Очень хочется жить!

– Да ты пессимист, вот смотри, на следующей засаде обязательно подстрелим по кабанчику.

Вскоре нас окликнул Заид и сказал, чтобы мы заняли позиции в 30 метрах друг от друга по одной стороне дороги. Кабаны должны были спускаться на нас сверху, и нам надо было приготовиться и ждать.

Мокрые и грязные, мы без сожалений плюхнулись прямо на землю, определив зоны пристрелки и подготовившись к выходу свиней. На земле дождь чувствовался не так сильно, помимо деревьев нас теперь укрывали и кусты, так что здесь было почти сухо, в сравнении с тем, что было на тропе.

Виталика я не видел, он оставался не в зоне моего огневого контроля. Но чувствовал, что он также лежит где-то там под кустом и, затаившись, вглядывается в густые джунгли. Расстояние для выстрела здесь было ещё меньше, чем на прошлой поляне. Реакция должна была быть моментальной, поэтому я не снимал руку с курка и заранее снял предохранитель.

Я провёл в таком положении ещё где-то полчаса, спустя которые я перестал чувствовать, что я промок. Я просто привык к этому состоянию, слился с водой в воздухе и на земле. Охота – лучшая медитация. Это не время для того, чтобы думать о прошлом или будущем. Это не время для мыслей о том, как неудобно тебе находиться в твоей позиции или как хочется перевернуться, почесаться, поныть. Вся концентрация уходит в указательный палец и мушку прицела. Дыхание становится глубоким и ровным. Мысли приходят в порядок и ясность. Ни насекомые, ни дождь, ни колючие и ядовитые растения – ничто из этого не отвлекает от реализации векового инстинкта убийцы, заложенного в каждого из мужчин.

Из этого умиротворённого и сконцентрированного состояния меня вырвала девушка. Ананда, дочь Заида, подошла ко мне и сообщила, что отец велел передать, что мы двигаемся дальше. Загонщики опять прошли мимо наших позиций.

Дождь становился слабее, тропа уже не была такой крутой, и идти становилось почти легко. Спустя какое-то время мы набрели на лесную хижину, в которой, видимо, местные крестьяне хранят свой инвентарь для аграрных работ и пьют кофе в конце трудового дня. Мы расположились на скамейках в этой лачуге и развели огонь, чтобы немного согреться, вскипятить воды и тоже насладиться ароматом растворимого копи три в одном.

Пока мы грелись у огня, я достал из непромокаемого отделения рюкзака свой телефон и увидел, что меня искали коллеги. На удивление, в этой глуши неплохо ловил интернет, видимо из-за того, что мы были почти на вершине склона. Мокрый насквозь от смеси пота и дождя, вымазанный глиной и исцарапанный джунглями, я созвонился с коллегами по работе.

Корпоративный мир Сингапура на другом конце линии, с его чистыми и светлыми кабинетами, совсем не укладывался в картину, которая разворачивалась у меня перед глазами. Мои коллеги, сидя в офисе на 50-м этаже, тоже наверняка могли бы быть довольны своим видом. Но я уверен, что каждый из них предпочёл бы вид с вершины пунчака, на котором мы сидели, и запах растворимого копи три в одном лучшим зёрнам из кофейни в атриуме бизнес-центра. Уверен, им бы тоже хотелось почувствовать жизнь на вкус такой, какой в эти минуты её чувствовал я. С привкусом земли, пота и крови. Описывать всё это я им не стал, сухо обсудив рабочие дела и поскорее вернувшись к реальной жизни.

Звонок немного вернул меня на землю. Надо было завершать то, зачем мы пришли в джунгли, и возвращаться домой с победой. Была уже вторая половина дня, и через несколько часов солнце должно было скрыться за горизонтом. Дождь потихоньку сходил на нет, превратившись из тропического душа в лёгкую питерскую морось.

