Важнейшее дело

Жертвоприношение

Раннее утро. Лачуга в мексиканском пригороде Лос-Анджелеса. На грязных кроватях спят двое — пожилой индеец и его сын. Лучи солнца пробивают сквозь занавеску. Пожилой индеец что-то бормочет во сне, под конец он вскрикивает.

Его сын просыпается и встревоженно смотрит на отца.

Охитека: «Отец! Отец! Что с тобой?»

Пожилой индеец открывает глаза.

Кваху: «Он снова приходил...»

Охитека: «Кто, кто приходил? В прошлые разы ты не понял...»

Кваху: «Понял в этот раз. Это Шипе Тотек. Сейчас весна... Белые разрушили этот мир своей жадностью, вот они и вернулись... Пора наводить порядок...»

Охитека: «Весна... Как раз его время... Я уже сделал что-то похожее на пирамиду в сарае... Деревянная, но крепкая....»

Кваху: «На первое время сойдет... Нужно уважить их... Эта страна принадлежит им, как и весь мир. Белые здесь лишние. Их никто к нам не приглашал...»

Охитека: «Да, отец, да... все так... Мир поэтому никак и не успокоится...»

Кваху: «Давай перекусим и пойдем посмотрим, что ты там сделал...»

Охитека берет с полки банку консервированной фасоли, вскрывает ее и греет на плитке. Через некоторое время он раскладывает фасоль по тарелкам и ставит их на стол. Кваху подсаживается за стол. Также Охитека ставит на стол тарелку с хлебом и подает ложки.

Охитека: «Приступай, отец, я сейчас чай поставлю...»

Кваху: «Давай чай... А что, кофе не давали?»

Охитека: «Нет, отец, очередь была большая, получил только это... Все по спискам... Кофе не хватило...»

Кваху: «У белых, небось, другие списки...»

Охитека: «Да уж, конечно, не то, что у нас...»

Охитека ставит на плитку грязноватый чайник и тоже садится за стол. Едят они молча. Чайник тем временем закипает. Охитека разливает кипяток в чашки и бросает чайные пакетики. Одну чашку он отдает отцу, другую берет себе.

Кваху: «Пирамида прочная?»

Охитека: «Конечно... Доски строганные, толстые... Там стадион собрались ремонтировать... Взял».

Кваху: «Ну и правильно...»

Закончив завтрак, индейцы выходят из лачуги. Недалеко от нее на пустыре стоит большой сарай, некоторые доски обшивки заменены на новые. Индейцы подходят к двери. Охитека открывает висячий замок. Заходят внутрь. Внутри стоит большое сооружение, типа пирамиды из трех ступеней. Наверху сооружения большая площадка. Потолка нет, только отдельные балки. Кваху и сын проходят внутрь, поднимаются на площадку. Кваху ходит по помосту, притопывает. Помост прочный, Кваху доволен. Потолка нет, можно ходить в полный рост.

Кваху: «Молодец, сын, крепкая, нужно уважить наших старых богов... Только нужно еще жертвенник...»

Охитека: «Да, я знаю, доски остались... Вон лежат, нужно размеры...»

Кваху: «Нужно что-то вроде стола, мне по пояс, и еще чтобы кровь стекала».

Охитека: «Понял, отец, понял, так будет легче убирать – просто присыпал опилками…»

Кваху показывает руками, какой стол должен быть.

Кваху: «Ножки пусть будут немного видны... Заделай наполовину фанерой или теми же досками...»

Раннее утро в том же мексиканском квартале. Охитека и еще один индеец садятся в обшарпанный автомобиль. Автомобиль заводится и отъезжает. Индеец сидит на переднем водительском сиденье, управляет автомобилем. Охитека сидит сзади. Рядом на сиденье лежат наручники и скотч.

Охитека: «Давай к белым. Остановись возле тротуара на полпути к школе».

Дом в белом квартале, окружен высоким забором. Хейли Джонсон выходит из калитки. За плечами рюкзак. Она идет в школу. Кейт Джонсон провожает ее.

Кейт: «Будь осторожна! Иди быстро, тут до школы недалеко, не задерживайся. После занятий сразу домой...»

