Мусульмане в Европе: Сосуществование, взаимодействие, межцивилизационный диалог

Глава 8. Вызовы и угрозы региональной безопасности в Центральной Азии, их влияние на европейскую безопасность

Проблемы религиозного экстремизма в мире исследуются многими учёными, исследователями, экспертами, однако пока нет единого мнения в отношении данного феномена. Его проявления, разновидности, перспективы, различия в масштабах, содержании, мотивации имеют свою специфику в зависимости от исторических, социально-экономических, политических, региональных и других факторов.

Для успешной борьбы с экстремизмом, по мнению исследователей, необходимо концептуальное осмысление этого феномена, разработка методологической базы и методики исследования его сущности. От этого прямо зависит эффективность государственных решений в области антиэкстремистской борьбы.

Причины появления экстремизма в Центральной Азии (ЦА) многообразны. К объективно существующим причинам роста исламистского экстремизма в этом регионе следует отнести комплекс социально-экономических и внутриполитических проблем, а также аспекты внешнего влияния на ситуацию в регионе.

Важнейшие факторы, влияющие на ситуацию в сфере безопасности в ЦА — проблематика исламистского экстремизма, близость Афганистана и перспективы расширения зоны нестабильности на центрально-азиатский регион. Основные военно-политические, экономические, дипломатические и иные шаги руководства стран региона диктуются в первую очередь стремлением избежать дестабилизации своих государств.

Интересно, что на протяжении времени оценка носителей угрозы религиозного экстремизма в регионе менялась. Долгое время основными акторами экстремизма считались «Хизб ут-Тахрир» (XT) и Исламское движение Узбекистана (ИДУ)[149].

«Хизб ут-Тахрир аль-Ислами» («Партия исламского освобождения») была основана в начале 1950-х гг. в Иерусалиме шейхом ан-Набхани фактически как филиал организации «Братья-мусульмане» с целью освобождения Палестины от израильской оккупации. С течением времени задачи XT изменились. Сейчас во главу угла поставлена агитационно-пропагандистская работа по возвращению мусульман к исламскому (шариатскому) образу жизни и распространению ислама путём джихада. Главная цель — создание всемирного халифата. Согласно официальной доктрине, XT занимается идеологией и отрицает насилие как средство достижения политических целей.

В ЦА первые ячейки этой организации появились в начале 1990-х гг. в узбекской части Ферганской долины. Идейными наставниками выступали эмиссары из арабских стран. Наибольшим влиянием движение пользуется в Киргизии, Таджикистане и Узбекистане, где оно предпринимает попытки внедряться во властные структуры, прежде всего в управленческий аппарат на периферии. XT активно вовлекает в свои ряды молодёжь, налаживает работу среди женской части населения. Постепенно в идеологических установках XT, пусть в завуалированной форме, но достаточно отчётливо, стали звучать призывы к захвату власти силовыми методами. Эта экстремистская партия официально запрещена во всех государствах — членах ШОС (Казахстан, Кыргызстан, Китай, Россия, Таджикистан, Узбекистан), во многих арабских странах, в Иране, Пакистане, а также в Германии. Но в ряде государств, в том числе европейских, XT работала легально. Наиболее активно — в Великобритании.

ИДУ было создано в 1995 г. Идейно-теоретические основы его деятельности, по существу, так и не были разработаны: представители «военного крыла» быстро заняли доминирующие позиции, а им было не до теории. Поэтому ИДУ вряд ли можно признать сформировавшейся политической организацией. Основная задача ИДУ — построение исламского государства на территории Узбекистана, а в перспективе — во всей ЦА, в пограничных областях Китая и России. При этом свержение светских режимов в центрально-азиатском регионе предполагается осуществлять вооружённым путём. Члены боевых ячеек ИДУ имели значительный опыт ведения военных действий. Они участвовали в гражданской войне в Таджикистане на стороне Объединённой таджикской оппозиции. В 1999 г. боевики ИДУ пытались поднять мятеж в Сурхандарьинской области Узбекистана и на юге Киргизии, где вели бои с правительственными войсками.

После событий 11 сентября 2001 г. и начала АТО в Афганистане отряды ИДУ оказывали вооружённую поддержку талибам. В ходе «горячей фазы» основное ядро боевых формирований ИДУ было разгромлено, а уцелевшие боевики переместились в труднодоступные горные районы Пакистана («территория племён»), где, по имеющейся информации, продолжают проходить подготовку в лагерях международных террористов. Часть из них нелегально находилось в ЦА, в том числе в Узбекистане. Несмотря на небольшую численность, они представляли собой реальную опасность благодаря навыкам проведения террористических акций.

После андижанских событий 2005 г. в Узбекистане приобрела известность экстремистская группировка «Акрамия», созданная в 1996 г. членом ХТ А. Юлдашевым. Она включала в себя в основном жителей Андижанской области Узбекистана. Сторонники «Акрамия», придерживаясь в целом идеологии XT, не исключали вооружённой борьбы как средства достижения своих целей, состоящих в создании исламского халифата в рамках Ферганской долины. При этом ставка делалась на распространение в регионе радикальных исламистских идей. Особую роль в финансировании играл афганский наркотрафик. Он служил значительным источником финансирования экстремистского подполья в ЦА (по некоторым оценкам ежегодный доход в 2000-е гг. составлял 2-4 млрд долл.). Наркопреступность превратила регион в основной транзитный коридор доставки наркотиков в страны СНГ и далее в Европу. По указанному «северному маршруту» в западном направлении проходило в 2000-е гг., по разным оценкам, от 20 до 40% афганской наркопродукции. Связанные с наркобизнесом криминальные структуры предпринимали попытки оказывать влияние на развитие политических процессов в различных государствах ЦА.

