Торжествующий дух

Приходила масса поляков-крестьян, и все плакали в то время, что он говорил им проповедь!

Сколько мы получили телеграмм, писем, образков с пожеланиями скорого выздоровления маленькому. А мне по-прежнему два раза в неделю привозили бумаги, да хотелось посидеть у его кроватки — вот все мое время и уходило, и писать Тебе, дорогая Мама, совершенно не мог.[…]

От всего любящего Тебя сердца благодарю Тебя за Твои милые телеграммы и письмо; каждое слово Твоего участия проникало глубоко в мою душу. Должен предупредить Тебя со слов докторов, что выздоровление Алексея будет медленное, он все еще ощущает боль в левом колене, кот. до сих пор не может разогнуть и лежит с подушками под этой ногой. Но это их не беспокоит, главное, чтобы внутреннее рассасывание продолжалось, а для этого нужен покой. Цвет лица у Него теперь хороший, а раньше был совсем как воск, и руки и нога также. Похудел он страшно, но зато и начали его питать доктора. […]

Спала, 21 Октября.

Сейчас все мы, многие из свиты, казаки и люди сподобились причаститься Св. Таин Христовых в походной церкви. После этого батюшка принес Св. Дары к Алексею и приобщил его. Сделалось такое душевное спокойствие! Слава Богу.

Вчера снег шел весь день, но за ночь почти стаял. В церкви стоять довольно холодно — все же это пустяки, когда сердце ликует и душа радуется! […] Алексей очень целует «милую Бабушку».

20–21 Октября 1912 г. Спала.

Письмо Государя Императора Николая Александровича Матери — вдовствующей Императрице Марии Феодоровне. // ГАРФ. Ф. 642. Оп. 1. Ед. хр. 2332.

Нашему драгоценному Наследнику, правда, и несомненно значительно лучше, но Он еще требует большого ухода, и я целый день около Него, за очень малыми исключениями (трапезы и т. п.), и каждую ночь дежурил — ту или другую половину. Теперь мне будут давать через две ночи в третью отдых. Сегодня дежурил первую половину, иззяб, как всегда, и совершенно не в силах был писать, а, благо, наш золотой больной спал, сам уселся в кресло и вздремнул…

Спала. 22.Х. 1912.

Письмо Е. С. Боткина своим детям. В кн. Мельник Т. (рожденная Боткина). Воспоминания о Царской Семье. М., 1993. С. 109–110.

22-го Октября. Понедельник. Был у обедни с детьми.

Дневник Государя Императора Николая Александровича. // ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Ед. хр. 258.

30-го Октября. Вторник. Сидел с Алексеем, ел с ним пробу из Конвоя и читал ему вслух.

Там же.

Распутин появился при дворе вскоре после тяжкого заболевания гемофилией Наследника, во время пребывания Царской Семьи в Спале.[…]

Наследник был при смерти. Выздоровление казалось невозможным. Вся царская семья собиралась вместе и молилась о здравии болящего. Умилительно служил священник о. Александр.[…]

Императрице, которая была в большом горе, посоветовали просить помолиться некоего Распутина. Императрица послала ему телеграмму.[…] Действительно, день спустя здоровье Наследника стало улучшаться. Вскоре после этого Распутин получил доступ к Императрице. Это произошло в Царском Селе. О Распутине Государыне доложила Map. Иван. Вишнякова, служившая во дворце няней. При ее посредстве Распутин и был допущен во дворец. Посещения его не были такими частыми, как об этом говорят: так, за 3 месяца моего бессменного дежурства при Императрице, я видел у нее Распутина только дважды, причем посещение его продолжалось не более десяти минут.

Волков А. А.[106] Около царской семьи. Париж, 1928. С. 45.

С первого же раза, когда Распутин появился у постели больного Наследника, облегчение последовало немедленно. Всем приближенным Царской Семьи хорошо известен случай в Спале, когда доктора не находили способа помочь сильно страдавшему и стонавшему от болей Алексею Николаевичу. Как только, по совету Вырубовой, была послана телеграмма Распутину и был получен на нее ответ, боли стали утихать, температура стала падать, и в скором времени Наследник поправился.

