Торжествующий дух

Эпилог

Современная великая подвижница-прозорливица — Саровская Прасковья Ивановна — жившая последние годы жизни в Дивееве, а до сего несколько десятков лет в лесу, начавшая свои подвиги еще при жизни преподобного Серафима, предсказала Государю и Государыне за год рождение сына, но «не на радость, а на скорбь родится этот царственный птенчик», невинная и святая кровь которого будет вопиять на Небо. Она в последние дни земной жизни, в своих условных, но ясных поступках и словах, предсказывала надвигающуюся на Россию грозу. Портреты Царя, Царицы и Семьи она ставила в передний угол с иконами и молилась на них наравне с иконами, взывая: «Святые Царственные мученики, молите Бога о нас». В 1915 году, в августе я приезжал с фронта в Москву, а затем в Саров и Дивеево, где сам лично в этом убедился. Помню, как я служил Литургию в праздник Успения Божией Матери в Дивееве, а затем прямо из церкви зашел к старице Прасковье Ивановне, пробыв у нее больше часа, внимательно слушая ее грядущие грозные предсказания, хотя выражаемые притчами, но все мы с ее келейницей хорошо понимали и расшифровывали неясное. Многое она мне тогда открыла, которое я тогда понимал не так, как нужно было в совершающихся мировых событиях. Она мне еще тогда сказала, что войну затеяли наши враги с целью свергнуть Царя и разорвать Россию на части. За кого сражались и на кого надеялись, те нам изменят и будут радоваться нашему горю, но радость их будет ненадолго, ибо и у самих будет то же горе.

Прозорливица при мне несколько раз целовала портреты Царя и семьи, ставила их с иконами, молясь им как святым мученикам. Потом горько заплакала. Эти иносказательные поступки понимались мною тогда, как переживаемые великие скорби Царя и Семьи, связанные с войной, ибо хотя они не были растерзаны гранатой и ранены свинцовой пулей, но их любящие сердца были истерзаны беспримерными скорбями и истекали кровью. Они были действительно бескровные мученики. Как Божия Матерь не была изъязвлена орудиями пытки, но при виде страдания Своего Божественного Сына, по слову праведного Симеона, в сердце Ей прошло оружие. Затем старица взяла иконки Умиления Божией Матери, пред которой скончался преподобный Серафим, заочно благословила Государя и Семью, передала их мне и просила переслать. Благословила она иконки: Государю, Государыне, Цесаревичу, Великим Княжнам Ольге, Татьяне, Марии и Анастасии, Великой Княжне Елисавете Феодоровне и А. А. Вырубовой. Просил я благословить иконку Великому Князю Николаю Николаевичу, она благословила, но не Умиления Божией Матери, а преподобного Серафима. Больше никому иконок не благословила, хотя я даже сам просил для некоторых, но мои просьбы не повлияли, так как она действовала самостоятельно. Иконки были тотчас же посланы по принадлежности, где и были получены своевременно. После этого я пробыл в Дивееве еще несколько дней, по желанию старицы ежедневно ходя к ней, поучаясь от нее высокой духовной мудрости и запечатлевая в сердце своем многое, тогда мне еще непонятное. Только теперь мне представляется более ясным, как Богом было открыто этой праведнице все грядущее грозное испытание уклонившемуся от Истины русскому народу. Непонятно было для меня тогда, почему всем, кроме Великого Князя Николая Николаевича, иконки не преподобного Серафима, а Умиления Божией Матери, пред которой скончался преподобный Серафим. В настоящее время для меня это ясно: она знала, что все они кончат жизнь кончиной праведников-мучеников, как кончил жизнь и преподобный Серафим и наследуют жизнь вечную в обителях рая вместе с ним. Целуя портреты Царя и Семьи, прозорливица говорила, что это ее родные, милые, с которыми скоро будет вместе жить. И это предсказание исполнилось. Она через месяц скончалась, перейдя в вечность, а ныне вместе с Царственными мучениками живет в небесном тихом пристанище.

Рассказ игумена Серафима (Кузнецова), 1920 г. // Прот. о. Александр Шаргунов. Чудеса Царственных мучеников. М.; СПб., 1995.

