Воля рода

* * *

«Да как ты смеешь?!»

«Чтоб у тебя чакры отсохли!»

«Чтоб тебя раб поработил!»

«Я уничтожу тебя-а-а-а!»

Снова многоголосый хор ударил по голове, и без того больной и чувствительной.

— Мол… молчать, — равнодушно сказал я.

Но сказал так, чтобы крикуны поняли — лучше подчиниться. Из-за того, что я отказался от воли, мне наоборот было трудно себя контролировать. Поэтому, если я решу их убить, меня ничто не остановит.

Воля… А где моя воля?

Я зажмурился, чувствуя, что даже веки почти не смазывают глаза. Этому телу не хватает жидкости.

Надо что-то делать, потому что времени нет… А почему времени нет?

Только тут я осознал, что ничего толком не помню. Есть отрывистые знания, все мои привычки и навыки со мной. Я знаю, что я — Тим Зайцев, псионик Свободной Федерации.

Но почему я так уверен, что это не то? Я помнил, что это действительно я, но откуда-то знал — этого недостаточно.

И откуда мне известно, каким сильным должен быть настоящий Легион?

«Мы — Легион!» — раздался одинокий, неуверенный шёпот, а потом стал нарастать визгливой какофонией, — «Да, мы могучи. Мы невероятно сильны! Наша сила безгранична!»

Вздохнув, я попробовал ментально закрыться. Нет, не хватает силы воли…

Так, где же моя воля? Почему у меня такой ужасный отклик между намерением и действием?

Чувствую себя хлюпиком-подростком: вместо того, чтобы действовать, хочется наоборот лечь и ничего не делать, а только мечтать, как оно всё будет, когда начну действовать.

Это не дело. Нас, псиоников Свободной Федерации слишком долго учили быть хозяевами своих тела и души, чтобы вот так сдаться.

Стоп. Кажется, воля осталась… Чувствую канал, она подкачивается потихоньку вслед за хозяином, словно я нырнул сюда первым, а её оставил позади.

«Откуда?!»

«Как?»

«Дай, дай кусочек…»

«И мне!»

Но они не посмели приблизиться. Мой внутренний взгляд, скользивший по изуродованному телу, разгонял мелочь, как тараканов.

На восстановление памяти потребуется время, но этот организм слишком сильно повреждён. Мне нужно восстановить себя в другом теле.

Где нормальное тело?! Оно где-то рядом, то тело, которое мне идеально подходит… С ним связаны воспоминания, которых нет. Ничего не помню.

Вообще, всё это похоже на «учебную иллюзию». Я снова тренированным усилием пробежался по изуродованным чакрам. Эх, этому телу стакан воды хотя бы.

Да чтоб вас, псы толчковые! У меня сомнения… Это явно не «иллюзия».

Умники научились добавлять в виртуальную реальность сомнения? Повысили уровень?

«Он идёт…»

«Опять он!»

«Кого на этот раз?»

«Новенький, отдадим новенького!»

Вместе с шёпотом по телу разлился страх. Эти ничтожества так боялись того, кто сейчас придёт, что реагировал и организм.

И я отступил назад… Сущности так разволновались, фонтанируя эмоциями, излучая рваную псионику, что в этом шуме я оказался незаметным. Кто бы там не пришёл, мне нельзя выдать себя.

Вот, и это я откуда-то знаю. Вашу-то псовую луну, ну выдайте мне уже справочник, чтоб я всё вспомнил!

А что за ругательство такое? Псину понимаю, но почему луна?

Скрипнула дверь, впуская во мрак комнаты яркий свет. Души завопили, зажмурившись.

Вошедший был небольшого роста, и внёс в комнату свечу и табурет. Свет пламени осветил его лицо…

Старик, лысый и бородатый. Немного подслеповатый, но глаза всё равно живые, будто тоже с огоньком. Одет в чёрную рясу, как и положено чернолунникам.

Чернолунники… Я знаю это слово.

