Носорог

— Это название твоей расы. Турсы, они же горные великаны — это несколько малых народностей, проживающих преимущественно в горных районах Тебрета. Редкие гости в наших краях, — пояснил он и тут же вынужден был отвлечься на вопросы возбуждённых его состоянием серокостюмного и «отключалки». К моему удивлению, перевод тут же прекратился, и о чём они говорили, я не мог понять даже по репликам самого рыжего.

— Извините, я вам не мешаю? — не выдержав их болтовни, спросил я.

— Ничуть, — нагло отмахнулся от меня рыжеусый, и на этот раз я его понял. Впрочем, стоило ему вернуться к разговору с коллегами, как перевод вновь отрубился.

— Замечательно, может быть тогда объясните несчастному турсу, кто он, как сюда попал, и что с ним, то есть, со мной будет дальше? — перекрывая своим трескучим рыком голоса «гостей», спросил я. От этого рёва в окнах задрожали стёкла, а я едва успел прикрыться подушкой от метнувшей в меня зелёную молнию кошачьеглазой. Ага, вот прямо из глаз и метнула… указка лазерная. Тоже мне, анестезиолог, чтоб её!

Подушка заискрила и от неё, кажется, потянуло палёным. Зато я цел остался, и даже не отключился. Уже прогресс, м-да.

— Не стоит так нервничать, молодой турс, — совершенно спокойным голосом произнёс рыжеусый. — Позвольте, я закончу беседу с коллегами, а потом мы с вами поговорим обо всём происшедшем. Без нервов и криков.

— Ну, хоть так, — проворчал я, разглядывая спасшую на этот раз моё сознание плоскую подушку, на серой наволочке которой обнаружилось небольшое, но явственное обожжённое пятно. А если бы в меня попала? Я посмотрел на кошачьеглазую и та, словно смутившись, поёжилась и отвела взгляд в сторону. Мило.

Эта пантомима не осталась незамеченной докторами, потому как те неожиданно замолкли. Рыжий отобрал у меня подушку, покрутил её в руках… и оба доктора уставились на медсестру.

— Гейда Бродди… дыр-мыр-тыр-дыр… быр-гыр-зыр-быр… — забормотали они чуть ли не одновременно. Вот только укоризны в их словах не было ни на грамм. Скорее уж, больше походило на то, что эти два павлина вдруг дружно принялись с чем-то поздравлять опешившую «отключалку». Так и воркуют, так и воркуют… Стоп. Язык я их точно не понимаю, а вот эмоции, которыми фонтанирует эта троица, оказывается, ощущаю, и очень неплохо. Хм, вот интересно, это у меня врождённое или приобретённое после удара? Или, может, вообще, бонус от вселения?

Чёрт, хоть записывай все эти «плюсы-минусы». А ведь, пожалуй, и придётся. Своё тело и его возможности нужно знать и, главное, уметь ими пользоваться.

От планов по плотному исследованию собственных умений и способностей меня отвлёк всё тот же рыжий. Он, наконец, закончил беседовать с коллегами и, выпроводив их за дверь, застыл передо мной, постукивая металлической рукоятью трости по ладони.

— Итак, молодой турс, — протянул он, не сводя с меня изучающего взгляда, — у нас обоих имеется друг к другу масса вопросов. Не так ли?

— Не спорю, — развёл я руками. — Хотя, считаю, что будь у меня в распоряжении такой вот медальон, и, как минимум, от половины своих вопросов я бы вас избавил.

— Да, было бы славно, если бы у вас имелся такой амулет, — согласно кивнул рыжеусый. — Но, увы, у вас его нет, как нет и денег на его приобретение. Или, может быть, вы вспомнили, где храните свои сокровища?

Сарказм в интонациях доктора не уловил бы только полный идиот. А я себя таковым не считаю… по крайней мере, до получения доказательств.

— Я и имя-то своё не помню, — буркнул в ответ и не удержался, ткнув пальцем в сторону собеседника. — Как, между прочим, мне неизвестно и ваше имя, уважаемый.

— О, и верно! — кивнул тот, не обратив никакого внимания на мой откровенно невежливый жест. — Моё имя — Трой Дорвич. Уважаемый целитель, познающий новое учитель… нет, не так. В языке вашего народа, по-моему, просто нет нужных слов. Всё же, хоть турсы и находятся на куда более высокой ступени развития общества, чем тупые огры, но у них, то есть, у вас, отсутствуют подобные… титулы… звания? Драхх! Прав был мэтр Тарди, эта игрушка несовершенна!

