Домохозяйка проклятого мага

Глава 43

Леон проводил взглядом выпорхнувшую как птичка девушку и отправился к себе на третий этаж.

На сегодня маг запланировал провести один эксперимент, открывавший невиданные возможности в управлении магическими потоками.

Недаром все эти почти десять лет Леон изучал старые манускрипты.

После первых нескольких месяцев жизни в поместье, когда он и себя не помнил, и даже желал свести счеты с жизнью, наступил другой период.

Маг кинулся выписывать все мало-мальски подходящие к теме восстановления утраченной магии фолианты.

Денег не жалел. Благо, как выяснилось, тетушка не ограничилась поместьем. В завещании, в самом низу, отмеченный тремя звездочками и написанное мелким шрифтом имелось примечание:

“А также принадлежащие мне два участка на Воленских островах”.

Воленские острова находились в южной части Империи и были местами дикими и малонаселенными. В то время, когда завещание было писано.

Однако девять лет назад маги-исследователи обнаружили там, ни много ни мало, а залежи аргелита.

Минерала редкого и чрезвычайно высоко ценившегося артефакторами. Аргелит обладал высочайшей вместимостью магических составляющих, и буквально булавочной головки его хватало, чтобы соорудить защитный артефакт, который пробить было практически невозможно.

И наоборот. В случае использования магии боевой, этой булавочной головки хватало, чтобы получить мощнейший заряд.

Леон в то время жил исключительно на пенсион, который полагался боевым магам в случае потери магического источника. Деньги не сказать чтобы совсем уж маленькие, но хватало их только на ежедневные нужды.

Поэтому он продал участки сразу же.

Золото, которое за них заплатили, положил в местное хранилище.

И с тех пор маг мог не думать о хлебе насущном.

А вот о возвращении магии, собственной, а не странным образом привязавшей его к поместью, думать стал еще усерднее.

Несмотря на потерю магического источника, с Леоном остался его светлый ум. Недаром декан факультета магических исследований магистр Локадий так зазывал его в свое время на кафедру. Видел потенциал молодого мужчины.

Но нет.

Леон же представлял себя только боевым магом, и никем другим.

Магистр Локадий даже подавал прошение в совет Академии о переводе Леона под его крыло, но куда там.

Юноша стоял на своем, и Локадий отступил.

.Маг сел в свое старое кресло и открыл манускрипт, до которого добирался уже давно. Попытался углубиться в чтение и даже зарылся пятерней в волосы, что обычно очень помогало.

Однако сегодня все пошло не так.

Вместо четких и ясных букв перед ним то и дело вставал образ новой домохозяйки.

Вот она гневно смотрит на него, алея щеками и перекидывает пшеничную косу за спину.

Ее серые глаза сверкают и едва молнии не пускают.

А вот девушка смотрит на него беспомощно и просит:

— Леон… Помогите! — и бессильно опускает руки…

И она же, веселая и задорная, в своем дорожном платье, которое так хорошо скрывает ее истинные формы…

Мужчина помотал головой, стиснул зубы и перевернул страницу.

Бесполезно.

Буквы складывались в слова, слова — в строчки. Но как не старался, а не мог Леон понять, о чем он собственно читает.

— Нет, это совершенно невозможно! — возмутился маг в конце концов и отодвинул манускрипт.

Подошел к окну и раздвинул обычно закрытые плотные портьеры. В комнате стало светло. И робкий солнечный лучик, который давно тут не бывал, осветил наваленные в беспорядке книги и манускрипты.

Пыльную, всю в пятнах от пролитого чая и еще бог знает отчего, поверхность стола, которая сразу поглотила несчастный лучик.

— Кости-и, — пробормотал маг. — Как же я тут все подзапустил, — он будто впервые оглядел свой кабинет и почувствовал нечто, очень похожее на стыд. И на раздражение, да.

Понять Леона можно было.

В кабинет он никого не пускал. Пусть даже прежняя домохозяйка — совершенно бестолковое существо! — и пыталась навести здесь порядок.

Собственно, за эту инициативу он ее и выгнал.

Леон повернулся к окну и уставился на простиравшийся внизу сад. Вид этот тоже не доставил магу никакого удовольствия:

Он увидел разбитые и почти заросшие плющом статуи и несчастный фонтан, который десять лет назад он превратил в обожженные камни.

— Разруха… Как там Локадий-то говаривал? Если у тебя вокруг грязь да разруха, стало быть, она у тебя в голове, — вспомнил Леон.

— Прав был магистр-то. В голове, — и он задумчиво оглядел заросшие развалины. Отвернулся от окна и еще раз оглядел кабинет.

— Да-а…Такое чувство, что у меня тут был погром. И не один, — постановил мужчина и повернулся, чтобы задернуть портьеры.

Но в последний момент передумал.

Он пожал плечами и вышел из кабинета. Спустился вниз и отправился на кухню, где все блистало чистотой.

Где было уютно. Совсем как в детстве. Глубоком детстве, когда он прибегал к матушке и садился к ней на колени.

А она обнимала его и совала в ручку пирожок. С капустой.

Рот тотчас наполнился слюной и Леон сглотнул.

Он присел за стол и забарабанил пальцами по его чистейшей поверхности, так отличающейся от стола в кабинете.

Посмотрел на веселенькие занавески, висевшие на отмытых до блеска окнах, и встал. Вышел в холл, темный и такой неуютный в сравнении с кухней.

Засунул руки в карманы и стал мерять холл кругами.

Он ходил без всякой цели и пройдя так пару-тройку кругов, понял наконец, в чем же дело.

Почему в голову не лез новый фолиант. Почему к запланированному эксперименту не лежала душа.

Он понял, что ждет свою домохозяйку.

— Кости-и, — протянул Леон и нахмурился. Сердце замерло и застучало сильнее. — Только этого не хватало!