Возвращение в сказку

Разговор этот меня увлек настолько, что мама едва успевала отвечать на один мой вопрос, как я подкидывал ей очередной.

— Помнится мне, как до самой войны девушки на посиделки ходили обязательно с какой-нибудь работой. То вышивали что-нибудь, то плели кружева, а то шили какую-нибудь вещь, пряли… Что-то теперь от всего этого отвыкли. Уж редко увидеть женщину за такой работой…

Мама как-то сразу посерьезнела, махнула рукой:

— И не говори, сын. Теперь девушкам, да и женщинам, жить одна радость. Кончил работу — и отдыхай кто как умеет. А я тебе скажу так: хорошо это и плохо. Работа, сынок, ведь никогда людей не портила. А от дури всякой стерегла. За работой-то люди меньше безобразничали да чудили… Сейчас такое время пришло, что люди считают отдых бездельем. Правда, теперь другие времена пришли и другие порядки входят в привычку. Я вот гляжу другой раз, как люди сидят у телевизоров и смотрят, как там дерутся без передыху или винище хлещут, так у меня сердце холодным становится. И не стерпишь, упрекнешь своих: "Как вам не стыдно на срамоту-то эту глазеть?! Лучше бы каким путным делом занялись". Улыбнутся и скажут в ответ: "А для чего телевизоры придуманы?.." Или молодежь теперь другой раз сидит с транзистором или гитарой в руках возле дома на скамейке, и всю-то ночь напролет бренчат себе, сами не понимая что. Людям покою не дают. И это считают за отдых. А мы в детстве и в молодости бездельничать не могли, совесть не позволяла. Да и родители не давали. Уже с пяти лет с собой брали в поле. Они работали, и ты работай. Другому, может, и не хотелость работать, да куда денешься. А потом мало-помалу и он втягивался. А уж что в привычку вошло, от того трудно отвыкнуть. Бывало, скажем, я прибегу с поля, поем чего и сразу сажусь за прялку или примусь за починку белья или шитье. За работой и отдыхаю. И вот живу на свете уже девятый десяток. А мой бра-тейник Михаил уже десятый десяток разменял, да без работы денька не усидит. В прошлом году еще баню построил… Сестренке Катерине тоже десятый десяток, так та еще без очков нитку в игольное ушко вденет. И тоже без дела минутки не усидит. Смотришь: только что картошку для коровушки готовила, а уж сидит с прялкой… Да раньше без дела, особенно девушкам, и сидеть-то некогда было. Ведь каждая мечтала замуж выйти. А девушку-бездельницу, хоть пусть она и будет какой хочешь красивой, замуж-то кто возьмет? Раньше ведь парни на красу не очень-то смотрели, выбирали работницу. Потому что женились-то они по нужде — понадобился в семье лишний работник. Другой раз и в пятнадцать лет уже мужиками парнишки становились, а девушки выходили замуж и в четырнадцать. Были на моем веку даже случаи и такие. Так что к этому времени у невесты уже должны быть в запасе вещи для приданого. А у нас, чухарей, было принято невесте все изготовить своими руками и из полотна, самой же сотканного. Да и приготовить надо было немало. Семьи тогда были большими, родственников у жениха могло быть порядочно, а невеста каждого должна была одарить подарком: вышитыми обязательно полотенцами, рубашками, простынями, станушками… А для жениха должна была быть приготовлена еще и рубашка, вышитая узорами по вороту, рукавам и подолу. Эту рубашку жених одевал перед праздничным столом после венчания в церкви. Этим он показывал, что холостяцкая жизнь у него кончилась и начинается новая — семейная.

А узоры каждая выдумывала сама. Тут все зависело от человека, от его сноровки… Хотя и узоры, из каких там частей составлялись, были одинаковыми. Люди ведь не машины, и брали они все что видели: от цветочков, древесных листочков, веточек, птичьих перышков, снежинок, а то составляли из разных кружочков, угольничков, линий, всяких зигзагов, еще из чего. И потом из всего этого каждый себе и мудрил узор, чтобы красивше сделать и не повторять другую мастерицу…

Ох, и рукодельницы были! Да пожалуй, и сейчас еще у каждой пожилой женщины в доме найдется что-нибудь из тех вещей: полотенца, простыни, станушки, юбки, рубашки, кружева всякие. Теперь, видишь, молодежь не очень-то приучена к такому труду. Стараются все торговое купить. А я скажу тебе так: разве же можно сравнить свою вещь с торговой? Да ни в жизнь. Гордости-то у человека сколько, если он сумеет изготовить стоящее что-то. Да и самой можно срукодельничать вещицу, что нигде ты такой и не купишь, и не увидишь, а главное-то, может, и не в том, что она лучше или хуже торговой, а в том, что ты ее сотворил своими руками. Душу осчастливил, приятное себе и близким сделал. Да после первой удачной вещи захочется сготовить и другую, и третью, а потом это войдет в привычку, и уж человек с делом в руках в любую свободную минутку…

Мама подошла к сундуку, выложила оттуда на стол несколько полотенец, рубашек, станушек, кружева…

Я рассмотрел их и воскликнул:

— Да этим вещам и цены нет! Им и место только в музее!

— А тут, в деревне, уже побывали какие-то люди из Ленинграда, да не раз. И что можно было, уже и забрали. Ко мне вот тоже одна женщина три года ходила, все икону клянчила-выпрашивала. Не выдержала — подарила. Взамен она вот эту доску с намалеванным под святого Михаила Архангела мне сунула. Так что все лучшее уже там лежит.

Я старался узнать у мамы еще что-нибудь о вепсских умельцах.

— Еще на моем веку старики изготовляли хорошие поделки из лосиных рогов, костей других животных — разные украшения: бусы, подвески… — говорю я маме, — а в старину изготовляли всякие вещи из металла, который сами и выплавляли. Я такие вещи видел сам в музеях Ленинграда, Петрозаводска…

— Да, — подтвердила мама. — Из лосиных рогов и костей еще твой дед Ваня, а мой отец, готовили разные штучки: гребенки, гребешки, гребни, ложки, спицы для вязания, броши, иглы для подшивки и ремонта изделий из вязаной шерсти, валенок… А в кузне Гришка, наш деревенский мужик, ковал всякие ухваты, клещи, омеши, кочерги, серпы, косари, топоры, подковы… Да что угодно он мог сковать. А гончары в нашем крае были только на Ояти, в соседнем районе. Там делали не только горшки, но всякие детские игрушки в виде петушков, бычков, лошадок, медведей, лис, кошек… Они тоже старались сделать вещи из глины не как-нибудь, а с толком — украшали их всякими рисунками… Говорят, что и теперь там продолжают делать вещи из глины, да еще красивее…

— Мама, да и сейчас во многих вепсских деревнях можно встретить еще искусных плотников, столяров, людей, умеющих из сосновой лучины, бересты, ивовой лозы, дерева производить всевозможные вещи, широко применяемые в быту…

— Да и далеко ходить не надо. На Берегу живет и поныне Иван Быстров — мастер на все руки…

— И надо, мама, надеяться, что это искусство вепсских умельцев будет и дальше переходить из поколения в поколение и оно никогда не иссякнет.

— Надо думать…