Миссия в Москву. Воспоминания доверенного лица президента Рузвельта о советской стране, ее лидерах и народе. Совершенно секретные донесения Белому дому

Ответственные инженеры являлись довольно типичными представителями своей профессии. Насколько могу судить, это крепкие физически, скромные, уравновешенные люди. Все их оборудование выглядело таким же чистым и четко упорядоченным, как на линкоре. В Соединенных Штатах на электростанциях мне бывать не доводилось, но я не могу представить себе ничего, что производило бы впечатление более ухоженного или эффективно организованного и управляемого объекта, чем эта.

Рядом с плотиной, разделенный руслом реки с турбинным заводом, находится огромный алюминиевый завод, построенный в 1931–1932 годах. Он расположен здесь ввиду доступности большого количества электроэнергии, необходимой для производства алюминия. Первоначально завод был рассчитан на годовую выработку 20 000 тонн чистого алюминия, но с тех пор его мощность удвоилась. По словам директора, общий объем производства алюминия в США на тот момент составлял 45 000 тонн. Завод спроектирован французскими инженерами, связанными с Французской алюминиевой компанией, и потребляет около половины всей электроэнергии, вырабатываемой плотиной Купера. Бокситы, основное сырье, доставляются из Ленинградской области, а также с крупных месторождений в Уральских горах. Производимый алюминий продавался различным государственным отраслям для производства кабелей, самолетов, автомобилей и т. д. По словам директора, советская тяжелая промышленность могла бы поглотить весь производимый заводом алюминий, и даже больше.

Этот директор произвел на всех нас большое впечатление. Отличный парень. Он похож на моего старого друга, Алека Легге, из компании «Интернэшнл харвестер», но немного покрупнее, скорее он представляет собой нечто среднее между Алеком Легге и моим другом, Уильямом Кнудсеном. Этот человек пользовался большим авторитетом в любом обществе и в любой ситуации. Его завод давал все основания считать, что им управляет именно такой руководитель. В ответ на наши расспросы он рассказал, что завод функционирует на коммерческой основе. Норму, или квоту, устанавливал Центральный комиссариат. Любая прибыль сверх этой нормы являлась бонусом для завода и руководства. Она использовалась для премирования за индивидуальные рекорды производительности труда, а также для улучшения социальных условий для рабочих. Жилье, по его словам, предоставлялось за плату в размере от 12 до 15 % от зарплаты семьи и от 3 до 5 % для холостяков, которые проживали в общежитиях. Заметно, что станки в электротехническом отделе в основном немецкого производства.

Самым крупным предприятием в этом регионе является металлургический завод, предназначенный для производства чугуна, стальной проволоки, высококачественного проката, ферросплавов и т. д. Когда мы там были, он был завершен примерно наполовину, но эта половина уже работала. Директор нам сказал, что весь проект оценивается примерно в миллиард рублей (200 млн долларов по официальному курсу). Когда строительство будет окончательно завершено, на заводе должно стоять четыре доменных печи, три сталеплавильных цеха и три прокатных стана.

Первоначальный проект завода предусматривал производство 1 970 000 тонн чугуна, 1 800 000 тонн мартеновской стали и 1 800 000 тонн листового проката. В то время одна из американских компаний занималась здесь монтажом стана для непрерывной горячей и холодной прокатки стального листа и отделочного цеха. Одно лишь американское оборудование для этого завода, по словам директора, обошлось в 4 млн долларов. В мире есть только два сопоставимых тонколистовых прокатных стана. Оба завода находятся в Соединенных Штатах. После завершения строительства на этом сталелитейном заводе будет работать 35 000 человек.

Из Запорожья мы отправились в Днепропетровск, расположенный примерно в 250 милях восточнее. Днепропетровск – это прекрасный старинный украинский город. Здесь широкие проспекты, красивые деревья, симпатичная застройка. Новые здания выполнены в типично модернистском стиле и в большинстве своем представляют собой квартиры и жилье для рабочих. Главным предприятием, которое мы хотели здесь посмотреть, был завод по производству стальных труб, на котором работало 9000 человек. Здесь выпускали различные виды труб, тюбинг и прочие виды готовой стальной продукции. Недавно был оборудован новый специальный участок для производства бесшовных труб. Он проработал всего два года. В нем имелись цех металлообработки, трубопрокатный цех и три мартеновских печи. Мощность мартеновского цеха составляла 440 000 тонн. Мы прошлись по заводу и в целом увидели там такие же условия, как на предприятиях в Харькове.

Наибольший интерес вызвал у нас директор этого завода. Когда мы пришли в заводское управление, чтобы познакомиться с ним, то увидели хорошо обставленный и прекрасно оборудованный главный офис, похожий на офис любой крупной организации в Соединенных Штатах. Когда нас пригласили в кабинет директора, у дверей нас встретил молодой человек лет тридцати пяти и на безупречном английском произнес: «Здравствуйте, господин посол. Весьма рад приветствовать вас здесь». Это был опрятный, ухоженный мужчина в прекрасно сшитом костюме. В Нью-Йорке такого можно было бы запросто принять за какого-нибудь адвоката или бизнесмена. Придерживаясь нашего обычного подхода, мы принялись задавать различные вопросы технического характера и по вопросам, связанным с заводом, таким как управление и т. д. Он уселся за стол, накрытый стеклом, и очень спокойно, но увлеченно отвечал на все вопросы. Большинство ответов мы получали сразу же, без всякого промедления. Иногда директор обращался к графикам и таблицам с цифрами, которые находились под стеклом на столе. То, чего не было на графиках, было записано в небольшом блокноте, который он достал из кармана своего жилета. Страницы блокнота были мелко исписаны данными, очевидно относящимися к показателям и характеристикам заводского оборудования.