Пока он заходил и разворачивался, то со всей дури наступил на мою вытянутую ногу. Что-то хрустнуло, и свет мигнул в помещении яркой вспышкой — зрачки у этого тела расширились от боли.

— Ай, какая неловкость, — послышался насмешливый скрипучий голос.

Судя по интонации, сожаления он не испытывал. Да и взгляд какой-то странный.

К счастью, я отошёл далеко в подсознание, выпустив вперёд, на передовицу разума, это стадо тупых овец. И это они все зашипели от боли, слишком тесно привязавшись к телу.

«А, больно!»

«Что ты делаешь?!»

«Тварь!»

Стукнула трёхногая табуретка рядом с моей… кхм… с нашей ногой. Старик уселся, и от меня не укрылось, как жалобно скрипнул табурет, и одна ножка чуть прокатилась по соломе к моей пятке, выгибаясь. Явно на ладан дышит.

— О, какой у нас взгляд сегодня возбуждённый, — освещённое свечой лицо старика озарилось ещё и улыбкой, — Что, будет сегодня, с чем работать?

«Нет!»

«Нет, это не мы!»

«Среди нас нове… нове… кха-кха!»

Они пытались открыть рот, а я не давал, легко сомкнув губы. Молчать, шавки.

Визжащая мелочь затрясла нашими руками в цепях, но это только обрадовало старика:

— О, сколько энергии! Что, после дождя воды накапало? Вроде сухо у вас здесь…

«Это он!!!»

«Откройте кто-нибудь рот!»

«Покажите пальцем, что это новенький!»

Палец и действительно выгнулся, тыкая вниз на затылок, будто хотел дотянуться и почесать. Выглядело это, наверное, забавно.

Я молчал. Подожду, пока сил побольше наберётся. Воля потихоньку восстанавливается, и это даже похоже на чудо или божью помощь.

Оракул чуял изменения, но был не в силах понять, в чём причина. Или его отвлекало что-то другое — то и дело его зрачки съезжали вверх и в сторону, словно старик купался в приятных воспоминаниях.

— Ну-с, да осветит вас Чёрная Луна, начнём.

Старик поставил свечу поближе, и души Легиона опять завизжали, разлетаясь по закоулкам разума. Я присмотрелся к пламени, чувствуя от него какую-то непонятную силу.

На меня она особо не действовала. Точнее, мне наоборот стало легче — до этого я сильнее ощущал присутствие других в этом теле, а теперь словно отделился от них.

Чувствую, что в воск свечи добавлен порошок из сильных заговорённых камней. Так это тот самый артефакт, который разобщает Легион? Делает их просто орущей толпой, безвольным сборищем?

Старик, напевая под нос какую-то песенку, выудил из кармана рясы связку камешков на шнурках. Стал раскладывать в особой последовательности между ним и мной.

— А то у всех удачная неделя… — снова вспомнив о чём-то, проворчал оракул, а потом улыбнулся, — Вот и в моё окно, наконец, луна заглянула!

Я узнал блики тхэлуса и псарэса на полу, там были и стихийные камни. Ага, старик, заботишься о своей защите? Только из рук вон плохо, скажу я тебе, пёс толчковый.

То ли угроза смерти так повлияла, то ли израненное тело добавило мне чувствительности, но я прекрасно чуял псионику. Тем более, кирпича в чакре нет, и даже раскуроченный энергоконтур отлично принимает сигнал.

Сплетения магии в артефактах выстроились в многослойную стенку, ограждающую меня от оракула. Тут был и физический уровень, и ментальный, и эмоциональный — ну прямо линия Маннергейма.

Довольно грамотная защита, но не в руках этого болвана. Вылунь даже не видел, что артефакты поизносились, и требовали подзарядки. Вон там дыра, вон тут прореха — это сетка-рабица, а не защитная стена.

Да даже если бы всё было нормально… Ну рак ты клешнёвый, а моя нога возле табурета? Как можно было оставить её возле себя?

Правильно говорят, однообразная и монотонная работа расслабляет. Но только не профессионала.