Я окликнул Буди, Виталик кивнул в знак готовности выдвигаться дальше, и мы тронулись в последнюю засаду на нашем пути. Бедные дети, которые всю дорогу бегали с нами, подшучивая над нашим внешним видом и не азиатской «ловкостью», на этот раз заторопились домой и ушли с Заидом в другую сторону. Остались только мы с Буди и Виталиком. Мы чувствовали, что ближайшая засада будет крайней для нас на сегодня, и старались идти как можно тише, без лишнего шума.

Спустя минут 15 мы набрели на загонщиков. Они тоже промокли насквозь, и было видно, что их начинает утомлять эта охота. Сидя на поваленном дереве, на влажной бумаге мы нарисовали общую схему того, что должно было происходить в крайней засаде. Согласно схеме, дорога, на которой мы должны были устроить засаду, шла серпантинами вниз. Мы должны были выдвинуться на место и, заняв позиции, подать условный знак свистом о нашей готовности. Загонщики сверху горы должны были погнать на нас кабанов, которые, по их словам, паслись здесь неподалёку в кустах. Взять их в кустах мы не могли, потому что в густых зарослях мы бы их никогда не увидели. Но как только они побегут от собак и выйдут на открытое пространство, для нас не должно составить труда их подстрелить.

Спускаясь к позиции, я напихал в свою соломенную шляпу всякой зелени для того, чтобы не выделяться из пейзажа. Лицо моё уже было измазано глиной, а чёрно-зелёный костюм отлично камуфлировал меня среди мокрых джунглей. Пройдя где-то километр, мы заняли позиции в низине в тропинки. В этом месте тропа была узкой, но джунгли вдоль неё хорошо просматривались. На стороне дороги, в которой мы прятались, было много растительности. На другой стороне оставалось много открытых мест.

Я приготовил нож и верёвку, проверил ружьё и прокрутил в голове алгоритм действий: «Вот примерно из этого места выбегает кабан, стреляю ему в область головы и шеи, он падает, я с ножом подбегаю к нему, фиксирую его тело коленом и режу горло от уха до уха. Дальше надо будет оттащить его за ноги вон к тому дереву, привязать за задние лапы и поднять, чтобы стекла кровь». Думая об этом, я ещё раз проверил, заряжено ли ружьё, не засорился ли затвор, снят ли предохранитель. Осмотревшись, я попытался оценить, насколько надёжно я замаскирован и есть ли опасность быть обнаруженным. Лежал я к низу от дороги, поэтому на всякий случай я решил достать нож из ножен. Вдруг кабан выскочит прямо на меня, и я промахнусь или не уложу его одним выстрелом. Нужно, чтобы нож был под рукой, и я мог быстро им воспользоваться в случае необходимости.

Всё было готово. Видимо, Виталик тоже закончил свои приготовления, так что вскоре я услышал условный сигнал, по которому загонщики должны были начать гнать на нас животных.

Почти сразу после этого вдали послышался лай собак и, мне даже показалось, визг свиней. Звук нарастал, и с его приближением я всё больше вжимался в землю. Пульс колотил в груди ускоряющийся марш. Ладони начали запотевать, сжимая шейку приклада. Глаза впились в прицельную планку.

Я успевал посматривать краем глаза по сторонам, но ствол ружья и мои глаза были прикованы к небольшому проёму в кустах напротив, из которых должен был появиться кабан. Я приметил эту тропку, как только оказался на этой полянке. Очевидно было, что это не случайная щель, а используемый для прохода животных лаз. Именно оттуда я ожидал увидеть свою добычу.

Шум загонщиков приближался, и среди него резко выделились гулкие удары четырёх лап, быстро бьющих землю. Владелец этих лап приближался ко мне очень быстро. Животное бежало ко мне не со стороны лаза, в который я целился, а справа. Не успев повернуть голову и увидеть что-то чёткое, я развернулся вправо вместе с ружьём и нажал на курок. В доли секунды передо мной появилась серо-коричневая масса, которая дёрнулась было от гулкого звука выстрела, но, не сбавляя скорости, промчалась влево от меня. Лишь мгновение спустя я понял, что это была собака, которая загоняла кабана. Четвёртая засада тоже прошла неудачно.