Воейков В. Н. С Царем и без Царя. Воспоминания последнего дворцового коменданта Государя Императора Николая II. М. 1994.

2-го Ноября. Пятница. Алексея перенесли к Аликс, где он провел несколько часов, чему он был очень рад.

Дневник Государя Императора Николая Александровича. // ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Ед. хр. 258.

4-го Ноября. Воскресение. Был у обедни. В 1 ½ Аликс отвезла Алексея с д-м Федоровым в моторе на станцию. Покинул Спалу через ¼ часа с дочками. По всей дороге стояли знакомые части, пришедшие из окрестных деревень. Алексей был очень доволен попасть в поезд и распевал песни. Поехали на Ивангород, Седлец.[…]

Там же.

Наконец, врачи решили перевезти Цесаревича в Царское Село[…], по желанию Их Величеств я поехала с ними. Дивный царский поезд, в котором теперь катаются Троцкий и Ленин, скорее был похож на уютный дом, чем на поезд. Помещение Государя, обшитое светлым ситцем, с кушетками, креслами, письменным столом, книгами и фотографиями на рамках, отделялось от кабинета Государя ванной. В кабинете Государя, обитом зеленой кожей, помещался большой письменный стол. Их Величества вешали иконы над диванами, где спали, что придавало чувство уютности. Вагон Алексея Николаевича был также обставлен всевозможными удобствами, фрейлины и я помещались в этом вагоне.[…] Только что отъехали от Спалы, Их Величества, посетив Алексея Николаевича, постучались ко мне и просидели целый час со мной.[…] Государыне обед подавали в ее помещении или у Алексея Николаевича. Он лежал слабенький, но веселый, играя и болтая с окружающими.

Танеева А. А. (Вырубова). Страницы из моей жизни. Посвящается Возлюбленной Государыне Александре Феодоровне // Русская Летопись. Издание «Русского Очага» в Париже. Париж, 1922. Кн. 4. С. 60.

5-го Ноября. Понедельник. Все спали хорошо, кроме Аликс. Сидел у Алексея. Приехали в Царское Село в 7.10. Несмотря на оттепель, поехал домой в санях с дочками, Аликс с Алексеем в моторе за нами. В угловой гостиной был отслужен молебен.

Дневник Государя Императора Николая Александровича. // ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Ед. хр. 258.

Состояние здоровья Алексея Николаевича требовало постоянного и очень специального медицинского ухода. Болезнь в Спале вызвала временное омертвение нервов левой ноги, которая отчасти утратила свою чувствительность и оставалась согнутой — ребенок не мог ее вытянуть. Потребовалось лечение массажем и применение ортопедического аппарата, который постепенно вернул ногу в нормальное состояние. […] Такое положение продолжалось до летних вакаций 1913 года.

П. Жильяр. Император Николай II и его семья. Вена, 1921.

Ваше Императорское Величество. Всемилостивейший обожаемый Государь!

Прежде всего прости мне те, должно быть, совсем безумные строки, которые я написала Тебе, посылая Святой Крест с мощами. Известие о болезни Государя Наследника точно обухом по голове хлопнуло меня… да и каждого русского… Если бы Ты мог видеть, как молилась вся Россия… Ты бы понял, что Господь послал Тебе и Государыне тяжкое испытание для того, чтобы всколыхнулось сердце народное, чтобы почувствовала Россия, как дорог ей Твой Сын и Твое горе как близко…

