. Она протяжно вздохнула и прощебетала:

— Виктор Гаврилович дал номер телефона.

— Что за мужик? Какой ещё номер? А ну, дай я позвоню!

— Я сама.

— Включи на громкую связь!

Маша послушно выполнила.

Ответил приятный женский голос:

— Приёмная Кубанского казачьего хора. Я вас слушаю.

Чуть застенчиво Маша проговорила:

— Мне дал этот номер Виктор Гаврилович. Пару недель назад.

Возникла пауза, а потом с вызовом прозвучал вопрос:

— Полагаю, вы та самая девочка, которая исполняла «Ой, да не вечер»?

— Д-да.

— Приходите в среду к десяти к нам на прослушивание.

— К-куда?

— Красная пять. Всего доброго!

Когда Паша услышал самый известный в Краснодаре адрес, по которому находится Центральный концертный зал он, округлив глаза, восторженно воскликнул:

— Так это же Казачий маэстро! Захарченко Виктор Гаврилович! Тебе крупно повезло. Захарченко не просто обычным хором руководит. Там и мастерские есть. Пара сотен лет истории… Машуля, я тебя поздравляю! Ты лучшая!

В груди Димы неприятно кольнуло. Он отвернулся. Крамольные мысли будоражили юного волхва: «Мне такого счастья никогда не испытать…, — он поскрёб шею, улыбнулся с некоторой долей эгоизма, — ну, и не надо, призвание превыше всего. Четыре осколка найдены, ещё три отыскать осталось».