В синегорских лесах

X. Без старших

Северное солнце не так расточительно, как крымское или кавказское, но летом оно светит и греет чуть не двадцать часов в сутки. Ребята загорели — не крымским «пляжевым» загаром, который так эффектно окрашивает кожу, а основательным. пронизывающим все тело, загаром севера.

Воздух северных лесов — неисчерпаемый источник озона и кислорода. Он освежил кровь, вычистил легкие, научил их полно и глубоко дышать.

Суровая природа севера — прекрасный воспитатель. От продолжительных прогулок, от преодоления различных препятствий — стали упругими и крепкими мускулы, сделались зорче глаза, тоньше слух, выработалась острая наблюдательность, уменье выходить из затруднений.

Однажды Николай Степаныч созвал перед пещерой «маленькое совещание».

Он развернул крупномасштабную карту и начал несколько торжественно:

— Мои юные товарищи! За два месяца нашей лесной жизни вы многое видели, многое почерпнули из прекрасной живой книги природы. Вы, можно сказать, созрели. Попробуйте показать эту зрелость на деле.

Он остановился, обвел взглядом свою маленькую аудиторию и встретил ответный взгляд шести недоумевающих глаз.

— Попробуйте выдержать экзамен на эту зрелость, иначе говоря — провести хотя бы небольшую экскурсию самостоятельно, без «старших». Что вы на это скажете?

Ребята переглянулись и расцвели радостными улыбками.

— Возражений нет? Принято единогласно, — шутливо сказал Николай Степаныч.

— Куда? Когда? — засыпали его нетерпеливыми вопросами Сергей и Дмитрий.

— Сейчас все выложу по порядку, — спустился с торжественного тона Николай Степаныч.

— Куда? Вот смотрите. Вы идете отсюда вверх по Шудье — до ее истоков. Оттуда по водоразделу переходите до реки Вадьи и направляетесь по ней до впадения в Угру и по Угре возвращаетесь в лагерь. В общем сделаете круг около ста километров. Не слишком много? Как по-вашему?

Нет, это расстояние не пугало их. Не страшны были и трудности и возможные опасности. Ведь их трое молодых, сильных и уже привыкших ко всевозможным лесным неожиданностям. Вот если бы еще и Серко с ними! Как на это посмотрит Ермилыч?

— Ну, друг мой, Григорий Ермилыч? — обратился к охотнику Николай Степаныч. — Слово за тобой. Что скажешь?

Ермилыч подумал, пожевал губами и ответил:

— Надо быть, Серко пойдет с ними. Ведь на этакую путину, что Николай Степаныч загадал, — деньков пяток надо. Как же без собаки-то!

— Прекрасно сказано, благородный следопыт, — похлопал Ермилыча по плечу Николай Степаныч, — А теперь продолжаем. Вы спрашиваете — когда? По моему — завтра. Зачем далеко откладывать? Погода стоит хорошая. Согласны?

— Согласны, согласны! — ответил дружный хор молодых голосов.

— Теперь последний вопрос — зачем. Это будет уже посложнее. Прежде всего — не нужно ставить больших и сложных задач. Помните — «лучше меньше, да лучше». Я уже немножко подумал об этом. Нужно будет, мне кажется, проверить карту, по простой глазомерной съемке нанести на нее все ручьи и речки, каких не обозначено, и вычеркнуть все лишнее.

Это первая и серьезная задача.

Вторая — заснять и местами зарисовать наиболее интересные и характерные ландшафты. Не нужно брать широких видов и так называемых красивых картин, лучше брать небольшие, но выразительные кусочки — изгиб речки, группу деревьев, заросль папоротников, береговые обнажения горных пород и, если удастся, то какое-нибудь животное — зверька, птицу — в естественной обстановке. Но это уже идеал и не обязательно.

Третья и последняя задача — внимательно просмотреть, где можно, обнажения горных пород, отметить их на карте, зарисовать и записать, взять хорошие образцы этих пород.