Когда он рассказал о запуске нового цеха по выпуску бесшовных труб, я спросил, знает ли он о заводе братьев Смит в Милуоки, где затраты на рабочую силу были чрезвычайно снижены благодаря использованию электрических машин. Он ответил, что изучал работу завода в Милуоки, а также другого аналогичного завода в Огайо и что их новый цех, с учетом рекомендаций американских инженеров, воплотил в себе лучшие черты обоих упомянутых заводов. Он добавил, что, по его мнению, он даже лучше. Перед тем как уйти, я попросил разрешения задать ему несколько личных вопросов. Он с готовностью согласился. Оказалось, что он родом из крестьянской семьи, которая проживала примерно в 25 милях от Днепропетровска. Он был одним из одиннадцати детей, которые жили в примитивной хижине с земляным полом, вполне типичной для сельскохозяйственных районов России. Обувь он стал носить, лишь когда приехал в Днепропетровск, чтобы пойти там в школу.

За государственный счет он закончил общеобразовательную школу в Днепропетровске, после чего учился в местном университете, где имелись горный, металлургический и технологический факультеты. Он сказал, что это было нечто вроде университета или технического института, наподобие нашего Технологического института Карнеги. Обучение длилось четыре с половиной года. Окончив металлургический факультет, он получил диплом в возрасте 23 лет. Я спросил, большой ли тот университет. Он ответил, что сейчас в нем обучается 25 000 студентов. Все студенты получали от государства стипендии на одежду, проживание, театр и т. д. После окончания курса обучения в местном университете он некоторое время посещал технические училища Москвы и Ленинграда, а затем отправился в Германию, Францию и США, чтобы завершить свое техническое образование, ознакомившись с опытом других стран. Он провел семь месяцев в США, посетив Питтсбург, Янгстаун, Кливленд, Чикаго и Детройт, где изучал американские технологии. Вернувшись на родину, стал одним из помощников в руководстве заводом, а теперь в возрасте тридцати пяти лет возглавил всю организацию.

Сельскохозяйственная техника

Из Днепропетровска мы поехали в Ростов-на-Дону, на северное побережье Черного моря, где находился очень крупный завод по производству комбайнов и другой сельскохозяйственной техники.

Не все об этом знают, но сельскохозяйственных машин Советский Союз производит больше, чем любая страна в мире, даже больше, чем Соединенные Штаты. Они являются нашими конкурентами – притом весьма серьезными – на всем Ближнем Востоке и даже в Азии. Этот сельскохозяйственный машиностроительный завод – крупнейший в СССР. Он расположен на окраине города, население которого, кстати, составляет 500 000 человек. До революции в Ростове-на-Дону находилась штаб-квартира войсковой организации донских казаков. В настоящее время это один из крупнейших городов Донбасса, неподалеку от которого сосредоточена крупнейшая в стране угледобывающая промышленность, а также ряд крупнейших металлургических и химических предприятий. Регион также богат антрацитом и битуминозным углем, некоторые сорта которого обладают очень высокими показателями коксования. На тот момент в этом районе находилось 30 процентов сталеплавильных печей Советского Союза, а также 21 коксохимический завод и пять химических заводов общего назначения. Вышеназванный сельскохозяйственный машиностроительный завод занимает площадь 180 квадратных гектаров (около 446 акров). Он производит гусеничные тракторы, комбайны, бороны, плуги и т. д. И здесь мы вновь обнаружили определенные признаки, указывающие на то, что завод перепрофилирован на военные нужды. По словам директора, литейный цех был «закрыт на ремонт». Когда он это сказал, мне подмигнул Демари Бесс. Вся Россия, включая нас, думала и говорила в русле подготовки к войне, которой так интенсивно занимались Советы. Применялись сборочные линии, конвейеры и ленточные системы, и, судя по всему, они работали очень хорошо. С точки зрения оборудования, расположения агрегатов и станков и планировки завода все выглядело так же хорошо, как все ранее увиденное на других заводах. И здесь у меня снова создалось впечатление, что темпы производства не соответствуют показателям наших заводов, с которыми я знаком. Но как бы там ни было, все шло достаточно гладко. Я присел на шасси на одном из концов сборочной линии, и через несколько минут мы уже выезжали своим ходом, на собранном агрегате.

В механическом цеху завода мы отметили, что большая часть оборудования – американского или немецкого производства. В ходе нашей экскурсии произошло еще кое-что интересное. Мы проходили через деревообрабатывающий цех, где большинство станков американского производства. Нас познакомили с руководителем этого цеха, в котором работает 1000 человек. Ему было около 30 лет. Он сказал мне: «Господин посол, вы ведь родом из Висконсина, не так ли?» Это было сказано на идеальном английском! Я ответил: «Да, а что?» Он в ответ: «Я два года учился в Висконсинском университете в Мэдисоне. Какой замечательный университет и какой прекрасный город». Он добавил, что после завершения технического образования посетил большинство крупных машиностроительных заводов США. Это еще раз говорит о молодости и качестве младших руководителей таких организаций. Когда мы покидали завод, мои внештатные советники, из печатной прессы, сошлись во мнении, что этот завод переоборудуется под производство гусениц для больших танков.