— Вы там, конечно, глупы, как недолунки, — улыбался старик, перебирая пальцами оставшиеся камушки, — Представляете, церковь двух наследников взяла. То ни одного найти не могли, а то сразу двое…

«О чём это он?!»

«Мы не глупы!!!»

«Как ты смеешь!»

«Мы — Легион! Да? Эй, Легион? Вы слышите меня?»

Я удержался, чтоб не вздохнуть. Слышу, слышу… Тараканы ослепли и оглохли от света и дыма, который тихонько чадил над пламенем.

Довольно интересные плетения у свечи. Чувствуется, что раньше артефакт был сильнее, и вполне мог бы оглушить даже меня, но аппарат поизносился, и мощность упала.

Его бы отнести к магу-технарю зарядить, но оракул не видел смысла. А зачем, если всю сильную братию он в этом теле уже проредил?

Старик сунул обмельчавший ворох артефактов за пояс, и вдруг вынул знак чернолунников — золотистый круг с чёрным фоном. Я непроизвольно зажмурился, потому что визг душевной мошкары перешёл на ультразвук.

Оракул заметил мою недовольную мимику, с которой я не успел справиться, потому что держал под контролем губы. Старик ещё шире расплылся в улыбке.

— О, всё ещё чувствуете силу Чёрной Луны? Прекрасно… — он надел оберег на шею, — Кстати, поймали одну самозванку, говорят. Ходят такие исчадья лжи по миру, смеют себя богинями назвать, дочерями Незримой.

Я чуть не потерял самообладание, в последний момент перехватив контроль над собой. Кулаки едва не сжались, мышцы напряглись из последних сил.

— Надеюсь, Чёрная Луна, она сгниёт за свои грехи в цепях. — оракул даже воздел на миг глаза к потолку.

Тим, спокойно. И почему слова о богине так подействовали?

Зато я теперь понял, что меня смутило во взгляде старика. Лёгкое безумие, которое всегда поражает людей, чья работа связана с пытками и насилием.

Пусть тут насилие в основном не над телом, а над душами — суть от этого не менялась. У оракула был взгляд палача, испытывающего удовольствие от боли, которую причиняет.

— Да не бойтесь вы так. Больно не будет, вы же знаете, — старик с полуулыбкой потёр виски, внимательно заглядывая мне в глаза, — Так, мне нужны знания о том мире. Ну, вы знаете, где Свободная Федерация…

Хорошо, что я ещё перед этим взял под контроль эмоции. Иначе тут бы вообще с катушек съехал.

Ага, щаз-з-з! Хрен тебе, а не Свободная Федерация.

Глаза старика вдруг загорелись, став двумя яркими точками, связывающими наши сознания. Вся комната вокруг потемнела, и я почуял, как что-то сковывает меня — и разум, и тело.

Но «кокон» послушно свернулся, бросая меня навстречу…

Твою ж псину, у него ментальные блоки! Я, словно коршун в полёте, едва увернулся от выставленной шипастой ловушки — попади моё сознание в неё, и прощай, Тимка Косой.

Время замедлилось, давая мне мгновение на решение. Тут же волной принесло дикое удивление от старика, когда он почуял меня. Здесь были примешаны и страх, и радость — он понял, что я псионик, да причём очень сильный. Оракул откуда-то знал о нашем мире…

От старика пошли волны новой генерации, он менял тактику атаки, и в этот момент я понял — мне будет очень плохо. Если только что-то не предпринять…

Все свои силы я бросил на связь с раненым телом, устремил поток сознания в левую пятку. На! Нога дёрнулась, врезая по хлипкой ножке…

Вслед понеслась волна боли, и я, чтобы не потонуть в ней, мгновенно сорвался в чужое тело.

— Твою Пробоину! — старик качнулся на сломанном табурете, оторвав руки от висков для равновесия.

Этого короткого мига, когда он опешил от неожиданности, прилетевшей из физического мира, мне хватило. Моё сознание нырнуло в его разум, а душа оракула по инерции влетела в узника, окунувшись прямо в омут боли.