Торжествующий дух

«В своем горе мы тогда не заметили, — заключает свои воспоминания Вера Константиновна, — как милостиво было Провидение, призвав Отца в иной, лучший мир. К великому нашему счастью, он не увидел революции со всеми ее ужасами, так трагически коснувшимися именно нашей семьи».

Траурный манифест Государя гласил: «Божиею милостию Мы, Николай Второй, Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, Великий Князь Финляндский и прочая, и прочая, и прочая.

Объявляем всем Нашим верным подданным: Всемогущему Богу угодно было отозвать к Себе любезнейшего Двоюродного Дядю Нашего Великого Князя Константина Константиновича.

Его Императорское Высочество скончался, после продолжительной и тяжкой болезни, во 2-й день июня, на 57 году от рождения. Покойный Великий Князь Константин Константинович посвятил свою жизнь отечественной науке и положил много труда и забот по высшему руководству делом военного образования юношества, давшего столь доблестный состав офицеров, геройские подвиги коих в настоящую войну навсегда запечатлеются в истории Русской Армии.

Оплакивая утрату любезнейшего Дяди нашего, Мы уверены, что все верноподданные Наши разделят скорбь, постигшую Императорский Дом Наш, и соединят молитвы свои с Нашими об упокоении души усопшего Великого Князя.

Дан в Царском Селе во 2-й день июня, в лето от Рождества Христова тысяча девятьсот пятнадцатое, Царствования же Нашего в двадцать первое.

На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою подписано: Николай».

Государь Император пишет в своем дневнике:

«2-го июня. Вторник. В 4.20 отправился в Аничков к Мама с Ольгой и Татьяной. Вернулся в 7 час. и принял Сазонова. После доклада вошел маленький Георгий Константинович и сообщил о кончине Кости. В 9 ¼ поехали в Павловск на первую панихиду. Там были: тетя Ольга, Мавра и Митя; из взрослых сыновей никого…

3-го июня. Среда…После обеда поехали в Павловск на панихиду. 5-го июня. Пятница…После обеда поехали на панихиду в Павловск. Было все семейство.

6-го июня. Суббота…К 2 час. прибыл с Ольгой, Татьяной и Марией в Павловск к панихиде. После нее гроб был перенесен вниз и поставлен на лафет. В 4 ч. отправились в город. Мама и остальная часть семейства ожидали прихода траурного поезда, который подошел через десять минут; шествие направилось мимо собора Семеновского полка по Гороховой, по набережной Фонтанки, чрез Марсово поле на Троицкий мост. В крепость пришли в 7.10. После панихиды вернулись в Царское Село в 8 ½ час.

8-го июня. Понедельник. В 10.10 отправился с Эллой, Ольгой, Татьяной и Марией в город прямо в Петропавловский собор. Заупокойная Литургия и отпевание продолжались два с половиной часа. Грустно было смотреть на тетю Ольгу, Мавру и в особенности на бедную Татьяну Константиновну, когда опускали тело Кости в могилу!»

Возвращавшиеся из Мцхеты Татьяна и Игорь приехали в Петроград почти к самым похоронам. Прямо с вокзала поспешили в Петропавловскую крепость. «Гроб стоял высоко, — писала она, — над несколькими ступенями, и почетный караул вокруг. Государь Император сделал замечание, почему духовенство не было в одинаковых облачениях. Старший брат Иоанн пригласил столько епископов, столько священников, всех, кого только знал, так что не хватило придворного облачения. Совершались Литургии и панихиды… Тело почившего Отца вскрывали и бальзамировали. Нашли язву в сердце. Вспомнили, что последнее время он говорил: «У меня так болит сердце, точно там рана…» Погребение в новой усыпальнице, с впечатлением холодности и неуютности. В 1911 году первой там была погребена Бабушка, Великая Княгиня Александра Иосифовна. Отец лежит рядом с ней. А Матушка, в беженстве скончавшаяся 11-го (24-го) марта 1927 года, письменно завещала, когда будет возможно, перенести ее в Россию и похоронить рядом с возлюбленным Супругом».

Война продолжалась. Сыновья К. Р. и Князь Владимир Палей были на фронте. В сборнике стихотворений Палея, вышедшем в 1916 году (первый экземпляр книги он получил буквально под бомбами, — при налете вражеских аэропланов на русские позиции), были стихи, посвященные К. Р. — кроме цитированного выше: «На смерть К. Р.» (написано 4 июня 1915 года) и «Тень Иосифа Аримафейского. Светлой памяти К. Р.» (в феврале 1916-го). Вот это, второе из названных, стихотворение:

Настал молчанья час, и вновь мечты бегут,
И снова луч возник невидимого света —
Благослови меня на плодотворный труд,
О тень прекрасная усопшего поэта…
В моей душе давно мерцает огонек,
Я, на пути моем видения разбросив,
Мечта давно зовет — но этот путь далек:
Благослови ж меня, молящийся Иосиф…
Тебя призвал Господь, ты улетел от нас,
И чужд теперь вдвойне житейскому ты пиру,
Но ты пришел ко мне в безмолвный этот час,
Держа еще в руках свою немую лиру.
Да, ты пришел ко мне напомнить мне о том,
Что только тот поэт, кто верит в жизнь иную,
Кто, видя скорбь и смерть в сияньи золотом,
Не оскверняет злом свою тропу земную.
И ты пришел ко мне, Иосиф христианин,
Иосиф ласковый, Иосиф вдохновенный,
Сказать, что нет конца кругу земных кручин,
Но что всего сильней поэт проникновенный.
И словно ветерок, гонящий прочь грозу,
Сомнения мои живительно рассеяв,
Сказал ты: «Примет Бог невольную слезу
Того, над кем толпа смеется фарисеев.
Ты песню не спеша докончи здесь свою,
И встречу я тогда тебя у райской двери…»
И я внимал тебе, и я теперь пою
Твоей правдивости, твоей глубокой вере…
О, дай мне те слова надежды и любви,
Перед которыми ничто людей страданья,
И лирою своей меня благослови,
Исчезнувший певец весны и упованья. Царское Село. Февраль. 1916

Часть вторая Торжествующий дух