Философия достоинства, свободы и прав человека

Полагаю, что представляемая книга — посильный вклад в этот крайне насущный и благотворный процесс. Преимущественно она адресована молодому поколению. Оно, увы, получает путёвку в жизнь в условиях безраздельного господства культа денег и силы, общественного лицемерия и практически полного отсутствия системы ценностей, источником которой всегда были книги и тесное общение с достойными людьми, коих в цивилизованных странах принято именовать национальной элитой. Стремлением сколь можно более восполнить сей пробел нашего бытия и продиктовано то обилие мыслей великих философов, известных государственных мужей, видных правоведов, с которыми читатель встретится на страницах настоящего издания. Представляется, что именно с их помощью нам будет легче осмыслить своё прошлое, задуматься над настоящим и отыскать свой путь в цивилизованное будущее. Решение же подобной задачи невозможно без соответствующего экскурса во всеобщую историю государства и права, историю государства и права СССР и новейшую историю Украины. Иными словами, в работе задействованы источники из различных сфер человеческих знаний, всё многообразие которых поставлено на службу одной задаче — правовой защите человеческого достоинства. Именно под этим углом зрения я и осмелился взяться за рассмотрение многих сложнейших проблем нашей трагической истории. Ведь как заметил известный английский историк Эдвард Карр (1892–1982): «Великая история пишется только тогда, когда видение историком прошлого освещено глубоким взглядом на проблемы настоящего». Разумеется, в этой книге нет никаких претензий на что-либо исключительное, а тем более великое. Просто при её написании я руководствовался убеждением, что истинное знание состоит не в механическом запоминании различных дат, цифр и иностранных языков, позволяющем сдать очередной экзамен, защитить диссертацию, эффектно выступить с трибуны собрания или в телевизионном шоу, а в таком осмыслении истории человечества, которое предоставляет шанс каждому его представителю прожить свою жизнь достойно и счастливо.

Несколько слов об изобразительных средствах, которые были задействованы в настоящей работе. Известно, что многие произведения философского и правового характера носят довольно абстрактный, нередко казуистический характер, доступный лишь очень узкому кругу посвящённых. В качестве первого попавшегося на глаза примера могу привести выдержку из работы выдающегося немецкого философа Георга Гегеля (1770–1831) «Лекции по философии истории», посвященную Французской революции: «Можно было подумать, что французская революция явилась следствием философии, ведь не случайно философию называли Weltweisheit («жизненная мудрость»); ибо она не только является истиной в себе и для себя, чистой сутью вещей, но также истиной в своей жизненной форме в том виде, в каком она проявляется в мирских делах. Таким образом, получает подтверждение идея, согласно которой отправной точкой революции явилась философия (…). Никогда доныне люди не осмеливались признать принцип, согласно которому духовная реальность управляется именно мыслью. Несомненно, для разума то был великолепный восход солнца. В ликовании той эпохи всякая мысль становилась предметом всеобщего достояния и обмена. В то время ум людей занимали чувства благородного свойства; духовный энтузиазм распространялся по всему миру, можно было подумать, что происходило примирение между небом и землей». Гениально? Вероятно. Но, в действительности, очень сложно что-либо понять неискушённому читателю. Конечно, с одной стороны, не всё гениальное — просто. Но с другой, ни один размышляющий и пишущий для других не должен упускать из виду ни одного потенциального искателя истины. Ведь далеко не все из них готовы к категориальным головоломкам и головокружительным философским схемам. Высокомерие мысли в книге, на мой взгляд, не меньший порок, чем надменное отношение к окружающим нас людям в повседневной жизни.

В студенческие годы, каюсь, сам часто грешил подобным изъяном. Например, в момент защиты дипломного проекта под названием «Логика «Капитала» Карла Маркса в исследовании права» ни один из присутствующих членов ГЭК не мог задать автору ни одного вопроса, поскольку работа в силу чрезмерной абстрактности оказалась не по плечу даже сведущим преподавателям юридических дисциплин. Малодоступность — распространенная болезнь подобного рода произведений. Поэтому борьба с этим недостатком стала одной из сопутствующих задач настоящего исследования. Это одна из причин, почему все сюжетные линии данной книги в максимальной степени сопровождаются историческими иллюстрациями, афористичными высказываниями, публицистическими зарисовками.

Важно, однако, чтобы за отдельными «деревьями» подобных иллюстраций не терялся из виду «лес» — общий замысел, концептуальная линия, философская система данного труда. Местом обитания последней стала вся работа в целом, но её квинтэссенции — преимущественно раздел 1. При этом вся архитектоника исследования покоится, образно говоря, на трёх китах: достоинстве, свободе и правах человека, по отношению к которым в качестве агрессивного начала, некой негативной и разрушительной противоположности (антитезы) выступает традиция невежества. Каждому из названных явлений уделяется достаточно много внимания в соответствующих разделах настоящей книги.

Некоторые коллеги в процессе ознакомления с рукописью книги обратили внимание на отсутствие в ней ссылок на источники и прилагаемого в подобных случаях перечня используемой литературы. Один из них с негодованием отметил, что такой подход «прямо противоречит требованиям Высшей аттестационной комиссии Украины к написанию научных работ». Само собой разумеется, что научная ценность всего того, что некогда делалось, да и ныне делается в мире, вовсе не преломляется через призму упомянутых требований отечественных чиновников от науки. На мой взгляд, важно другое: всё то, что будит мысль, способствует познанию и созиданию на благо человека, народа и общества.