Хейли: «Мама! Я уже большая, все я знаю. Всю жизнь тут прожила... Все будет нормально...»

Кейт: «Давай, с Богом... Узнай в школе, может нужно помочь...»

Хейли: «Обязательно узнаю... Не беспокойся... Сейчас уже светло....»

Хейли выходит на улицу, проходит через цветущие кусты и поворачивает на тротуар. Кейт закрывает калитку. Хейли идет по улице, настроение хорошее. Вдали показалось здание школы. Проходит мимо старого пятнистого автомобиля. Внезапно задняя дверь автомобиля открывается. Из автомобиля выскакивает Охитека, хватает Хейли и рывком втаскивает в автомобиль. Хейли пытается вырваться, но Охитека выкручивает ей руки и застегивает наручники. Хейли пытается закричать, это тоже не удается. Охитека зажимает ей рот рукой, а потом заклеивает скотчем. Индеец за рулем испуганно озирается.

Охитека: «Что стоишь, поехал, разворачивайся и давай назад. Быстрей!»

Машина заводится и с визгом разворачивается на дороге. Вдали прохожие недоуменно озираются.

Машина сворачивает с дороги к лачуге Охитеки и заезжает за нее. Охитека и индеец связывают Хейли. Потом они заносят ее в кладовку и кладут на старую кровать.

Охитека: «Если что-нибудь будет нужно, стучи в стенку. Сильно не шуми, а то привяжу к кровати. Здесь рядом только пустырь, никто ничего не услышит».

Охитека еще раз осматривает Хейли. Индейцы уходят. Охитека закрывает кладовку на замок. По лицу Хейли текут слезы.

На следующий день рано утром. Охитека и вчерашний индеец вытаскивают обессилевшую Хейли из кладовки. Ей снимают скотч со рта и дают немного попить. Хейли немного приходит в себя, но закричать ей не удается. Индейцы снова заклеивают ей рот. Охитека смотрит на находящийся неподалеку сарай.

Охитека: «Ну что? Потащили, уже пора, скоро взойдет солнце».

Индейцы хватают Хейли под руки, волокут к сараю. Охитека некоторое время возится с замком, открывает его. Открыв двери, индейцы втаскивают Хейли в помещение. Крыша частично разобрана. Сумеречный утренний свет освещает помещение. Пирамида полностью готова, алтарь разрисован изображениями индейских богов, в том числе и Шипе Тотека. Взяв на руки, индейцы заносят Хейли на пирамиду и кладут на приготовленный алтарь лицом вверх. Охитека срывает с нее блузу и бюстгальтер. Хейли пытается закричать, но не может.

Спустя какое-то время в сарай заходит Кваху. С собой у него индейский ритуальный нож из обсидиана. Охитека вопросительно смотрит на Кваху.

Кваху: «Что смотришь, давно он у меня. Американский археолог помог собрать вместе то, что нашел на раскопках... Теперь он как раз нужен... Так правильно... »

Охитека: «Так ты давно знал, что они вернутся?»

Кваху: «Знал, и что? Все к месту, все предусмотрено».

Кваху поднимается на верхнюю платформу, через частично разобранную крышу начинает пробивать восходящее солнце. Кваху берет в правую руку ритуальный нож и начинает что-то бормотать, потом прерывается...»

Кваху: «Держите ее крепче, нужно одним ударом...»

Кваху продолжает бормотать, слышны только отдельные фразы... «Прости нас за то, что отошли от веры отцов.... Еще раз прости.... Мы отомстим .... Столько, сколько потребуется....» Закончив бормотать, Кваху на миг замирает, берет нож обеими руками и поднимает их над головой. Затем, глубоко вздохнув, сильно бьет Хейли ножом в грудь... Кости грудины ломаются. Хейли умирает практически мгновенно. Кваху вырывает из груди еще бьющееся сердце и поднимает его к солнцу. Солнце поднимается выше, и его луч падает на сердце. На лице Кваху появляется блаженная улыбка. Индейцы стоят рядом сначала растерянные, а потом и на их лицах тоже появляются улыбки.