Видение[…] было матросу Силаеву с крейсера «Алмаз». Об этом видении рассказывается в книге архимандрита Пантелеимона «Жизнь, подвиги, чудеса и пророчества святого праведного отца нашего Иоанна, Кронштадтского чудотворца». «В первую же ночь после причастия, — рассказывает матрос Силаев, — видел я страшный сон. Вышел я на огромную поляну, которой конца-краю нет; сверху, ярче солнечного льется свет, на который нет мочи взглянуть, но этот свет не доходит до земли, и она как будто вся окутана не то туманом, не то дымом. Вдруг в небесах раздалось пение, да такое стройное, умилительное: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас!» Несколько раз повторилось оно, и вот, вся поляна заполнилась людьми в каких-то особых одеяниях. Впереди всех был наш Государь-мученик в царской порфире и короне, держа в руках чашу, до краев наполненную кровью. Справа рядом с ним — прекрасный отрок, Наследник Цесаревич, в мундирчике, тоже с чашей крови в руках, а сзади них, на коленях — вся умученная Царская семья в белых одеждах и у всех в руках — по чаше крови. Впереди Государя и Наследника на коленях, воздев руки к небесному сиянию, стоит и горячо молится о. Иоанн Кронштадтский, обращаясь к Господу Богу, словно к существу живому, словно он видит Его, за Россию, погрязшую в нечисти. От этой молитвы меня в пот бросило: «Владыко Всесвятый, виждь кровь сию невинную, услыши стенания верных чад Твоих, иже не погубиша таланта Твоего, и сотвори по великому милосердию Твоему ныне павшему избранному народу Твоему! Не лиши его Твоего святого избранничества, но восстави ему разум спасения, похищенный у него по простоте его мудрыми века сего, да, поднявшись из глубины падения, и на крылах духовных воспаряя в горняя, прославят во вселенной имя Твое пресвятое. Верные мученики молят Тебя, принося Тебе в жертву кровь свою. Приими ее во очищение беззаконий вольных и невольных народа Твоего, прости и помилуй». После этого Государь поднимает чашу с кровью и говорит: «Владыко, Царю царствующих и Господь господствующих! Приими кровь мою и моей семьи во очищение всех вольных и невольных прегрешений народа моего, Тобою мне вверенного, и возведи его из глубины падения нынешнего. Вем правосудие Твое, но и безграничную милость благоутробия Твоего. Вся прости и милостивно помилуй, и спаси Россию». За ним, простирая вверх свою чашу, детским голосом заговорил чистый отрок Царевич: «Боже, воззри на погибающий народ Твой, и простри ему руку избавления. Боже Всемилостивый, приими и мою чистую кровь во спасение невинных детей, на земле нашей развращаемых и гибнущих, и слезы мои за них приими». И зарыдал мальчик, расплескивая свою кровь из чаши на землю. И вдруг все множество народа, опускаясь на колени и воздевая свои чаши к небу, в один голос начало молить: «Боже, Судия праведный, но добрый милующий Отец, приими кровь нашу во омовение всех скверн, содеваемых на земле нашей, и в разуме, и в неразумии, ибо како может творить человек неразумное, в разуме сущи! И по молитвам святых Твоих, в земле нашей милостию Твоею просиявших, верни народу Твоему избранному, в сети сатанинские павшему, разум спасения, да расторгнет он эти сети губительные. Не отвратися от него до конца, и не лиши его Твоего великого избранничества, да, восстав из глубины падения своего, во всей вселенной прославит великолепое имя Твое и верно послужит Тебе до конца веков». И вновь на небе, трогательнее прежнего, раздалось пение «Святый Боже». Я чувствую, у меня по спине словно мурашки бегают, а проснуться не могу. И слышу напоследки — по всему небу пронеслось торжествено пение «Славно бо прославися», неумолкаемо перекатывающееся от одного края неба до другого. Поляна вмиг опустела и стала как будто совсем другая. Множество церквей вижу, и такой прекрасный колокольный звон разливается, душа возрадовалась. Подходит ко мне о. Иоанн Кронштадтский и говорит: «Божье солнышко взошло над Россией снова. Смотри, как оно играет и радуется! Теперь великая Пасха на Руси, там Христос воскрес. Ныне все Силы небесные радуются, и ты после раскаяния своего от девятого часа потрудился, приимешь мзду свою от Бога».