Говорят, что половина успеха любой книги зависит от способности автора взглянуть на свой труд глазами читателя. Воспользовавшись этим мудрым советом, я сознательно пренебрег некоторыми формальными канонами, дабы не отвлекать читателя от основного хода своих рассуждений и логики подачи материала. И в таком подходе я отнюдь не одинок. Впервые с таким стилем изложения мне привелось ознакомиться в книге «Де Голль», вышедшей в 1973 г. из-под пера талантливого российского историка Николая Николаевича Молчанова (1925–1990). В предисловии к упомянутой монографии отсутствие в ней научного аппарата объясняется пониманием того, что «частые и пространные ссылки могут отвлечь читателя от главной мысли, утомить его, сломать динамику чтения, а главное, породить в нём скуку — смертельный яд для любой книги». Если такой приём оказался приемлемым в увлекательном жанре исторического портрета, то тем более он к месту в столь сложной и насыщенной разнообразными сюжетными линиями и фактами работе, как эта.

К тому же любые затраты времени и сил на техническую обработку научного аппарата, несомненно, отвлекают от творческой составляющей как в вопросах содержания и глубины, так стиля и формы подачи материала. Для всякого автора, который работает без помощников, это обстоятельство на каком-то этапе обретает существенное значение. Исключение было сделано лишь по отношению к украинским СМИ. Но оно рассчитано на зарубежного читателя, у которого, как правило, отсутствует какое-либо внятное представление об Украине. Восполнению сего пробела и предназначена та пёстрая мозаика нашего повседневного бытия, которая нашла своё беглое отражение преимущественно на страницах украинской периодики.

Дело, в конце концов, не в источниках. Самое главное в любом произведении подобного рода — это интерес читателя. Ибо, как справедливо заявил французский философ, правовед и просветитель Вольтер /урожденный — Франсуа-Мари Аруэ/ (1694–1778) «все жанры хороши, за исключением скучного». Пренебрежение подобным предостережением — беда многих современных авторов.

Одна из сюжетных линий настоящей книги требует особых пояснений. Речь идёт о самой неблагодарной теме данного исследования — роковой роли межэтнических отношений в политической истории нашей страны. Разумеется, будучи сыном своей эпохи, всякий раз касаясь этих «проклятых вопросов», я вынужден был непрестанно преодолевать барьеры внутренней самоцензуры. Вместе с тем именно эти вопросы встали перед нами во весь свой гигантский рост на фоне многолетнего воспитания граждан СССР в духе «социалистического» интернационализма. Если отвлечься от идеологической шелухи, то под таковым в подлинном, правовом смысле этого слова следует понимать способность руководствоваться в своих отношениях принципом уважения к достоинству, свободе и правам других людей вне зависимости от их расового, этнического происхождения, религиозной или партийной принадлежности и языка общения. В отличие от многих пропагандистов и агитаторов, писателей и журналистов, преподавателей средней и высшей школы времен СССР, которые, как выяснилось уже в последнее время, лишь по долгу службы пропагандировали идеи всеобщего братства народов, я по-прежнему являюсь приверженцем этого глубоко человеколюбивого мировоззрения. Этим, в общем-то, и объясняется некоторая, вероятно, излишняя эмоциональность, сопровождающая соответствующую сюжетную линию данной работы.

Особенностью исследования данной темы стало то, что в качестве методологической основы для измерения уровня достоинства и человечности, порядочности и благородства, которые господствовали в среде того или иного народа я использовал отношение последнего к своим соотечественникам-евреям. У такого подхода есть своя объективная логика. Ведь как заметил английский историк и журналист, советник двух премьер-министров Великобритании (Маргарет Тэтчер и Тони Блэра), автор ряда капитальных трудов, в том числе «История христианства» и «История евреев» Пол Джонсон (1928–2023): «Еврейская история охватывает не только огромный период времени, но и колоссальное пространство. Евреи внедрились во многие общества и оставили там свои следы. Писать историю евреев — почти всё равно, что писать всемирную историю, но при этом рассматривать её под весьма специфическим углом зрения. Это будет всемирная история глазами просвещённой и понимающей жертвы».

Продолжая мысль автора, можно лишь с огромной печалью заметить, что, если и были какие-то основания утверждать о «богоизбранности» евреев, то только в том смысле, что Господь сотворил этот народ с дальним прицелом: испытать на отношении к нему уровень порядочности, человечности и благородства всех остальных людей. Именно такую позицию, в частности, занял в жизни один из крупнейших композиторов ХХ века Дмитрий Дмитриевич Шостакович (1906–1975), который, по утверждению некоторых его собеседников, неоднократно заявлял: «Я проверяю людей по отношению к еврeям», поясняя эту свою мысль тем, что для него «eвpеи стали символом. В них сконцентрировалась вся человеческая беззащитность…». И в этом случае нельзя исключать, что помимо недюжинного музыкального таланта Бог одарил прославленного композитора ещё и необыкновенной проницательностью в постижении подлинных причин той многострадальной судьбы, которую Творец избрал для евреев на протяжении всей столь немилосердной истории человечества. Другой вопрос, какими неисчислимыми и непомерными муками обернулась подобная «богоизбранность» для евреев. Но, как бы там ни было с Создателем не поспоришь. Посему в настоящей работе предпринята попытка именно под этим углом зрения и рассмотреть такие основополагающие и фундаментальные темы всемирной истории как достоинство, свобода и права человека. В конце концов, как заметил один исследователь этой темы: «Евреи — это канарейки истории». И пояснил своё суждение такой притчей: когда-то шахтеры брали с собой в шахту канарейку и там выпускали ее. Если в шахте было большое скопление метана — птичка умирала. Целенаправленное преследование, погромы и истребление евреев образно говоря можно уподобить омертвляющему «метану» истории. Посему и роль её «канареек» в этой книге отведена именно евреям.