Жена темного князя 3

— Ася! — со стороны кухни громким шепотом меня окликнула баба Катя. В руках она держала какой-то узелок, который протянула мне, — держи. Тут еда и питье. Иди, девочка, — улыбнулась она, украдкой смахнув слезу, — пусть Богиня Ночи вас бережет…

Я кивнула и взяв во вторую руку узел рванула прочь из Гнезда Гурлинки.

У меня было много вопросов, которые я хотела задать. Слишком уж странным было все происходящее. Но сейчас нам надо было выбраться из поселения, прежде, чем нас хватились бы. И я решила отложить их на потом. Спрошу у Леси… Она точно знает гораздо больше, чем я.

— Правый, — позвала я тихо гурлинку, мирно спящую в большом гнезде вместе с остальными, — идем… ты мне нужен…

— Гур?! — Правый вытащил голову из-под крыла сестры и внимательно взглянул на меня. Я, как могла, транслировала ему свое желание покинуть Гнездо и отправиться своей дорогой. — Гур, — согласно буркнул Правый и сунув голову под крыло, за шиворот выволок одного из своих племянников. Это был самый младший и мелкий птенец, Тринадцатый.

— А этот тебе зачем? — удивилась я, кивая на белоснежную гурлинку, которая в темноте казалась серой.

— Гур! — возмутился Правый. Мол, что ты пристала, надо мне…

Я вздохнула. Иногда самостоятельность гурлинок немного напрягала. Но проще было согласиться на его условия, чем спорить, доказывая, что Тринадцатый нам не нужен..

— Идем, — кивнула я в сторону дерева, под которым пряталась Леся, — нам надо спешить. Пока никто не заметил нашу пропажу.

Мы с Правым, который внимательно следил за племянником, изредка подгоняя его в нужную сторону, смачным толчком головы под зад, добрались до места очень быстро. Леся сидела на бревнышке, оставшимся от моего костра, поджав ноги и кутаясь в шубу. Вероятно, она была в состоянии аффекта, когда догоняла меня, и поэтому не замечала холода.

— Вот, — протянула я ей платье и чулки, согретые моим телом. — Переоденься. Это обувь… а это моя ручная гурлинка, — улыбнулась я, увидев, как девушка испуганно шарахнулась в сторону, увидев птиц, — его зовут Правый. Он тебя не тронет. А это, белый, это Тринадцатый. Он еще маленький, поэтому не удивлюсь, если он будет немного назойлив.

Губы Леси тронула легкая улыбка…

— Правый, — прошептала она и слегка склонила голову, словно приветствуя человека, а не птицу. — Тринадцатый, — повторила она свой жест. — Очень рада, что вы идете с нами…

Гурилнки довольно загурлили… Кажется, им понравилась эта неприкрытая лесть.

Леся переоделась почти мгновенно. Ничуть не стесняясь задрала платье и, сняв его через голову, наступила грязными босыми ногами на ткань. Она стояла ко мне спиной, и света луны было достаточно, чтобы увидеть: вся ее спина покрыта шрамами. Какие-то из них были старые и побелевшие от времени. А другие выглядели совсем свежими были покрыты плотными корочками спекшейся крови.

— Это он тебя так? — сжала я зубы, чтобы не закричать. — Это должно быть невыносимо больно…

— Ничего, — пожала плечом Леся и тут же нырнула в мое платье, надевая его на себя. — я уже привыкла, — улыбнулась она виновата, как будто бы чувствовала за собой вину. — Господин Александр очень строг. И предпочитает объяснять мне свои желания вожжами, а не словами.

Она обтерла ноги об старое платье, быстро натянула чулки, балансируя на одной ноге и обулась. Шубку Леся вернула мне сразу, сама же накинула на плечи мое пальто.

— Все, — она улыбнулась, — я готова. Можно идти… Только, — она сделал шаг вперед, оказываясь прямо передо мной, и схватила меня за запястье… то самое, которое обвивал магический браслет, появившийся после венчания, — надо прикрыть брачную метку, чтобы твой муж не нашел нас по ней.

Она зажмурилась и зашептала что-то одними губами. Мне не было слышно ни слова, но зато я чувствовала, как кожа под татуировкой немеет, теряя чувствительность.

— Вот и все, — Леся выпустила мою руку и сделала шаг назад, — теперь можно идти… пока нас не хватились, надо уйти как можно дальше.

Я кивнула, стараясь привыкнуть к ощущениям в том месте, где была брачная татуировка. Казалось, что на руке висит тяжелый и холодный стальной браслет, который оттягивает руку, заставляя крениться в противоположную сторону, чтобы стоять ровно.