Джентльмен на золотом дублоне - Клад

Глава 66 (план "Морено"... что же значит фотограф! )

Не хотелось им отрываться друг от друга, целуясь и улетая в сладостный мир мечтаний наяву. Анхелика сдавалась с каждым движением Элиаса, его рук и губ. Она обвила и его руками, отвечая взаимностью. Так хорошо не будет уже наверное никогда — чувствовала она, но реальность терялась. Только поцелуи и сила любви были с ними здесь и сейчас.

Осмелевший Элиас стал прижимать её тело сильнее к себе, страстно водя руками по талии, спине, бёдрам. Но, как приблизился к груди, Анхелика резко оттолкнулась. Она отступила несколько шагов назад, тяжело дышала и, приходя в себя и делая вид, будто ничего не случилось, отвернулась:

– А, как же... Как вы перенесли сбережения Константина? – спросила вдруг она.

– Хорошо, – выдохнул не менее взволнованный наплывом страсти Элиас и встал рядом. – В ящиках с продовольствием... Дрэго помогал и с продовольствием, и с людьми. А пустыню Сан Леонардо он обещал посоветовать своему знакомому. Тот искал место для форта. Прекрасное место... И некто уже не сможет вернуться за своим кладом. Не найдёт.

– Который вы все забрали, – улыбнулась Анхелика. – Интересный человек, этот... Дрэго...

– У него своя история, – обнял их обоих за плечи неожиданно подошедший Константин. – Я расскажу как-нибудь.

Взглянув на него, Элиас улыбнулся:

– Успеешь.

– Ты опять намекаешь на что-то?! – прищурился не менее шутливый Константин. – Ты видишь здесь смерть с косой? Разве она меня ждёт? А может Бог?! Смотри у меня... Я могу тебя пережить!

– Люблю я тебя, – Элиас виновато смотрел исподлобья, а Константин, добродушно смеясь, уходил обратно в дом, медленно,... опираясь на трость.

Он выглядел ещё таким бодрым и полным желания жить — это восхищало и Элиаса, и Анхелику. Они переглянулись и одарили друг друга теплом робких улыбок.

– Дрэго надо написать, что мы вместе, – молвил нежно Элиас.

Он осторожно потянул Анхелику к себе за руку и ласково обвил руками талию:

– Он просил... Очень переживал за твоё исчезновение. Виноватым себя чувствует.

– Вы так уверены, что мы вместе, – смутилась Анхелика.

– Перестань отрицать. Ведь и ты целуешь, – с тоской посмотрел Элиас. – Даже если вновь измажешься навозом, всё равно вместе.

– Вас измажу тоже, – невольно хихикнула Анхелика, но Элиас смотрел серьёзно:

– Ты... Говори мне ты с этой секунды... Скажи...

– Ты, – опустила взгляд Анхелика.

Казалось, когда-то жившие в ней мечты о счастье с любимым, который бы её не отпускал, ласкал и хотел бы быть с ней всегда, – сбывались.

– Кстати, у меня появилась идея, как отнять у того петуха твой дублон, – сообщил довольный Элиас, прижав Анхелику смелее в свои объятия, и одарил её, удивлённую, поцелуем в губы. – Да, да. Этот Морено же где-то здесь, сказал Рико?

– Да, он всё пытается остаться в женихах Элене. Ведь она так богата. А Морено дублон не возвращает из принципа. Выследил, видать, что я её подруга, дублон как-то усмотрел, подслушал наши беседы, – пожала плечами Анхелика, и снова её губы получили сладостный подарок: ласку поцелуя. – И что же... ты... придумал?...

– Мы заманим его в прекрасную ловушку, а там он уже сам отдаст дублон. Ты можешь, если хочешь, переодеться в ту нищенку, какой была. Грязной, страшной, вонючей, – улыбался игриво Элиас.

– Вам, погляжу, нравятся именно такие! – шутливо раскрыла Анхелика глаза шире.

– Тебе, – поправил он её.

