Один день – учитель, всю жизнь – отец

Группа «банды четырех».

Так уж получилось, что с каждой группой связаны те или иные события, повлиявшие на наши отношения в целом. Так, в отличие от группы «Снежных королев» и другой группы, где были мои верные друзья и помощники, одна из последующих за ними групп оказалась сильно урезанной из-за отъезда на стажировку в Москву пяти лучших студентов (три девушки и двое парней) из этой группы. В Пекине остались три девушки и четверо парней. Девушки традиционно выглядели в учебе нормально и в целом работали неплохо, а вот парни были очень трудными. Один вообще не ходил на занятия, другие ходили урывками, но ничего не знали и ничего не делали. Уже после первых занятий были видны слабые знания, которые необходимо было получить на предыдущих курсах. Все мои попытки вовлечь их в работу не увенчались успехом.

– Учтите, что все, что мы делаем, – пытался я объяснить им, – мы делаем в интересах изучения русского языка, то есть надо научиться формулировать мысль на русском языке так, как это делают русские люди. Это очень трудно и возможно лишь при очень напряженной и ответственной работе.

Мое обращение к ним осталось без должного внимания.

Эта группа получила название «банды четырех» сначала по числу этих парней. Но и не только. Известно, что одним членом «банды четырех» в Китае была женщина, так вот и здесь не обошлось без таковой. («Банда четырех» – такое название получила так называемая «антипартийная группировка» в Китае, в которую входили жена Мао Цзэдуна Цзян Цин, его зять и еще двое крупных партийных лидера. Все они были арестованы и осуждены. – А.Ш.)

Отношения в этой группе я не смог изменить даже использованием уже обкатанного в других группах приема работы с мультфильмом «Снежная королева». Королев в этой группе не было, интереса даже к этой сказке они не проявляли.

Одна из девушек была выпускницей Чанчуньской школы иностранных языков, поэтому ее уровень русского языка был несколько выше, чем у других, и она очень рассчитывала на поездку в Россию, но по каким-то неведомым причинам ей в поездке отказали. Она была страшно обижена на всех и вся, потому что считала, что она лучше всех в своей группе знает русский язык. Она не могла скрыть своего недовольства и постоянно высказывала это. Потом я понял, что причина заключалась в ее скверном характере.

Оставшись в Пекине, она фактически выполняла роль лидера группы, поскольку всерьез дружила с одним из оставшихся парней, самым крепким, недисциплинированным и невыносимым, который был сыном учителей, поэтому, видимо, и смог каким-то таинственным образом попасть в университет. Его уже неоднократно пытались выгнать из университета по неуспеваемости, но по каким-то причинам пока еще держали. Но вот в конце года он опять с кем-то подрался в городе, и к общей радости его наконец отчислили.

Таким образом, все стало на свои места, Надя наконец-то заняла свое место «Цзян Цин» в «банде четырех». Я даже не помню ее китайского имени, поскольку она четко ассоциировалась с Цзян Цин: имела приятную наружность, была лидером, имела скверный характер, стояла на твердокаменных националистических позициях по всем вопросам. Общаться с ней было трудно, потому что она была плохо воспитана, вела себя не очень сдержанно, а на занятиях вообще вызывающе, но не понимала, что ведет себя отвратительно. Она привыкла, что она знает больше и лучше других, поэтому привыкла к тому, что она всегда должна отвечать вместо всех, не давая фактически работать другим. Ей не нравилось то, что преподаватель не уделяет ей все внимание, она не хотела понимать, что в группе есть другие учащиеся, с которыми тоже надо работать. Другие студенты уже привыкли к такому положению дел и спокойно воспринимали это, более того, это было даже на руку тем, кто не хотел ничего делать. Меня же это не устраивало, потому что преподаватель отвечает за знания всех учащихся и должен был учить всех. Дело дошло до того, что она нажаловалась на меня одному бывшему руководителю факультета. Тот потребовал у руководства кафедры выяснения ситуации, а в китайских вузах прислушиваются к мнениям, поступающим от студентов, что стало одной из причин, по которой меня не стали приглашать еще на год в этот университет после трех лет успешной работы у них. Никого не убедили ни успехи в предыдущих группах, ни замечательная одновременная работа на другом курсе с большой группой, ставшей одной из лучших моих друзей. Это была единственная моя группа, которой я отказал в совместном праздновании Нового года на выпускном курсе.

Ситуация резко изменилась после возвращения из Москвы настоящих студентов этой группы. Работать стало легче, спокойнее. Реакция вновь прибывших, а вернее вернувшихся, была совсем другой, поскольку они уже имели опыт работы с другими русскими преподавателями, могли сравнить мою работу и знания. Они видели мое доброе отношение к ним, лучше понимали и воспринимали вопросы российской действительности, о которых мне приходилось говорить в ходе занятий. Роль же «Цзян Цин» постепенно сошла на нет, поскольку вернулся староста группы, уровень этих студентов не позволял ей показывать свой дурной характер, и она примолкла.

В конце четвертого курса одна из девушек, которая привезла из России видеокассету с кинофильмом «Доживем до понедельника», однажды заявила:

– Вы очень похожи на преподавателя из этого кинофильма.

Это, пожалуй, было наивысшей похвалой за все мои старания и страдания и целительным бальзамом на те раны, которые пришлось получить от «банды четырех».

Но были и другие мнения вернувшихся из Москвы, которые они не постеснялись высказать мне.