Дорвич попытался всё же объяснить мне свой статус. И ведь сумел. Правда, здесь есть и моя заслуга. В прошлой жизни, кажется, такое понятие, как «доктор медицины», мне встречалось, так что понять, что за словесную конструкцию пытался донести до меня собеседник, было несложно. Ну, не очень сложно, скажем так.

— Желаете изучить мою потерю памяти? — сделал я логичное умозаключение, когда мы с доктором всё же поняли друг друга.

— Что? А, ваша амнезия, — Дорвич вздохнул. — Увы, это не моё направление. Я, знаете ли, больше занимаюсь хворями телесными, а не болезнями разума. Это, вообще, очень… тёмное дело.

— Тёмное? — не понял я.

— Мастеров, разбирающихся в болезнях духа и разума, у нас совсем немного, да и самих знаний о таких болезнях недостаточно, — пояснил мой собеседник. А я облегчённо вздохнул. Слово «тёмный» всё же было употреблено в значении незнания, а не запрета, как какой-нибудь жутко тёмной магии. А что? Кто знает, как у них тут обстоят дела с Волдемортами и прочими Сауронами?! Магия же…

— Понятно, — протянул я. — Тогда, в чём ваш интерес, доктор Дорвич?

Слово «доктор» я произнёс на лэнгри, родном языке моего визави, которое успел выучить, пока он пытался объяснить его значение.

— Язык, юный турс, — развёл руками тот и пояснил: — Я, видите ли, как и всякий добропорядочный гентри, помимо работы по профессии, имею небольшое увлечение. Так вышло, что почти десять лет своей жизни я провёл в восточных колониях империи, где, волей-неволей, пристрастился к изучению языков различных народов. Среди них было и наречие огров, созданий дурных и агрессивных. Язык их чрезвычайно беден и насчитывает едва ли больше пары тысяч слов, но… происхождение своё он ведёт от языка турсов. По крайней мере, так утверждали те источники, что я имел возможность изучить в колониях. И судя по тому, как мы ведём с вами беседу, источники не врали. Я бы хотел изучить ваш язык, молодой турс.

— А медальон? — не понял я. — Разве тот, кто его сделал, не может обучить вас моему языку?

— О! — Дорвич махнул рукой. — Если бы всё было так просто. Сей амулет, к моему сожалению, неспособен на такое. Он, всего лишь… передаёт вам мои мысли, переводя их в удобную и понятную вам форму. Не более.

— Но я же слышу понятную речь, — нахмурился я.

— Разумеется, — кивнул доктор. — А я слышу через него вашу речь, и она мне тоже понятна. Но это не значит, что медальон ПЕРЕВОДИТ нам наречия друг друга. Не могу объяснить… не хватит слов. Но, вот это, как раз, и есть наглядная демонстрация недостатков амулета. Он может помочь выучить язык, если носящий его уже хоть немного понимает наречие собеседника. В противном случае, медальону просто не к чему… привязаться, наверное. Ему не от чего отталкиваться, считывая образы собеседников. Понятно?

— Более или менее, — я кивнул. Не сказать, что я точно понял то, что хотел донести до меня Дорвич, но тот факт, что мечта быстро освоить здешний язык помахала мне ручкой, осознал. Жаль, конечно, но с другой стороны… — Доктор Дорвич, полагаю, вы хотите предложить мне научить вас моему родному наречию. А в ответ…

— Я научу вас лэнгри, — закончил за меня доктор. Неплохо, конечно, но мало.

— Интересное предложение, — я перевёл взгляд на окно, краем глаза продолжая наблюдать за собеседником, а когда тот, судя по выражению лица, понял, что просто не будет, договорил: — боюсь, только, что времени на это самое обучение у нас будет очень немного. Сомневаюсь, что в госпитале меня продержат достаточно долго, чтобы мы успели обменяться знаниями, даже с учётом помощи вашего… амулета. После же выхода отсюда, боюсь, у меня просто не будет времени. Нужно будет искать работу, какой-то заработок. Понимаете?

— Не огр, точно не огр, — пробормотал доктор Дорвич с тяжёлым, и вполне понятным вздохом.