Тяжелый хлеб

-- А скажите мне, как тут доктора сыскать? Есть он здесь?

-- Доктор-то? Доктор есть! -- ответила хозяйка: -- сейчас из ворот как выйдешь и -- налево; третий дом; такой зеленый, с балкончиком; тут и доктор! А на што тебе?

-- Говорил я, жена больна!..

Сусликов рассчитался с мужичонком и поспешно вышел из горницы.

Пройдя по двору, он оглянулся и с изумлением увидал позади себя рослого парня с палкою.

-- Тебе чего?

-- А, ничего, так, значит, приказано! -- ответил парень и глупо ухмыльнулся. Доведя Сусликова до ворот, он пошел опять в избу.

-- Ишь, ведь, тоже хворает! -- с недоумением произнесла хозяйка, когда Сусликов вышел.

-- А другой-то тальянец дома?

-- Спит! -- ответил парень и, присев на лавку, стал обуваться.

III.

Семен Антонович Харитонов был рожден с натурою антрепренера и артиста, -- но судьба сделала из него медика, а потом устроила ему место земского уездного врача. Все же большую часть времени Семен Антонович отдавал своему истинному призванию. Среди уездной интеллигенции он устраивал концерты и спектакли, успел основать подобие клуба, прослыл весельчаком, танцором, анекдотистом и везде, где показывалась его юркая, маленькая фигура с квадратной головой, втиснутой в плечи, тотчас слышался его резкий пронзительный голос и визгливый смех.

Сусликова он приветствовал с восторженною радостью.

-- Душечка, фокусник! -- воскликнул он, когда узнал о профессии Сусликова: -- милушка, акробат! Да я тебе такие сборы дам!.. Пойдем, пойдем!..

Его восторженный голос звенел, скрипел и свистел. Он ввел Сусликова в столовую.

-- Садись чай пять! -- хлопотал он: -- Фроська! Подай водку и закусить!.. Да мы тут тебя! Да я тут! Ведь здесь от скуки околеешь! Грязь, дождь! Милушка ты мой! Что же ты умеешь?..

Сусликов не ожидал такого приема и немножко сбился.

-- Все умеем: эквилибр знаем, огонь ем, шпаги глотаем, партер, воздушную гимнастику, кошка есть дрессированная, фокусы, анти-спирит... Доктор! -- вдруг спохватился он: -- я за вами: у меня жена заболела.

В это время в комнату вошла рослая баба с веселым лицом, изрытым оспою. Она внесла поднос с бутылкою водки и банкою килек. Харитонов засуетился.

-- Сюда, сюда! -- поманил он ее: -- вот так! Теперь выпьем! Так эквилибр знаешь? Люблю! Ну, за успех! Пей!.. -- он налил рюмки, чокнулся и опрокинул свою в рот. -- По второй закусывать! Ну! Чеки-чок! Чеки-чок! -- он чокнулся я выпил вторую. Его лицо сияло счастьем. Сусликов исправно пил, жевал скверные кильки и думал: "хороший человек! Кусков правду сказал: поживимся", потом он вспоминал про больную Ольгу и начинал звать доктора, но доктор перебивал его увлеченный своею артистическою натурою:

-- Афишу вместе составим! Репетицию сделаем. Я тебе залу клубную -- даром! За-жа-ри-вай!! Ну, еще по рюмочке! А что ты сейчас можешь? Покажи!

Сусликов встал, сбросил пальто, засучил рукава и, взяв со стола две вилки и нож, начал играть ими. Они плавно друг за другом поднимались на воздух и ловко падали в его руки. Слышался только равномерный лязг железа.

-- Ай, ловко! Ай, молодец! -- вскрикивал доктор: -- а, ну-ка я?

Нож и вилка плавно упали в руку Сусликова и он передал их доктору. Доктор попробовал их бросить. Нож со звоном полетел на пол, а вилка, падая, уколола ему руку.

-- Э, черт, да это трудно! -- удивился он, высасывая кровь из царапины.

Сусликов опять вспомнил про Ольгу. Она лежит и стонет; скотина Антон, наверное, храпит и не слышит.

-- Пошли бы со мною, господин доктор, у меня жена больна!

-- А? Что с нею?

-- Простудилась. Ночью жар, бредила!