В 2000—2010-е гг. шли заметные трансформационные процессы, связанные с сокращением финансирования и ресурсов группировки, открытием новых тренировочных лагерей в Пакистане, включением экстремистской группы в мировые террористические сети. В частности, киргизские официальные лица предполагали, что ИДУ и уйгурские террористы формируют новую единую организацию под названием «Исламское движение Центральной Азии»: её стратегическая цель — формирование Исламского халифата сначала в Узбекистане, а затем его распространение на Таджикистан, Кыргызстан и западные районы КНР. Базой для исламистских террористов ЦА оставались северо-западные районы Пакистана, где проходили подготовку боевики из стран ЦА, а также афганцы и уйгуры. Ответом на эти угрозы стало проведение серьезных антитеррористических учений ШОС.

Интересно, что в 1990-е гг. Узбекистан и Пакистан занимали разные позиции в отношении внутриафганского урегулирования. Поддержка Пакистаном движения «Талибан» объяснялась стремлением объединить страну, устранить препятствия торговым маршрутам по территории Афганистана. В то же время способности оказывать влияние на талибов были сильно переоценены пакистанским руководством. Пакистан не смог повлиять на негативную внутреннюю политику талибов, которая привела их к международной изоляции. При этом поддержка Пакистаном движения «Талибан» на протяжении длительного периода негативно влияла на двусторонние пакистано-узбекские отношения, поскольку элиты стран ЦА видели в талибах угрозу региональной безопасности и поддерживали других участников внутриафганского конфликта[150].

В 2000—2010-е гг. позиции двух стран в отношении афганского урегулирования сближаются. Пакистан пересматривает свою позицию по отношению к движению «Талибан» и проводит крупные антитеррористические акции, направленные на борьбу с пакистанскими талибами на своей территории. Одной из таких акций стала военная операция в долине Сват в мае 2009 г. Хотя лидер пакистанских талибов в провинции Сват Маулана Файзулла (Maulana Fazlullah) представлял угрозу Пакистану, он сохранял лояльность «Афганскому Талибану» во главе с муллой Омаром (Mullah Omar) — «стратегическому ресурсу» Пакистана. Пакистанская стратегия была направлена на ликвидацию М. Файзулла и устранение социально-экономического неравенства, питающего конфликтогенный потенциал[151].

С середины 2010-х гг. появляется новый элемент угрозы в сфере безопасности для государств ЦА. Им становится «Исламское государство» (ИГ)[152], проводящее линию на военную, террористическую, идеологическую экспансию. Одним из последствий этого становится резкий рост количества боевиков ИГ на территории Афганистана. Если в 2014 г. их число оценивалось в 300-400 чел., то к 2017 г. — не менее 7-8 тыс.[153] По экспертным оценкам, количество выходцев из стран СНГ на территории Афганистана и Пакистана может составлять около 4 тыс. чел.[154]

Политические элиты Центральной Азии ставят проблему радикализации ислама на одно из первых мест в ряду угроз, способных кардинально изменить ситуацию в их странах. Исламистов обвиняют в подрыве светских устоев власти и декларируемой свободы вероисповедания, планах превращения Ислама в альтернативу светскому вектору развития государств ЦА, в том числе путём создания на территории региона теократического государства. Вместе с тем проблемой остаётся отсутствие координации со стороны Туркменистана в контексте противодействия террористической угрозе.

Одна из основных угроз для Туркменистана — угроза от исламистских группировок со стороны границы с Афганистаном. Туркменский участок не имеет естественных препятствий и считается одним из основных коридоров угроз для ЦА и РФ. Исламисты неоднократно пытались проникнуть в регион через этот участок границы, хотя туркменские власти не раз заявляли об усиленных мерах его охраны. При этом до середины 2010-х гг. в качестве основной угрозы на южных границах Содружества (включая Туркменистан) военными должностными лицами СНГ и представителями экспертного сообщества называлась проблема нестабильности в Афганистане из-за вывода из страны войск коалиции МССБ, возможности военной победы движения «Талибан» и связанного с ней усиления военной, экстремистской, наркотической, террористической экспансии на соседние страны, в первую очередь на государства ЦА. Туркменистан в этом контексте предпринимал определённые меры. Так, в 2014 г. состоялся первый визит министра обороны Ирана в Туркменистан, а глава государства Бердымухаммедов провёл ряд встреч в рамках саммита ШОС с президентами Ирана, Монголии, Председателем КНР, чиновниками меньшего ранга из Индии и Пакистана.

Однако активизация террористической группировки ИГИЛ[155], захватившей целый ряд крупных городов, населённых пунктов и территорий на Ближнем Востоке, установившей контроль над углеводородными месторождениями, получившей доступ к огромным людским, финансовым, военным, стратегическим ресурсам, изменила ситуацию. Взаимоотношения ИГИЛ и «Талибан» неоднозначны: они часто выступают как противники. Так, 11 июня 2018 г. боевики ИГИЛ и «Талибан» вступили в бой на приграничной с Туркменистаном территории Афганистана. В результате талибы потеряли пять человек, ИГИЛ — трёх. В конце 2017 г. командующий вооружёнными силами НАТО и США в Афганистане генерал Д. Николсон заявил о концентрации боевиков ИГИЛ на севере Афганистана, в провинциях, граничащих с Туркменистаном (Герат, Фарьяб). Причём, по его словам, ИГИЛ ставил своей целью пополнение рядов именно с помощью готовых примкнуть к ним пакистанских талибов.