«Китайцам особенно трудно жить в Москве. В русских газетах мало пишут о Китае. Простые люди мало знают и неправильно понимают Китай. Некоторые неравноправно и недружелюбно относятся к китайцам», – написал Алеша, которому, впрочем, его мнение не помешало в дальнейшем с еще одной нашей ученицей, на которой он чуть позже женился, вернуться в Москву и еще несколько лет проучиться там в магистратуре.

«Жизнь в Москве научила меня многому, в том числе, как чинить электроприборы и как эффективно бороться с тараканами», – заметила Маша, которая после выпуска уехала в США, и узнать, встретилась ли она там с подобными трудностями, мне не удалось.

«Русские контактны и экспансивны, откровенны и сердечны. К иностранцам относятся вежливо и доброжелательно. Охотно помогают другим. Страстно любят читать. Книжные магазины всегда переполнены. Щедрость, оптимизм, открытость и интеллигентность – черты русского характера», – заметила Лилия.

Фото из личного архива автора

Так или иначе, но отношения изменились, и в конце второго года эта группа в полном составе пришла поздравить меня с днем рождения, который проходил по уже установившемуся для этого дня сценарию: приготовление разных блюд, поедание приготовленного, а дальше песни и пляски кто во что горазд.

Фото из личного архива автора

Фото из личного архива автора

Вновь прибывшие студенты поняли меня и всячески старались больше общаться со мной, вплоть до выяснения личных вопросов. Была в этой группе одна девушка из провинции Хэйлунцзян, которая тоже училась хорошо и была явной соперницей «Цзян Цин» за первое место в группе. Вероятно, именно это обстоятельство стало причиной того, что лидирующая «Цзян Цин» повлияла на ситуацию так, что эту девушку в группе просто стали третировать. Аня была маленькая, тихенькая, поэтому не могла активно противостоять давлению своей активной соперницы. Но эта девушка была среди тех, кто ездил в Москву на стажировку, а возвратившись продолжили занятия в группе. Обо всех этих обстоятельствах я до этого не знал, да и не очень интересовался, стараясь поддерживать ровные отношения со всеми.

Но однажды вечером Аня вдруг позвонила мне и попросила встречи. Голос у нее был несколько взволнованным, и просила она аудиенции по личному вопросу. Было понятно, что у нее что-то произошло. Аня вскоре постучала в дверь моей комнаты и со слезами на глазах стала рассказывать историю своей любви. Она рассказала, что во время пребывания в Москве она познакомилась с одним парнем, тоже приехавшим в Россию из Китая заниматься торговлей. Они подружились и много времени в Москве проводили вместе, а когда Аня уехала, парень заскучал по своей любимой. Долгое время они могли общаться только по международному телефону, и во время очередного разговора он вдруг предложил ей выйти за него замуж, а перед этим поехать к нему на родину познакомиться с его родителями. Обычно в Китае такое знакомство происходит накануне женитьбы, когда жених привозит свою избранницу домой для знакомства, происходит что-то вроде помолвки. И только после одобрения родителей может состояться собственно женитьба. Здесь же получалось так, что парень приехать не мог, но хотел, чтобы Аня самостоятельно отправилась к его родителям для знакомства. Такой вариант немного противоречил традиционным нормам, поскольку девушке не пристало самой приезжать в семью жениха. Аня плакала, так как не знала, что ей делать.

– Что же ты плачешь? – поинтересовался я. – Парень хороший? Ты его любишь или нет?

– Люблю, – склонила она голову и опять залилась слезами.

– Так в чем тогда дело? Поезжай.

– Стыдно.

– Подожди, а ты своим родителям звонила? – вспомнил я вдруг, что она все-таки чужое дитя, и мне как-то не с руки выдавать ее таким образом замуж.

– Нет, стыдно, – опять прозвучало в ответ. – Мои родители простые крестьяне, этого не поймут.

– Хорошо, а как же ты поедешь? Ты хоть знаешь, где живут его родители?

– Знаю. В провинции Шаньдун.

– А как ты их найдешь? – пытался я как-то оттянуть время решения этой вдруг ниоткуда возьмись появившейся проблемы.

– Он дал мне их телефон и сказал позвонить.

– Если так, то позвони. По разговору поймешь, какое у них отношение к такому неожиданному решению их сына, а там будет видно.

–Вы считаете, что можно позвонить?

– Если ты сама не против выйти за него замуж, то конечно можно.

Ребенок вдруг перестал плакать и с надеждой посмотрел мне в глаза.

– Хорошо, я позвоню.

– Конечно позвони, причем завтра же.

После этого я несколько дней не видел Аню на территории университета, занятий на выпускном курсе уже не было, поэтому они имели свободное время для подготовки к экзаменам и поиска работы. Однажды я случайно встретил ее однокурсницу, которая сразу же выпалила мне большую новость:

– Вы знаете, а наша Аня выходит замуж.

– Знаю. И очень хорошо, что выходит, – улыбнулся я ей в ответ.

– Так ведь рано… – девушка удивленно посмотрела на меня.

– Ничего, в самый раз. «В этом деле никогда не рано и никому не поздно», – вспомнил я известную фразу товарища Саахова из «Кавказской пленницы».

Чуть позже Аня сама пришла и рассказала о своей поездке, рассказала о том, что в доме ее избранника ее приняли так хорошо, как будто уже давно были с ней знакомы. Судя по всему, там любили своего сына и с пониманием отнеслись к его выбору. Сообщила и о том, что ее родители тоже согласились.

Фото из личного архива автора