Солдат никому не пишет

Сняв арбалет со спины Гавруса, он возвестил спутникам, что можно трогаться в путь. Неестественная прямота коридора и излишне правильный для природы свод прямым образом наводили на подозрение в рукотворности прохода, о чём и сообщил Олфирр.

— Должно быть, всё это имело, или имеет, не маловажное значение. Порассудите: не стали же просто так наши предки выбивать в толще базальта туманные высокопарные фразы и долбить в горных недрах коридор, прикрываемый хитроумным механическим устройством.

— И что же ты думаешь мы здесь обнаружим? — спросил Кинрир, в напряжении осматривающий подозрительный коридор, который, как ему казалось, непременно не мог не привести ни к чему хорошему.

— Кто знает. Но в одном я убеждён твёрдо, как скала, — место это необычное и нужно быть готовым ко всему.

Аккурат после этих слов коридор начал быстро снижаться, заставив исследователей преклонить головы, чтобы не прочесать ими потолок. Внезапно потолок возвернулся к своим прежним размерам и сделал крутой поворот влево, скрывающий главную тайну подземелья.

Обогнув поворот, товарищи от растерянности впали в ступор. Прямо перед ними, всего в паре шагов, раскинулся просторный прямоугольный зал, разукрашенный потускневшими от времени красками и резными плитами. В центре чертога высилось уютное и роскошное кресло, пестрящее благородными сине-золотыми оттенками, а над ним раскидывался сферический купол, сплошь укрытый вязью из странных и непонятных знаков. По углам зала были расположены грузные столбы старофлодмундской архитектуры, с искусной резьбой по камню, изображающей все различные причудливые сплетения из геометрических фигур, и профилированным основанием, украшенным лицами мифических животных. В противоположной от наблюдателей стене была прорезана апсида, внутренность которой была скрыта занавесью из бархатной пунцовой ткани. Пол почти целиком состоял из тщательно отделанных и пригнанных друг к другу шестиугольных плиток, повторяющих один и тот же монотонный геометрический рисунок. От кресла, словно из светила, перпендикулярно друг другу исходило четыре роскошных благородно-багровых ковровых дорожки, украшенных по краям каймой из бахромы. Весь зал был наполнен приятным и мягким светом, но установить его источник исследователи не смогли, верно, он скрывался вне их поля зрения.

— Не нравится мне всё это, — первым подал голос Кинрир. — Как будто попал в сказку о зачарованных подземельях и сокровищницах. Ощущение, что сейчас камень развернется и выплюнет на нас злого духа, или, что хуже, самого Швайдиса, который навечно захватит наши души и унесёт их с собой.

— Не мели вздор, тебе уже слишком много лет, чтобы думать о таких дремучих суевериях, — немного раздражённо заметил Олфирр.

— Тогда иди первым, — грубо кинул в ответ Кинрир, — мне нет никакой радости так бездарно помереть.

— Как угодно, — холодно отрезал морфит и уверенно шагнул вперёд.

Юркнув в зал, он осмотрелся вокруг и крикнул остальным:

— Давайте сюда, здесь никого уж точно нет — остальные две стены глухие, если у этого места и есть хозяин, то он точно далеко отсюда.

Подождав пару секунд, — надо убедиться, что Олфирра не унесёт чёрт, не поглотит бездна, не задавит потолок и вообще не тронет никакая напасть, — исследователи гуськом, словно воры, прокрались в сокровенный зал. Но не успели они толком осмотреться по сторонам, как заливающий чертог свет погас и уступил место кромешной тьме. Одновременно с этим повстанцы услышали короткий свистящий звук, вслед за которым арбалеты вылетели из их рук, а ноги заключились в некий тягостный и неподвижный панцирь, будто в кандалы, но значительно хуже. Если бы перечисленные события произошли несколько медленнее, то Кинрир, без сомнений, не побрезговал бы откомментировать свою правоту и заявить: «я так и знал!», но даже для такой короткой фразы не нашлось времени. Столь же внезапно свет снова явился из повиснувших в воздухе шаров по углам чертога и освятил сцену действия.

Перед друзьями, ноги которых, к их же огромному удивлению, были закованы не в что либо, а покрыты мощным каменным слоем, доходящим до колен, предстал странный старец с величавой бородой и с не менее богатым облачением, блистающим шёлком и виссоном из далёких земель сказочного Сарихадунхъора. Аскетичный старик опирался на высокий деревянный посох, отличный великолепной резьбой и замысловатым окончанием, представленным в виде разинутой пасти дракона. Вся фигура незнакомца излучала некую силу, отчётливо ощущаемую всеми присутствующими, а строгий изучающий взгляд лишь усугублял это впечатление. Увидев замешательство на лицах повстанцев, старец решил взять инициативу в свои руки и повелительным тоном задал вопрос:

— Кто вы такие и что вам здесь надобно?

Кинрир уже было разинул рот для не совсем культурного ответного вопроса, но Рохард, заметивший его порыв, своечасно прервал его, шепнув другу, чтобы он захлопнул варежку.

— Мы истые сыны Флодмунда, поклявшиеся сложить наши головы за свободу Отчизны, — почтительно возвестил Рохард и начал рассказ, раскрывающий основную суть произошедших с ними приключений.

— Хорошо, — ответствовал старец, когда рассказчик смолк, — допустим, вы здесь оказались случайно, спасаясь от преследования, но как вы обнаружили скрытый ход в моё прибежище?

На этот раз ответ держал Олфирр, подробно разъяснивший, как он обнаружил и дешифровал выбитую в стене надпись, а Рохард догадался, как применить её на практике. А обследовали они ход из вполне естественного природного любопытства и надежды, что смогут обнаружить здесь что-то ценное или полезное для их нелёгкого дела.

