Интриги Богов

Поселок хойда. Вечер

– Твой приезжал? – молодой красивый мужчина обнимал Хойсиру. Та разрумянилась и жалась к нему, запах его крепкого мужского тела ее волновал.

– Он не мой, – ответила она.

– А чего приезжал? Тебя забрать хотел?

– Нет, дал мне свободу. Я теперь свободная и могу жить, с кем захочу.

– И с кем ты хочешь жить?

– С тобой.

– Это хорошо, – мужчина крепче обнял женщину. – Ты поговоришь с братом? Я хочу стать сотником.

– Брат сказал, чтобы я в его доме не появлялась, – грустно отозвалась Хойсира.

– Как это? – не понял мужчина.

– Он сказал, что я теперь для него чужая.

– Чужая?

– Да. Это из-за того, что я не захотела жить с Артамом.

– Значит, тебя прогнали, – задумчиво проговорил мужчина. – Плохо. Я надеялся с твоей помощью стать сотником. Сейчас многие могут подняться. Надо только уметь воспользоваться случаем. А ты можешь поговорить с Артамом, может, он меня заберет в замок и даст должность?

– Как я с ним поговорю?

– Ну, как прежде, – замялся мужчина.

– Как это?

– Ну ты же с ним спала? Может, снова переспишь и попросишь за меня?..

– Ты это серьезно? – женщина отстранилась.

– Нет, шучу, – мужчина вновь обнял женщину. – Пошли ко мне в дом.

– Пошли, – успокоилась Хойсира.

Утром хмурый Хойрагд неприязненно смотрел на Хойсиру. Сидя на постели, он зло бросил:

– Вижу, что Артам-некромант многому тебя научил в постельных утехах. Уходи, видеть тебя не хочу.

Хойсира прижала руки к голой груди. Растерянно посмотрела на мужчину, губы ее затряслись.

– Хойрагд, ты чего? Я хотела как лучше, чтобы тебе было приятно…

– Мне неприятно. Уходи, – мужчина не смотрел на женщину. – И больше сюда не приходи.

Хойсира встала и, бледная, как отбеленное полотно, поднялась, оделась и на деревянных ногах пошла прочь. Дошла до дома отца и, войдя, упала на лавку.

– Что случилось, дочка? – спросил старый отец.

Женщина стащила с головы платок и пустыми глазами посмотрела на старика. В голове ее раздался смех, леденящий все тело: «Ха-ха! Тебя не отдали мне, но ты все равно станешь моей…» В голове быстро замелькали образы прошлого, и память, словно гром, обрушилась на нее. Она мгновенно вспомнила почти все. Глаза ее наполнились слезами, и она тихо и обреченно проговорила:

– Какая я дура, отец…