Мой разрыв с сектантами-трясунами

ПАУК ПЛЕТЕТ ПАУТИНУ

«Мир тебе и любовь. Да умножатся они в сердце твоем, дорогой мой сын Федя, приветствую тебя любовью господа нашего Иисуса Христа. Если бы ты знал, сколько я пережила за тебя, то ты, как достойный и любящий свою мать, не причинил бы мне столько горя и слез. Умоляю, дорогой сын, еще раз прошу во имя господа нашего, покайся, в чем виновен, ибо скоро придет конец всем нечестным на земле. Вспомни, дорогая душа, кем ты был и кем стал. Образумься, обрати взор твой к господу, покорись…»

Это письмо моей матери. Я получил его в феврале 1955 года, когда усомнился в веровании и сообщил ей об этом. Бедная мама! Она так радовалась моим успехам на пути, предопределенном Мачульской, и так надеялась, что именно секта сделает из меня человека, что мой разрыв с религией она переживала, как самое тяжкое несчастье для меня самого и для нашей семьи.

Ведь сектанты последовательно и настойчиво добиваются, чтобы не только знакомые им люди, но и прежде всего члены их семьи были верующими. На словах они заявляют, что не внушают детям религиозных чувств. Дескать, ребенок вырастет и сам определит свое отношение к религии. Это явная ложь. Дети, общаясь со взрослыми сектантами, задавая им всевозможные вопросы, порожденные окружающей жизнью, слышат ответы в строгом соответствии со священным писанием. Родители заставляют ребенка просить у бога благословения перед принятием пищи, молиться. Едва ребенок научится ходить, его приводят на собрания сектантов, и он падает вместе со всеми на колени, плачет часами до бесчувствия. Если ребенок заупрямится выполнять сектантские обряды, в ход пускают розги.

Проповедник Тимофей Гончарук, живущий в городе Имане Приморского края, предлагал в своих проповедях, чтобы верующие запрещали своим детям вступать в пионеры и петь советские песни. Во Владивостоке живет семья пятидесятников Ефима и Елены Машталер. Они часто водят на религиозные собрания своих детей школьного возраста.

На собраниях секты в городе Находке Приморского края вы увидите ребят дошкольного и младшего школьного возраста. Это дети руководителя секты Николая Горетого, сектанта Михаила Пименова и многих других. Дети в сектантских семьях растут примерно в тех же условиях, в которых довелось воспитываться и мне.

Когда я перешел в девятый класс, Мачульская сказала:

— Школа отвлекает тебя, брат мой, от бога.

На следующий день я переступил порог кабинета директора школы. Василий Федорович Баклушин удивленно посмотрел на меня:

— Это почему же ты решил бросить школу, Мячин?

Я опустил голову. Сказать правду не мог, а лгать нельзя. И все-таки я солгал:

— Дома тяжело… материальные условия… — повторил я то, что мне велела сказать Мачульская.

Конечно, нас было много в классе. Учительница, а тем более директор школы, могли и не знать действительного положения в семье. Но теперь я хорошо вижу, что школа должна глубоко вникать в те условия, в которых воспитывается в семье каждый ученик. Скольких молодых людей это спасло бы от тлетворного, разлагающего влияния религии!

Василий Федорович развел руками: мол, как знаешь. Так я и распрощался со школой. Моим воспитанием серьезно занялись Мачульская и известный сектантский проповедник Михаил Сидорович Бут. Это высокий и плотный человек преклонного возраста, без одной руки, с тоненькими черными усиками на крупном скуластом лице. Бут нигде не работал, на одном месте долго не задерживался. Я лишь впоследствии узнал, что в прошлом он, как и Мачульская, отбывал тюремное заключение за антисоветскую деятельность. Теперь мне стало понятно, почему он говорил о себе, как о «мученике за праведное дело Христа»!

Бут прибыл в Киргизию, чтобы вовлекать в секту молодежь, на которую у пятидесятников были особые виды. Изворотливый и хитрый человек, Бут напоминает мне теперь черного паука. Своими проповедями он плел невидимую глазу, но прочную паутину, каждодневно затягивая в нее новые жертвы.

Бут тщательно обучал других сектантских активистов, и меня в том числе, уменью опутывать юношей и девушек религиозным дурманом. В 1945 году я уже считался примерным проповедником, членом церковного совета.

— Прежде всего, — инструктировал меня Бут, — нужно присматриваться к людям. Обращай внимание на тех, кто безмолвен на собраниях, сторонится общественной жизни. Постарайся подойти к нему, заговорить. Не вздумай сразу раскрывать карты, тут нужен тонкий подход. Заведи речь о каких-либо жизненных явлениях, скажем, о сне или смерти. Послушай, что он будет говорить в ответ, затем осторожно растолкуй в свете учения библии. Потихоньку прощупывай его настроение и, если увидишь, что человек начнет спорить с тобой, доказывать противоположное, — брось его, больше не подходи, избегай. А если заинтересуется, — побеседуй с ним подробнее, пригласи послушать песни, проповеди. Придет — там видно будет…

Я добросовестно выполнял все инструкции моих наставников. Помню одну из своих бесед с семнадцатилетней Лидой Гулюк. Она выросла без отца и матери, перенесла немало жизненных лишений. Я заговорил с ней о смерти.

— Ты полагаешь, что когда умрет человек, от него ничего не останется? Но вот представь себя мертвой и в то же время живой. Какая разница между тобой живой и тобой мертвой?