После обеда. Жарко. В ворота описанного ранее дома белой семьи заезжает белый джип. Задние сиденья разложены. За рулем Питер Джонсон, подавленный Уильям Джонсон сидит рядом на пассажирском сиденье. Возле крыльца дома автомобиль останавливается. На крыльце стоит встревоженная Кейт Джонсон. Питер Джонсон выходит из автомобиля и подходит к матери, берет ее за руку, а потом немного обнимает. Кейт Джонсон теряет силы и садится на скамейку. Питер Джонсон запускает закрытие ворот и подходит к ним. Через некоторое время ворота закрываются, Питер дополнительно запирает их на засов. Потом он подходит к передней пассажирской двери джипа и открывает ее.

Питер: «Ну хватит, папа... Ее уже не вернуть... Давай выгружать, я один не справлюсь, надо вдвоем...»

Уильям с трудом выходит из машины. Вместе они подходят к задней двери джипа. Питер открывает ее. Внутри на самодельных носилках лежит на спине Хейли, прикрытая старым мешком.

Кейт с криком бежит к машине, но Питер останавливает ее.

Питер: «Мама, прошу тебя, не надо, в доме все увидишь... Иди, открывай двери...»

В полубезумном состоянии Кейт кивает головой, и молча, идет открывать двери дома. Питер и Уильям вытаскивают носилки. Питер берет носилки спереди, а Уильям сзади. Все вместе, втроем, они заходят в дом с носилками. Кейт по дороге открывает двери. Заходят в зал.

Уильям: «Дорогая, составь стулья... Мы поставим носилки на них... Рядом с диваном...»

Кейт послушно составляет попарно четыре стула. Мужчины ставят носилки на стулья.

Питер: «Хочешь посмотреть, что они сделали?»

Кейт кивает. Питер снимает мешок с тела Хейли. В груди у девушки огромная рана, кожа с кистей рук снята. Кейт в трансе осторожно трогает рану рукой.

Питер: «Мама, не надо.... Полиция потом будет задавать вопросы...»

Уильям: «Сердца нет.... Они его вырвали.... У нашей девочки... Нелюди...»

С легким вскриком Кейт падает в обморок на ковер. Уильям осторожно ее поднимает и кладет на диван.

Уильям Питеру: «Принеси нашатырь и вату... На кухне в аптечке есть... Слева на нижней полке...»

Питер идет на кухню, а Уильям остается возле жены, слушает, как она дышит. Возвращается Уильям с нашатырным спиртом и ватой. Уильям мочит вату в спирте, подносит ее к носу Кейт. Она вздрагивает и открывает глаза.

Кейт: «Зачем... Зачем они сделали это?»

Питер: «Не знаю. В кино такое видел... Индейское жертвоприношение их богам...»

Кейт: «Боже! Это же так давно было... Столько лет прошло... Пятьсот лет цивилизации... и все напрасно?»

Питер: «Ты же знаешь... Среди латиносов много недовольных нами... Это мы им мешали развиваться... Оттяпали территории... Несправедливо... Копили злобу все эти годы... Вот она и вылезла таким образом...»

Кейт: «Ну и что? Была бы еще одна Мексика, только и всего... Они же и сейчас почти ничего не делают... Живут на пособия поколениями... Нас из-за этого тоже перевели на карточки...»

Уильям: «Нет нашей страны... Вот они этим и пользуются... Мы теперь во всем виноваты...»

Кейт: «Где вы ее нашли?»

Уильям: «В мексиканском квартале, на окраине, почти на пустыре... Лежала возле сарая... Мальчишка показал, а так бы неизвестно сколько искали... Вокруг толпа мексиканцев...»

Кейт: «А полиции не было?»

Питер: «Где? Там? Там ее никогда нет... Оставлять было нельзя... Толпа могла ее расчленить... Ждали какого-то Кваху...»

Кейт: «Это кто такой?.. Имя похоже на индейское... Не христианское...»

Уильям: «Наверное, жрец... Ждали его... Шептались еще, что Шипе Тотек вернулся... Его время сейчас... Весна...»

Кейт: «Это же бред... Мексиканцы же христиане... Пусть католики... Теперь ими руководят индейские жрецы?»