Там же.

В русской эмигрантской печати сообщено (в 1947 г.) о дерзновенном молитвенном призывании Царской семьи в опасности, когда сотня казаков, потеряв связь с обозом и войском, оказалась в окружении красных среди болот. Священник о. Илия призывал всех к молитве, говоря: «Сегодня день памяти нашего Царя-мученика. Сын его, отрок Алексий-Царевич, был войск казачьих Атаманом почетным. Попросим их, чтобы ходатайствовали пред Господом о спасении христолюбивого воинства казачьего».

И отец Илия отслужил молебен «Царю-мученику, Государю российскому». А припев на молебне: «Святые мученики дома Царского, молите Бога о нас».

Пела вся сотня и обоз. В конце молебна отец Илия прочитал отпуст: «Молитвами Святого Царя-мученика Николая, Государя Российского, Наследника его отрока Алексия Цесаревича, христолюбивых войск казачьих атамана, благоверныя Царицымученицы Александры и чад ея Царевен-мучениц помилует и спасет нас, яко благ и человеколюбец».

На возражения, что эти святые мученики еще не прославлены и чудеса от них еще не явлены, о. Илия возразил: «А вот молитвами их и выйдем… А вот и прославлены они… Сами слыхали, как народ прославил их. Божий народ… А вот и покажет нам пусть святой отрок Алексий-Царевич. — А вот не видите вы чуда гнева Божия на Россию за неповинную кровь их… А вот явления узрите спасением чтущих святую память их… А вот указание вам в житиях святых чтите, когда на телесах святых мучеников без всякого прославления христиане храмы строили, лампады возжигали, молились таковым яко предстателям и ходатаям…»

Сотня и обоз из окружения вышли чудесным открытием о. Илии.

Шли и по колено, и по пояс, проваливались по шею… Лошади вязли, выскакивали, опять шли… Сколько шли и устали ли, не помнят. Никто ничего не говорил. Лошади не ржали… И вышли… 43 женщины, 14 детей, 7 раненых, 11 стариков и инвалидов, 1 священник, 22 казака — всего 98 человек и 31 конь. Вышли прямо на ту сторону болота, угол которого занимали казаки, сдерживающие обходное движение красных, прямо в середину своих. Из окрестных жителей никто не хотел верить, что прошли они этим путем. И шума перехода не слыхал неприятель. И следа, куда ушли отрезанны, не могли утром установить красные партизаные. Были люди — и нет их!

Там же.

Надежда Федоровна Вепринцева, живущая в Тарусе, рассказала, что однажды зимой 1995 года, когда она впала в особенно сильное уныние, размышляя о судьбах России, она увидела во сне Государя Николая Александровича и отрока Алексия, стоящих в военной форме. Они так спокойно и уверенно, как бы утешая ее, смотрели на нее, что она почувствовала, как ее сердце, изнемогавшее от отчаяния, наполняется надеждой.

После этого видения вся тоска прошла.

— Я поняла, — сказала она, — что несмотря ни на что, все не так беспросветно плохо. Бог сильнее всего, и Ему одному ведомым образом пророчества о будущем России исполнятся.

Мы не знаем как, но это непременно произойдет. Господь знает пути, которые нас изумят. Нас могут ждать колючки и шипы, разрывающие ладони, как гвозди, но разве без этого бывают розы? Если время коротко — все прямее и короче становятся наши пути. Будет ли это, когда мы, вслед за Царственными мучениками и новыми мучениками Российскими прольем нашу кровь и будем вместе с ними пить из чаши, которую даст нам Господь? Многие это предчувствуют, некоторые это знают, мы же исполнены доверия к Промыслу Его и не страшимся. Приобщаясь Святых Христовых Таин, мы благодарим Господа и уже дерзаем Ему говорить: «Мы Твоя Церковь, тело Твоего Тела и Твоея Крови, изливаемых за спасение всех».