-- Ах ты, щучья голова! -- встрепенулся доктор: -- да что ж ты раньше-то не сказал! Идем, идем! Я вот сюртук надену. Афроська! -- закричал он.

Афросинья внесла сюртук.

-- А она что же умеет? -- спросил доктор, стараясь застегнуть воротник, отчего лицо его налилось кровью.

-- Все умеет. Шпаги глотает! -- ответил Сусликов и подумал: "ничего не заплачу ему".

-- Шпаги глотает! Интересно, интересно! Ну, пойдем! Ты где?

-- На постоялом. У Аверьяна.

-- У Аверьяна. Хороший мужик! Шельма только. Я лечил его бабу, а он хоть бы что... Ну идем. Афроська, дверь! -- закричал он и вышел с Сусликовым на улицу.

IV.

Но поручению Аверьяна рослый парень, Никита, поджидал у ворот с палкою в руке возвращение Сусликова, но, увидев, идущего с ним доктора, спрятал палку за спину и хотел улизнуть в ворота.

-- Стой, стой, каналья! -- закричал на него доктор: -- ты чего бежишь, за хозяина совестно? Скажи ты ему, что ежели не пришлет мне за лечение, -- умирать будет, -- не приду! Я только для бедных даром!

Никита молча скользнул в дверь избы.

-- А ты не плати мне, -- сказал доктор Сусликову, поднимаясь по лестнице: -- теперь денег, чай, нет?

-- Весь издержался, -- сказал Сусликов.

-- Ну вот, я уж потом за все разы из твоего сбора вычту! Сюда что ли?

-- Сюда, сюда, -- сказал Сусликов. Он распахнул дверь и пропустил вперед доктора.

Антон разбуженный шумом, сел на полу, протирая припухшие глаза. Увидев доктора, он вскочил, завернулся в свою подстилку и молча отошел в сторону. Черная кошка прыгнула в угол. Ольга повернула свое побледневшее, осунувшееся лицо к двери и слабо простонала. Маленькая каморка в миг огласилась крикливым голосом доктора.

-- А вот и больная! Шпагоглотательница! Ха-ха-ха! Ну что с тобой? Простудилась, да?

Он подошел к Ольге, взял табурет и сел подле нее.

-- Ну, давай пульс. Покажи язык. Так! Голова болит?

Ольга слабо простонала в ответ. Доктор придвинулся ближе.

-- Ну, вы теперь уберитесь, -- обратился он к Антону и Сусликову: -- на двор, что ли.

Антон быстро захватил свой костюм и скрылся за дверью. Сусликов нерешительно прошел за ним. Они остановились тут же, подле двери, на площадке лестницы.

Антон сбросил с себя ковер и стал одеваться. Одеваясь, он дрожал и стучал зубами от холода. Сусликов сел на верхнюю ступеньку лестницы, и терзался тоскливым предчувствием беды. Неясный шум, раздававшийся за дверью, пугал его и заставлял вздрагивать каждую минуту; оттуда слышался голос Ольги, треск лавки, шуршание; потом раздавался резкий голос доктора, слабый голос больной -- и вдруг наступала тишина. В такие мгновения Сусликову казалось, что Ольга умерла. Его сердце замирало и он холодел от страха.

Наконец дверь отворилась и из щели высунулась четырехугольная голова доктора.

-- Ну, вот и все! -- сказал он. Сусликов вскочил на ноги.

-- Что с нею? -- спросил он, входя в комнату. Антон крадучись прошел за ним.

-- Простудилась и ничего больше.

-- Не опасно?

-- Шпаги, говоришь, глотает и то ничего, я это пустяк! -- ответил доктор и засмеялся своим визгливым смехом.

Сусликов с тревогою посмотрел на Ольгу и осторожно сел подле нее. Ей видимо было лучше. Она ласково улыбнулась и сделала попытку подвинуться, чтобы дать ему больше места. Антон уселся в угол и замер в смущении; кошка прыгнула к нему на колени и свернулась комочком.

V.

Один доктор чувствовал себя превосходно. Он уселся верхом на табурете посреди комнаты, закурил папиросу и стал с жадным любопытством расспрашивать Сусликова: откуда они, что делали раньше, где были и как сошлись. Сусликов отвечал неохотно. Этот доктор только отнимал у него дорогое время; но он -- человек надобный и Сусликов поневоле говорил с ним, стараясь быть любезным.