Выслушав объяснение до конца, старец на минуту предался глубокому размышлению, решая сам с собой, поверить ли словам пришельцам или нет. Чаши весов склонились к первому варианту. Не спеша освобождать спутников от весьма необычных оков, он задал им вопрос, знают ли, кто он такой?

Друзья переглянулись. Пришедшая им на мысль догадка казалась слишком дикой.

— Если бы я не знал о Упадке магии, то, наверное, счёл бы вас за чародея, — робко заявил Олфирр, вцепившись взглядом в собеседника, словно желая этим вырвать тайну сущности из его облика.

Губы старика тронула снисходительная улыбка, но из-за излишне буйной растительности на его лице данный феномен не был замечен остальными. Гордо откинув плечи, он слегка задрал голову кверху и, выставив посох перед собой, важно опёрся на него двумя руками.

— И правильно сделали бы, поскольку я и продолжаю им оставаться, — с явным тщеславием заявил он, наслаждаясь смятением в стане гостей.

— Немыслимо, общеизвестно, что во Флодмунде нет настоящих магов уже много времени, — возразил Олфирр критически оценивая собеседника. — Их в Дартаде и Флорэвенделе пара штук осталось, а то говорить тогда о нас.

Седина густых бровей зло дрогнула.

— Подбирай слова, морфит, — угрожающе прогремел старик, взглядом смирив скепсис Олфирра, — ты говоришь с придворным чародеем великого короля Флодмунда Гельвиша, — самим Аргусом Денфиллом, лучшим и любимым учеником самого Вернелла Великого.

Высказанные слова произвели глубокое впечатление на присутствующих, ведь при всех наблюдаемых обстоятельствах слова старика не вызывали сомнений. Особенно же был впечатлён Олфирр, знавший о личности хозяина чертога из исторических источников, где колоритная личность самодовольного и склонного к роскоши придворного чародея не раз всплывала во всевозможных передрягах и скандалах, пока, наконец, не исчезла со страниц хроник вместе с Гельвишем Страдальцем.

— Ваше появление здесь было давно предсказано моим учителем, поэтому я пощажу ваши жизни, — вновь начал он после того, как отошёл от гневного приступа. — Сейчас я освобожу вас от оков, а вы исполните предначертанное.

Вычурный посох звучно ударился о каменную плитку и сковывающие ноги повстанцев каменные глыбы по волшебному мановению рассыпались в прах. Чародей молча поманил гостей рукой и, развернувшись, направился к занавешенной апсиде.

— Кажется, я понял, как старый пройдоха умудрился сохранить свои силы, — услышал Рохард над самим своим ухом еле слышный, как шум далёкого прибоя, шёпот Олфирра. — Видел в его руках посох?

— Конечно же, я ведь не слепой.

Морфит бегло кинул косой взгляд на маячившего впереди чародея и бегло заговорил:

— Так вот, я вспомнил, что в одной древней книжке, испытавшей на себе весь произвол времени, мне встретилось упоминание Великих Древ, обладавших, как там заявлялось, огромной магической потенцией. В результате определённых событий, точней, загорской войны между морфитами и гротдорами, Древа были уничтожены или осквернены бородачи, но всё определенное количество древесины удалось сохранить. И вот из этой самой древесины начали изготовлять особые посохи, способные актуализировать магическую потенцию по желанию хозяина, пусть он даже и не обладал бы никакими способностями к чародейству, при условии, конечно, что индивид обладает развитым интеллектом. Так вот, мне кажется, что с помощью этих самых посохов можно предаваться чародейству даже в реалиях Упадка Магии, ведь в них в самих заключён некий запас энергии, который теперь почти отсутствует во внешней среде.

— То есть, — подытожил Рохард, — если бы заберём у старика палку, то он станет точно таким же жалким смертным, как и мы?

Олфирр утвердительно кивнул.

Подойдя к апсиде, волшебник взялся за висевший в правом углу шнурок и эффектным жестом потянул его. Пунцовая материя дрогнула и разошлась в разные стороны, предоставив взору присутствующих великолепный алтарь, возвышающийся посреди апсиды, как гора над равниной. Он состоял из трёх пирамидально сложенных плит, рёбра коих была испещрены древнефлодмундским письмом, слишком каллиграфическим, чтобы поддаваться чтению. На этом стилобате возвышался постамент из двух айгерров — существ из местной мифологии, обладающих головой орла, туловищем волка и хвостом быка, — пропавших в порыве благоговения телом к земле, сцепив хвосты друг с другом, и мраморного держателя, из которого возвышалась секира невиданной красоты. Безукоризненная и гениальная работа говорила о том, что кузнецами этого предмета искусства были явно не люди, таинственный же металл, серебристого цвета с голубым отливом, так же свидетельствовал о необычном происхождении артефакта. Верхняя часть ручки секира была укрыта серебром и инкрустирована опалами, топазами и аметистами, выложенными в виде стрелы.

Волшебник благоговейно отвесил поклон в сторону секиры и быстро произнёс:

— Не лучшая идея.

— Какая? — недоуменно раздалось в ответ.

— Пытаться отнять посох, — невозмутимым тоном ответствовал волшебник, окинув взором Олфирра и Рохарда.

Смущённые до глубины души, они не выдержали взгляда старика и отвели глаза в сторону, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Если бы вы даже отняли у меня посох, то это не повлияло бы на мои силы так кардинально, как вам хочется думать, — пояснил чародей, лукавого поглаживая свою бороду, видимо, он был в крайне благостном состоянии.