– Да,... тебе, – смутилась она и снова попала в плен поцелуя, но уже долгого и опять жаркого.

После, соприкоснувшись лбами, ловя воздух губами, ещё горячими и ощущающими вкус страсти и любви, оба молчали. То закрывая глаза от наслаждения быть вместе, то открывая, Анхелика вновь упёрлась руками в грудь Элиаса. Он не отпускал из объятий. Наоборот, сжал кусочек платья на талии, давая понять, что не позволить не только убежать, но и освободиться...

– А я сама себе клялась, что... ты у меня ещё попляшешь, – вымолвила Анхелика, глядя в сторону, и посмотрела в глаза сразу заулыбавшегося Элиаса:

– Так я и поплясал, но... с тобой вместе.

Оба рассмеялись. Радость цвела в них и от счастья быть вместе, и от тех воспоминаний, которые уже нажили. Элиас немедленно собрал букет из полевых цветов и вручил его любимой. Оба снова одарили друг друга ласкою поцелуя и обратили внимание на неожиданно и несмело подошедшего к ним господина.

Он был одет в тёмно-коричневый строгий фрак и чёрные, немного свободные штаны, из-под которых виднелась до блеска начищенная чёрная обувь. Этот мужчина, на вид лет тридцати, с несмелым взглядом, с гладко причёсанными назад волосами казался состоятельным. Его аккуратность и вежливость вселяли доверие, и Элиас с Анхеликой кивнули в приветствие.

Господин выполнил небольшой поклон и спросил на английском, могут ли они ему помочь. Элиас поддержал беседу, понимая, что перед ними стоит иностранец, и поинтересовался:

– Какая помощь вам требуется? Кто вы?

– Я пишу свет. Мой знакомый называет это фотограф*. Мы изучаем, как сделать так, чтобы увековечить картины жизни, – рассказал он и предложил. – Не хотите попробовать увековечить себя молодыми и любящими?

– Хотим, и мы сделаем это так и так, – смотрел Элиас на тепло улыбающуюся в ответ Анхелику.

Они согласились сыграть роль в пробном снимке для изучающего искусство фотографирования господина. Тот пригласил их пройти к повозке, которая ждала у дороги.

Он прибыл в этой повозке, а, увидев Элиаса и Анхелику, сразу решил предложить сфотографироваться. И теперь, достав из повозки штатив, на который поставил крупный ящик с крышкой, сказал:

– Сюда не попадает свет, – нежно похлопал он ладонью по ящику. – Здесь, внутри, много зеркал, которые встроены так, что с помощью их я создать могу картину из вас.

– Интересно, давайте, – вдохновился Элиас и шутливо добавил. – Если ящик не стреляет.

– Что вы! – засмеялся господин.

Фотографирование проходило медленно. Элиасу и Анхелике пришлось стоять долго в одной позе подле друг друга, пока этот молодой человек что-то делал в ящике, потом ставил штатив более удобно и снова проверял. Только держась за руки, Элиас и Анхелика часто улыбались друг другу. Было тепло, счастье ласкало душу. Никаких преград не ощущалось: их не было. Остаётся лишь принять эти подарки жизни и не потерять.

Когда фотограф закончил своё дело и объявил, что фотография будет готова завтра, он написал карандашом на листе своего блокнота адрес, куда можно прийти следующим днём. Оставшись вновь одни, Элиас и Анхелика одарили друг друга ласковым поцелуем.

– Завтра заберём у него изображение нас, а любящими мы будем не только на фотографии, но и всю жизнь, – нежно сказал Элиас, поглаживая милую в объятиях, и спрятал записку с адресом в карман.

– Разве так бывает? – молвила она несмело, а он, встряхнув её слегка за плечи, взглянув с глубокой любовью в глаза:

– Я тебе покажу это.

– Прости меня за всё, – успела вымолвить Анхелика, как Элиас снова долго целовал её

Теперь она наполнялась верою, которую, казалось, не обретёт никогда...

* – «фотограф» – в самом начале означало не профессию, а именно «рисунок света».