Где были? Вернее, где не были! Были они и в Петербурге, и в Москве, ездили по Волге, бывали на всех ярмарках, изъездили Литву и Царство Польское. Везде были, всего натерпелись. Вот и теперь в городе N служили в цирке у жида Хаими Буцеля. Дела шли скверно. Жид всем задолжал и задал дерка от них. Впору было умирать с голоду, да вот, слава Богу, припомнили про это местечко. Теперь, что будет?

-- Вся и надежда, что на вас, доктор, -- окончил заискивающим голосом Сусликов; -- вы и Ольгу полечите и нам дайте кусок хлеба заработать!

Доктор почувствовал себя польщенным. Лицо его просияло.

-- Уж вы будьте покойны. Залу даром дам в клубе! Афишу вместе составим! Билеты сам развезу. Три, четыре, пять сборов сделаем! Уж будьте покойны! -- От его резкого голоса Ольга почувствовала нестерпимую головную боль и застонала, но ее бледные губы продолжали улыбаться. Антон улыбнулся в своем углу, а Сусликов словно ожил.

-- Теперь ты только у исправника разрешение достань и -- баста! -- окончил весело доктор.

-- Я и то хотел, сегодня же.

-- Да, вот теперь враз и пойдем. Я домой: твоей Ольге лекарства сделаю, а ты к нему пойдешь, назад -- ко мне зайди и лекарство возьмешь, и о деле потолкуем!

Сусликов встал.

-- Иди, Антон, самовар устрой, пока без меня! Да еды добудь; я скоро.

-- А что он умеет? -- спросил доктор, кивнув на Антона. Антон съежился и покраснел.

-- Каучук!

-- Это что же?

Антон успел оправиться и ответил сам.

-- С детства кости изломаны и могу гнуться во все стороны. В некоторых местах змеей зовусь, опять, человек пружина. Извольте посмотреть! -- с этими словами Антон сбросил кошку, встал и подошел к доктору.

-- Извольте положить руку! -- предложил он ему.

Доктор с любопытством положил руку ему на бедро. Антон двинул два раза ногою. Под рукою доктора щелкнуло, и он почувствовал, как вертлуг вышел из своего гнезда и потом снова занял прежнее место.

Тем временем Сусликов наклонился к Ольге и тихо говорил ей:

-- Ты поправься только, а я уж один поработаю, за всех поработаю!..

Ольга слабо улыбалась ему. Хороший он, добрый!

-- Видели? -- хвастливо сказал Антон.

-- Удивительно! -- воскликнул доктор: -- ну, я для вас постараюсь! Идем теперь!

Сусликов поцеловал Ольгу в лоб и двинулся к двери.

-- До свиданья! -- приветливо кивал доктор: -- я зайду еще! Сегодня зайду, может!

Доктор и Сусликов снова вышли на улицу. Доктор говорил без умолку.

-- Теперь исправник непременно дома. Он живо позволит. Сам, собака, соскучился. Паспорта в порядке? Да? Ну и отлично. От него ко мне зайди! Я дам лекарства. О ней не думай. Лихорадка -- и все. Поваляется и здорова!..

Он дошел до своего домика, показал Сусликову дорогу к исправнику и, кивнув ему головою, вошел на крылечко.

Сусликов быстро зашагал по грязной улице к дому исправника. Через десять минут он входил в открытую дверь присутствия. В темных сенях сидел сторож. В следующей комнате за длинным столом, обтянутым черною клеенкою, в мечтательной позе сидел низенького роста молодой человек с лохматою огромною головою. При входе Сусликова он повернул к нему свое лицо, напоминавшее зачумленную овцу, и уныло спросил:

-- Чего?

-- Господина исправника повидать, -- ласково кивая головою, сказал Сусликов.

-- По какому делу?

-- Фокусы хочу показывать, разрешение спросить!..

Лицо молодого человека оживилось.

-- Фокусы? Это весело! -- сказал он, быстро вставая: -- сейчас скажу! -- и он шмыгнул в грязную низенькую дверь, ведущую в покои исправника.

Сусликов ждал недолго: почти тотчас маленькая дверь раскрылась снова и из нее, нагнув голову, вышел исправник. Молодой человек почтительно, осторожно шел за ним следом.