И я, старуха, как прочла первые бюллетени в «Новом Времени», стала на молитву и слышу… ясно слышу голос: «пошли свой крест Болящему»… Государь родной, дороже этого креста нет у меня ничего. Спас он мужа от смерти во время турецкой войны, с тех пор как я носила его на груди, легче житься мне стало. Верила я, что счастье мое от Креста того зависит. Но, видит Бог, ни секунды не колебалась. Мы все твердим: «готовы жизнь отдать за Царя». Вот он случай… Отдавай свое благополучие… если Господь хочет. А сердце так болело о бедном ребеночке. А тут еще муж — старый врач, опытный, так печально говорил: не знаю, что и написала Тебе. Одно знаю — торопилась послать выздоровление… И хоть верит душа моя, что достиг крест своей цели, хоть и первый лучший бюллетень появился в день, когда моя посылка должна была прийти, а все же… все же хотелось бы знать наверно, что получил Ты святой крест, что исполнил мою просьбу и отдал его Цесаревичу… На счастье…

И вот смею просить Тебя, великий Государь, окажи милости великие старухе. Прикажи хотя бы придворному ведомству напечатать в «Новом Времени», что «Святой Крест с мощами для Государя Наследника получен и милостиво принят».

Это ведь сделать нетрудно и ничьего внимания не возбудит. Мало ли таких посылок, думаю, было Тебе, Государь, в те дни скорбные. Мне же это будет великое утешение. А ежели захочешь Ты превысить меру милости своей, подари мне крестик взамену отданного Тебе. Самый простой, серебряный или деревянный крестик. Из Твоих рук будет он мне подателем счастья взамен отосланного Тебе. А сделать это не трудно. Крестик маленький можно завернуть в бумажку и положить в обыкновенный конверт да и послать по почте.[…] Любой Твой камердинер либо флигель-адъютант может это сделать. Я же буду так счастлива. И Твой крестик унесу с собой в могилу.

А Тебе еще должна передать мнение моего мужа. Он ведь ученик Боткина и непрактикующий старый врач, которому можно верить. Много я видала примеров медицинского и ясновидения с его стороны. Так вот, он удивлялся, как у такого молодого ребенка, здорового, крепкого и веселого, каким нам изображали Государя Цесаревича знающие его люди, могла случиться такая «гематома». Это болезнь редкая, доказывающая, что не все ладно в питании, и чтобы на это обстоятельство обратили внимание. Ибо иначе от простого «широкого шага», как сказано в бюллетени, такая страшная вещь произойти бы не могла.

Прости, Великий Государь, что пишу это. Но здоровие Твоего возлюбленного сына это наше счастье, наше будущее… А иногда, что вдали замечаешь, то, что вблизи ускользает.[…] А засим, великий Государь, разреши мне передать Тебе еще одну вещь, имеющую громадное значение для Тебя, великий Государь, как и для всей России.

Явился к нам в главный совет Дубровинского союза крестьянин-союзник и принес заявление другого крестьянина Киевской губернии Звенигородского уезда села Хижинцы Иосифа Антоновича Рябоконя. Этот неграмотный Рябоконь заявляет, что с 1901 года он посещаем видениями. Является ему святитель Николай Мирликийский и приказывает ему осведомить Святейший Синод и все власти о том, что он — святой Николай не желает больше лежать в Италии, а желает, чтобы его останки были привезены в Россию. Это краткая сущность пространного заявления. Сначала крестьянин не обратил внимания на видения, но святитель стал являться «грозен» и говорил, что «будут беды великие России, ежели оставит Она мои в мире плавающие мощи в Бари — в Италии». Согласись, великий Государь, что неграмотному мужику где было знать, что такое Бари, когда он и об Италии вряд ли слыхал. Но еще страшней слова в «мире плавающие». Я же не знала, но оказывается, что мощи св. Николая точно плавают в благоухающем масле вроде мира святаго. Откуда это мог знать несчастный Рябоконь?

С 906 года стали видения чаще и грозней. Наконец он осмелился на угрозу святителя, что «самому Тебе грозят беды великия, понеже не исполнишь моего повеления, не осведомишь все власти духовныя о моем желании» — крестьянин во сне осмелился возразить: «кто же поверит мне, бедному. Только осмеют». Видение же (крестьянин не знает, сонное ли это видение или иное, считая себя, грешного, недостойным явления святителя) — отвечало: «Поверят-то уже не твоя забота. Ты только доведи до сведения, что я приказываю»…