Я ещё оставался в своём убежище, когда ко мне подошёл загонщик и спросил, попал ли я в кабана своим выстрелом. Мне оставалось лишь отмахнуться и признаться, что стрелял я в собаку, а никакого кабана я так и не увидел. В собаку я не попал, так что переживать загонщику было не за что. Из своего убежища подошёл и Виталик. Он тоже не видел кабанов, хотя загонщики и убеждали, что они видели их своими глазами, просто они прошли аккурат мимо нас.

– В кого ты стрелял?

– В собаку.

– Я собаку есть не буду.

– Я знаю, я не попал.

– Ты вообще видел кабанов? – спросил Виталик.

– Не, вообще никого, как будто нас разводят. Вот как собака могла идти по следу и пробежать мимо меня, если кабан не пробегал передо мной?

– Может быть, кабаны прошли до того, как мы заняли позиции?

– Местные говорят, что их видели.

– Ну значит, это мы с тобой такие слепые, – говоря это, Виталик прицелился в дерево и выстрелил. – Вроде попал, значит не слепой, как же у них вообще получилось пройти мимо нас?

– Не знаю, видимо, действительно какая-то местная магия. «Очень хочется жить» называется.

– Может быть, мы недостаточно помолились Аллаху, чтобы он дал нам сегодня добычу?

– А ты молился?

– Я нет, а ты?

– И я нет. Вот тебе и разгадка, – рассмеялся я. – В следующий раз обязательно надо будет помолиться.

Говоря это, я сложил все вещи в рюкзак, перезарядил ружьё и был готов двигаться дальше. Засад больше не планировалось, нам надо было возвращаться к базовому лагерю, чтобы успеть до темноты, и мы могли надеяться только на то, что встретим какое-то животное по пути к лагерю.

– Буди, надеюсь, мы пойдём не той же тропой? Я думаю, мы просто не сможем подняться по скользкой глине.

– Нет, Влад, мы пойдём напрямую через вот эти холмы. Здесь где-то два часа идти по прямой, будем на месте до заката.

– Принял, выдвигаемся.

Дорога спускалась вниз, становилась всё более широкой, и мне даже иногда казалось, под глиной пробивался бетон. После узенькой тропинки из размытой глины идти по такой дороге было чистым удовольствием.

В голове прокручивались сцены из засад. Почему мы не заметили кабанов, как у них получилось пройти мимо, что мы делали не так. В целом, я уже принял тот факт, что мы вернёмся домой без добычи. Само это приключение с походом по джунглям уже подарило нам достаточно ярких эмоций. Однако я всё равно смотрел по сторонам, надеясь, что кто-нибудь появится из кустов. Не кабан, так олень.

В какой-то момент тропинка превратилась в настоящую дорогу, где под травой виднелась бетонка. Видимо, этот путь активно использовался местными фермерами. Спустя какое-то время мы вышли на площадку с выкошенной травой. Здесь явно присутствовали люди.

– Буди, что это за место, почему в джунглях бетонная дорога и подстриженная трава?

– Здесь находится храм, пойдёмте, я вам покажу, – с этими словами Буди довёл нас до края площадки и указал на противоположный конец площадки.

К другому концу долины вела бетонная дорожка, и там у подножья пунчака среди зарослей выделялась пещера. При входе в пещеру стояла большая белая статуя европейского вида женщины. Всё это было настолько неожиданно увидеть в джунглях, что мы на секунды потеряли дар речь.

– Как в фильмах про Индиану Джонса!

– Точно! – ответил я Виталику. – Буди, что это?

– Это храм, Gua Maria Legok Minang, раньше христианам приходилось прятаться от мусульман, и они перенесли богослужения в джунгли, теперь здесь есть большая христианская община. Это наиболее отдалённая её часть, большая часть расположена ближе к дороге.