Лида удивленно посмотрела на меня, заинтересовалась. Я продолжал излагать свои взгляды не спеша, уверенно, слово к слову, как кирпич к кирпичу.

— И у мертвой и у живой у тебя все остается на месте: руки, сердце, тело и все, что в нем есть. Почему же в одном случае ты мертва, а в другом жива? Потому, Лида, что из тела твоего вышла душа. Смерть — это отделение души от тела.

Что мне могла возразить собеседница? Ведь она не знала, как не знал и я тогда, что наша наука неопровержимо свидетельствует о нелепости существования души, тем более ее бессмертия.

— А куда же девается душа? — поинтересовалась девушка.

— Смотря какая душа, — серьезно и таинственно отвечал я. — Души грешные попадают в ад и пребывают в муках вечных, одно мгновение которых так же тяжко, как муки человека за всю его земную жизнь. А души праведные, покаявшиеся, летят к господу нашему и пребывают в вечном блаженстве.

Мне стыдно теперь за себя, за эти свои беседы. Но эти сказки о рае и аде, о душах праведных и грешных — до сих пор один из главных козырей в руках сектантских проповедников, устрашающих ими темных, малограмотных людей.

У девушки заблестели глаза. Мы продолжали разговор в том же духе, я внутренне улыбнулся и подумал: «Эта будет наша». И Лида потом действительно стала сектанткой.

Сектанты обращают внимание прежде всего на молодежь. Туда, где плохо поработала школа, пионерская и комсомольская организации, тянет свои щупальцы религия. Особенно легко поддаются «обработке» люди с какой-либо психической травмой. Добрая половина девушек-сектанток пришла в общину в поисках «утешения» после обиды, которую им нанесла «судьба». Если бы на предприятиях и в учебных заведениях эти молодые люди нашли в свое время чуткий, отеческий подход и внимание, вряд ли они стали бы жертвами сектантов.

Следует сказать и о другом. Иногда молодых людей влечет к сектантам религиозный обряд, романтизм обстановки. Таинственные сборы в полутемном помещении, где-либо на глухой окраине города, спевки хора, торжественные проповеди — все это, естественно, может заинтересовать юношей и девушек, особенно там, где бездействуют очаги культуры, как это было у нас в Токмаке.

Применялись и другие методы, чтобы заинтересовать молодежь. Мы, например, иногда уходили в горы и проводили моления на лоне природы. Устраивали для молодежи сектантские «вечера любви» с пением псалмов или стихов церковного содержания. Не лишним будет отметить, что многие стихи на библейские темы пелись на мотив известных революционных песен, например, «Смело, товарищи, в ногу…» Руководители секты искусно используют популярность этих песен в народе.

Потом на этих вечерах загадывали загадки религиозного содержания. Большинство их, как, впрочем, и песнопения и беседы, прививают молодежи неправильные взгляды на жизнь. Вот, например, одна из загадок: «У человека взяли и ему же отдали. Что это такое?» Оказывается, это ребро, которое бог якобы взял у Адама и ему же возвратил в виде Евы. Как видите, религия внушает верующим, что жена является собственностью мужа.

За всей этой внешней развлекательностью сектанты ни на миг не забывают о своих подлинных целях. Все глубже втягивая в свои путы молодежь, запугивая ее муками ада на том свете, община открыто и настойчиво добивается непреложного выполнения сектантских требований.

Молодым людям категорически запрещается участвовать в демонстрациях по случаю всенародных революционных праздников. Также категорически запрещается вступать в комсомол, в другие общественные организации, принимать участие в общественной жизни. Молодежь не должна посещать кино, театры и другие очаги культуры, ибо, как говорят сектанты, все то, что не от бога, является мирским и греховным.

Я и сам, как проповедник и наставник молодежи, много раз отговаривал юношей и девушек сектантов от их участия в демонстрациях в дни Октября и Первого мая. Обычно в дни революционных праздников сектанты тайно, по одному, чтобы не было заметно, собираются в доме где-нибудь на окраине города и там молятся.

Помню случай, когда Лида Гулюк, уже будучи сектанткой, пошла в кино. Вместе с Николаем Губой я строго побеседовал с ней и взял с нее обещание никогда больше в кино не ходить.

Многие девушки-сектантки спрашивали у меня, можно ли им делать завивку волос. Я отвечал, что это мирской соблазн, от которого следует отказываться, и ссылался на священное писание: «Не любите ни мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви отчей; ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от отца, но от мира»[2].

Ведь чем более темен, необразован человек, тем легче сделать из него фанатика веры. Не случайно среди молодежи, посещающей секту, люди с начальным образованием составляют, как правило, подавляющее большинство. Скажу о своих сверстниках. Леня Свинаренко окончил четыре класса, Вася Палий и Николай Губа бросили школу на пятом году обучения.

Уклад нашей советской жизни очень часто сам по себе отрывает юношей и девушек от секты, вовлекает в бурную созидательную деятельность. Сын сектанта Константина А. Николай, несмотря на все угрозы, решительно порвал с религией. Из дома ушла старшая дочь Лиля. Старики даже били ее, но девушка оказалась непреклонной:

— Мне с сектой не по пути, я хочу жить на этом свете, — заявила она.

Таких, как Лиля, немало. Однако есть и такие молодые люди, которых сектантские проповедники цепко держат в своих руках. Вот почему нельзя полагаться только на то, что сама жизнь рано или поздно вернет верующих на правильный путь. Нужно всеми возможными средствами — через печать и радио, путем лекций, открытых диспутов и индивидуальных бесед, при помощи кино и книг — скорее помочь им прозреть.