Все остальное — уже сверх программы и зависит и от вас и от случая.

Наконец — об исполнителях, об «ответственных исполнителях».

Проверку карты следует, по-моему, поручить Сергею, хотя бы для того, чтобы в будущем не блуждать, — подмигнул в сторону Сергея Николай Степаныч.

Сергей покраснел.

— Фотосъемку и зарисовки, — продолжал Николай Степаныч, — конечно, Михаилу, — он у нас общепризнанный художник и фотограф.

— Ну, а геология остается на долю Дмитрия. Итак, роли, как будто, распределены.

— Не совсем, — возразил Дмитрий. — А кто же будет возглавлять нашу экскурсию?

— Гм, громко сказано, — усмехнулся Николай Степаныч. — Ну, что же, если так нужно, предлагаю в «начальники» Михаила. Согласны?

Никто не возражал. У «начальника» лицо стало очень важным.

— Да, — вспомнил еще Николай Степаныч, — а как же мы назовем эту экскурсию? У нее три основных задачи, следовательно, она по существу комплексная. Назовем ее «Экскурсия юных натуралистов бассейна верхней Угры»? Идет?

— Ура! Да здравствует «экскурсия юных натуралистов»! — восторженно закричал Сергей, бросая вверх шапку.

— Да здравствует ее доблестный начальник! — подхватил Дмитрий.

И оба они начали тормошить Михаила.

— Да ну вас! — отбивался тот.

Ермилыч добродушно усмехался и покачивал кудластой головой:

«Эх, молоды еще!»

Сборы начались с вечера. Ермилыч готовил патроны, смазывал и чистил ружья, осматривал обувь. Михаил заряжал кассеты, подбирал карандаши, блокноты.

Сергей с Дмитрием хлопотали больше всех — ведь у них была такая ответственная задача — проверка карты и изучение недр.

Один лишь Серко оставался спокойным. Он нежился около нодьи и не обращал внимания на мошкару, десятками застрявшую в его густой шерсти.

Кончены сборы и наставления старших. Нужно покрепче уснуть — завтра далекий и неизвестный путь.

Рано утром «Экскурсия юных натуралистов» вышла из лагеря.

— Помните, ребята, — поменьше выстрелов, побольше наблюдений, — напутствует их Николай Степаныч.

Путешествовать по карте в классе или дома легко. Но пробираться по тем местам, которые изображены на гладкой бумаге — совсем другое дело. Единственный путь — извилистое русло быстрой Шудьи.

Впереди «начальник экскурсии» — Михаил. Бессознательно подражая Ермилычу, он идет неторопливо, немного наклонившись вперед и стараясь придать своему юному и живому лицу каменно-равнодушное выражение старого опытного охотника.

За ним гуськом идут остальные.

Идут тихо, напряженно всматриваясь в окружающий лес.

Только Серко не соблюдает исследовательских приемов — он то бежит впереди, то пропадает в лесной чаще, — откуда порой доносится его громкий заливистый лай.

Вот и сейчас… Из дремучей трущобы послышался его лай, с новыми, неизвестными ребятам оттенками.

— Уж не медведь ли? — забеспокоился Михаил и, остановив жестом товарищей, начал осторожно пробираться на лай. Ружье — на-готово.

— Тьфу, дурачина ты этакий, — послышался через минуту его голос из чащи. — Идите-ка сюда, посмотрите, кого нашел Серко!

Ребята подошли на зов, увидели, в чем дело, и звонко расхохотались.

Серко яростно наскакивал на какие-то желтовато-серые пушистые комки и тотчас же испуганно-сердито отступал. Это была тройка еще не совсем оперившихся и не умевших летать совят. Крупные, величиной чуть не с курицу, они прижались друг к другу, свирепо вращали большими янтарно-желтыми глазами и молча мужественно отбивались изогнутыми клювами, крыльями и когтистыми лапами.

Храброго Серка отстранили. Когда же лесные дикари немного успокоились и замерли, — Михаил сделал фотографический снимок. Это был замечательный трофей, гордость Михаила. Еще бы, ему удалось заснять редких птиц в естественной обстановке, что не всегда удается и настоящему натуралисту!

— Нужно одного взять для чучела, — предложил Дмитрий.

Но Михаил строго посмотрел на него и напомнил слова Николая Степаныча:

— Поменьше выстрелов, побольше наблюдений. Разве не достаточно снимка и описания? Запиши, сделай милость, все, что видел, в свой блокнот — и баста!

Дмитрий сконфуженно почесал затылок и полез в сумку за блокнотом.

— Везет Мишке, — завистливо подумал сн, — пещеру открыл, а сегодня этот снимок. Ну, да подождем, может быть, и мне что-нибудь удастся.

Дорога — типичная шохра. На влажной, почти сплошь покрытой моховым ковром, почве — ель, пихта. Много погибших деревьев стоят, прислонившись к живым. Здесь так тесно, что упасть некуда, и часто засохшее дерево стоит многие годы, пока не разломится на куски и не свалится на землю. Здесь оно быстро превращается в труху, и тогда на нем выростает молодняк, чтобы потом, и самому состарившись, дать дорогу другим. Так идет круговорот жизни.

Иногда попадались более высокие и сухие участки, и на смену хмурой ели приходили веселые сосны, вересовник, а по берегу речки буйно разрастались рябина, шиповник и малина, с начинавшими уже созревать ягодами. Часто встречались маленькие полосатые бурундуки[6], они легко бегали по деревьям, становились на задние лапки и задорно посматривали сверху на двуногих чудовищ.

К вечеру добрались до высокого водораздела между Шудьей и Бадьей. Это был тот «волок», который по указанию Ермилыча нужно было пересечь в западном направлении, чтобы попасть на Бадью.

Пора на ночлег. Приют им дала старая раскидистая сосна.

— Ребята, давайте устроимся по-робинзоновски, — предложил Сергей.

— Как это? — не понял Михаил.

— Устроим на ветвях настил и расположимся как на балконе.

— Вечно ты, Сережка, с фантазиями, — осадил его Михаил. — Ну, чего ради громоздиться на куриный насест?

— Для безопасности.

— Да кто же тебе угрожает? Сам знаешь, что на огонь никто из зверей не посмеет подойти.

— Ну… — Сергей запнулся. — Змеи, например.

— Выдумываешь. Никаких змей здесь нет

— Ну, мало ли что еще, кроме змей, может повредить, сырость, например, — защищал свою затею Сергей.

К нему присоединился Дмитрий, и «начальник экскурсии», махнув рукой, согласился.

Нарубили еловых жердочек, расположили их помостом на двух толстых горизонтальных сучьях, устлали пихтовыми ветками — и великолепная спальня готова. А внизу под сосной соорудили нодью, конечно, не такую, как налаживал Ермилыч, но все же не плохую. Горит ровно и хватит на всю ночь, а больше ничего и не надо.

Когда после сытного ужина захваченными из лагеря холодными рябчиками и набранными по дороге белыми грибами улеглись на «балконе», — то даже Михаил нашел, что это совсем не плохо.

Легкий ветерок слегка покачивал сосну вместе с «балконом». А в ажурных прорезах темной хвои сверкали звезды — такие прекрасные и манящие, что не хотелось ни о чем говорить, ни о чем думать и только смотреть, не отрываясь, в беспредельную глубину северного неба.

Серко чутко дремал внизу, около нодьи. Он остался на-страже.

Под его надежной охраной спокойно уснули юные натуралисты.

Внизу, у самой речки, под покровом безлунной ночи, беззвучно и осторожно пробирается семейство лосей. Впереди — могучий и свирепый лось-самец с двухпудовыми ветвистыми рогами, за ним — двое безрогих телят и крупная поджарая самка.

Отблески огня в воде остановили вожатого. Он подозрительно потянул воздух, почуял запах дыма и остановился. Потом быстро повернул назад. За ним мерной рысью понеслись и остальные.